С этой газетой Джон и появился на пороге своей бывшей лавочки. Он показал брокеру статью Макфаддена, обвел карандашом цену акций RCA – $3350 – и потребовал срочно продать весь пакет его ценных бумаг. Клерк назвал Макфаддена и Маккарри паникерами, достал более свежий номер New York Times (цена акций RCA – $3450), а затем сообщил, что Smith & Sons располагает сведениями о том, что RCA вскоре выпустит принципиально новый тип молотилки, что она вот-вот поглотит одного из своих конкурентов и что, по всем оценкам, цена ее акций к концу года должна вырасти до $4000–4500. Вот тогда-то их и нужно будет продавать. Пока же лучше всего их докупить. Причем денег для этого почти не нужно. Можно воспользоваться новой услугой Smith & Sons – внести 10 % от предполагаемой суммы сделки наличными, остальные же 90 % брокерская контора предоставит в кредит.
Маккарри взял тайм-аут до утра, а утром он уже подписывал дополнение к контракту о брокерском обслуживании. В тот же день он зашел на почту, чтобы с сентября, помимо Thomaston News-Letter, подписаться еще и на New York Times.
Свежий номер нью-йоркской газеты попадал в Томастон с опозданием на несколько дней. Приемник уже давно оккупировал Артур – вечером в четверг, 24 октября, он, как и обычно, наслаждался незамысловатыми мелодиями популярного в то время нью-орлеанского джаз-банда «Диксиленд». Так что о биржевой панике в Нью-Йорке Джон узнал лишь на следующий день от Бена, которого встретил после работы на бензозаправке. Джон не стал дослушивать Льюиса, решившего пересказать заявление президента Гувера о том, что причин для беспокойства нет и ситуация находится под контролем, – он пулей летел в контору Смита. Там его встретили закрытые ставни и замок на двери – в пятницу Smith & Sons заканчивала работу на час раньше.
Вся суббота и все воскресенье прошли в тягостных ожиданиях понедельника и прослушивании по радио популярной во все времена песни «Все будет хорошо» в исполнении главы казначейства. Восход 28 октября Джон встретил у дверей своего бывшего магазина. Когда в конторе появился брокер, он схватил его за грудки, требуя срочно продать все акции без остатка. Клерк промямлил что-то вроде «пожелание клиента – закон», но вот беда: час уйдет на связь с офисом в Хартфорде, столице штата Коннектикут, еще два – на передачу информации в Нью-Йорк, там курьеру понадобится с полчаса, чтобы добежать до самой биржи… В общем, заявка может быть исполнена лишь завтра, причем нужно уточнить еще цену. Но Маккарри уже ничего не хотел слышать (даже про приказы типа «стоп-лосс»). Он распорядился срочно продать все акции и по любой цене.
Его приказ был исполнен во вторник, 29 октября. В среду Джон вновь появился в конторе Smith & Sons и заметил некоторые изменения в обстановке – за спиной клерка возвышался дюжий молодец, еще неделю назад работавший вышибалой в местном пабе. Сам же клерк, потупив взгляд, порылся в своих бумагах и молча выложил отчет об операциях с ценными бумагами Маккарри и пять долларовых купюр. Джон взял деньги и принялся изучать отчет. Из него следовало, что его акции были: a) проданы; b) проданы по грабительскому курсу ($56 за штуку); с) почти вся выручка ушла на погашение взятого в августе кредита на покупку дополнительного пакета акций и уплату комиссионных брокеру; d) сухой остаток – $5.
Пока Джон пытался понять, что означают все эти цифры, клерк исчез, зато дюжий молодец недвусмысленно выдвинулся из тени. Спорить, очевидно, было бесполезно, и Маккарри прямиком направился в паб, где быстро спустил весь свой доход от операций с ценными бумагами на Нью-Йоркской фондовой бирже.
Хобо
31 октября Джон пришел на работу и обнаружил, что на его месте сидит другой человек. Начальник сообщил, что Маккарри уволен, поскольку прогулял один день и поскольку на бирже труда нашелся бухгалтер, готовый выполнять ту же работу за вдвое меньшую плату. Через неделю к Джону явился судебный исполнитель и конфисковал автомобиль – за неуплату процентов по кредиту, взятому на покупку дома. Еще через месяц Маккарри лишился дома. На семейном совете было решено арендовать на оставшиеся гроши крохотный участок земли и невзрачную лачужку на окраине Томастона и попробовать прокормиться за счет нехитрого натурального хозяйства. Работой на огороде займется Мэгги. Джон же становится хобо. Как писала New York Times, «хобо – это человек, который строит небоскребы и живет в хижине из картонных коробок. Хобо делает автомобили и ходит пешком. Хобо собирает урожай и стоит в очереди за хлебом».
