Веня Соколов предложил вдруг его спецкоманде поддержать антитеррористические акции, вспомнив дикий случай захвата боевиками школы в Беслане, и спровоцировал дискуссию о границах применения ответных мероприятий.
– Я против, – сказал Иван Терентьевич. – Надо просто не допускать захвата заложников.
– Ну а если захват уже произошёл? – упорствовал бывший капитан разведки. – Что, будем выполнять требования террористов?
– Требования требованиям рознь. Если речь идёт об освобождении из тюрем других бандитов, такое требование можно и выполнить.
– А если они потребуют вывести войска из Чечни или, там, Дагестана? Вообще отделиться от России?
– Жизнь людей важнее…
– Что с тобой, Иван Терентьевич? – перебил Парамонова Самандар. – Окстись! Любой вариант с выполнением требований боевиков – очередная демонстрация слабости власти, чреватая вереницей подобных захватов.
– Но штурм влечёт за собой многочисленные жертвы, а боевикам выгоден любой такой сценарий, с любым количеством жертв.
– Вот поэтому существует другой путь, уже проверенный в деле кадыровцами еще несколько лет назад: контрзахват родственников террористов.
– Допустим, не удастся захватить родственников. Особенно если боевики – арабские или афганские наёмники и прочая мразь. Что тогда?
– Давайте не будем ломать копья по этому вопросу, – интеллигентно предложил Медведев. – С терроризмом должна бороться федеральная власть. Тем более что нашу команду, какой бы опытной и профессиональной она ни была, никто не допустит к участию в контртеррористической операции.
– А никто ни у кого и не собирается спрашивать разрешения, – усмехнулся Самандар. – Но я тоже против участия наших ребят в такого рода деятельности. У нас другие задачи – «смерть чиновникам!».
Соколов хотел возразить, но посмотрел на лица комиссаров и передумал.
В двенадцать часов дня заседание закончилось. Были определены пути решения приоритетных проблем, информационного поиска и привлечения к работе «чистилища» надёжных исполнителей. На пятницу пятого августа был намечен бандлик, обоснование которого представил Самандар.
– Есть перспективная работа, – начал он. – Узнал случайно, заинтересовался, начал искать информацию и вот что выяснил. Вы знаете о существовании в стране