Миллионы хобо (в годы Великой депрессии их число достигло 4 млн), в том числе и Маккарри, колесили по стране в поисках хоть каких-то заработков. Джон побывал на Аляске, где попробовал присоединиться к золотоискателям, которые, начитавшись Джека Лондона, пытались найти новую золотую жилу. Безрезультатно – последняя была обнаружена лет за двадцать до появления Джона на полуострове. Затем он отправился в Техас, где попытался стать бурильщиком нефти. Без успеха – на местной бирже труда собрались чуть ли не все нефтяники Америки. Затем были Чикаго (работа на элеваторе), Нью-Йорк (строительство Эмпайр-стейт-билдинг), Детройт (мытье посуды в рабочей столовой корпорации Ford), Голливуд (участие в массовках на съемках фильма Льюиса Майлстоуна «На западном фронте без перемен») и еще несколько городов. Передвигался Джон в грузовых поездах, ночевал в «палатках» из картона (на окраинах крупных городов возникали целые картонные «пригороды», прозванные «гувервиллями» – в честь Гувера).
Полиция арестовывала хобо и списывала на них нераскрытые преступления. По ложному обвинению в изнасиловании три месяца Джон отсидел в тюрьме (к счастью, дело быстро развалилось из-за отсутствия улик). Там он познакомился с контрабандистом и после освобождения подрядился перевозить виски из Канады (в США был сухой закон). Однажды при пересечении границы его фургон попал в засаду, устроенную полицией штата Мичиган, и в ходе завязавшейся перестрелки Джон был ранен в левую руку.
В 1931 году Маккарри, наконец, повезло. Находясь в госпитале, он узнал о программе социального страхования и встал в очередь за пособием. Для его получения нужно было: быть мужчиной (это подтверждать не пришлось); постоянно проживать в штате не менее года (в Томастоне быстро нашлись доброхоты, подтвердившие, что Джон все это время копался на огороде вместе с Мэгги); сдать разрешение на покупку спиртного, которое, несмотря на существование сухого закона, выдавали некоторым категориям граждан (у Маккарри такого отродясь не было); сдать автомобильные номера, водительское удостоверение и отключить телефон (ни автомобиля, ни телефона у Маккарри уже давно не было, что же касается прав, то после ранения он не прошел медкомиссию); наконец, зарегистрироваться на бирже труда (Джон уже занял очередь).
В общем, пособие Маккарри получил без проблем, если не считать того, что он отстоял в очереди две недели. Но пособия не хватало даже на хлеб, получить же работу на бирже труда не было никакой надежды. И неудивительно. К концу 1932 года уровень безработицы достиг 25 % трудоспособного населения.
Избиратель
В 1932 году Джон Маккарри голосовал на президентских выборах за Франклина Делано Рузвельта. В ходе предвыборной кампании Рузвельт говорил: «Страна нуждается в экспериментах. Надо пробовать». Джон был согласен по два, по три раза перепробовать все, что угодно, – лишь бы выйти из нищеты. Приняв присягу, Рузвельт завалил конгресс законодательными инициативами. Среди них был и проект создания рабочих мест за счет организации общественных работ – строительства дорог, школ, больниц и т. п. Платили за это около доллара в день. Крохи, но и на том спасибо.
Джона направили на ремонт отделения связи, где он встретил Бена Льюиса, который занимался росписью стен (как-никак когда-то был главным художником местной газеты). Бен показал Маккарри старую вырезку из New York Times от 11 июня 1932 года, где приводились цитаты из доклада конгрессмена Луи Макфаддена, того самого, который говорил о симптомах кризиса еще в августе 1929 года. Ныне он занимал пост председателя комитета по банкам и валютному обращению и обвинял во всех бедах совет управляющих Федерального резерва, а также главу казначейства Эндрю Меллона. Мол, это именно они – виновники биржевого краха. Именно они придумали давать дешевые кредиты банкам, которые те выдавали всем желающим включиться в биржевую лихорадку (один из таких кредитов взял когда-то и Маккарри). В результате рост акций оказался искусственным, и их курс обвалился при первой же возможности.
Но Джону было уже безразлично, кто же на самом деле виноват в драматическом повороте его судьбы (он всегда считал, что Питер Смит с сыновьями). У него обнаружили рак легких и сообщили, что жить ему осталось не более года. И за этот год Джон хотел встать на ноги, открыть мастерскую по ремонту автомобилей и передать дело сыну. Он, конечно же, не знал о том, что Великая депрессия продлится еще не один год.
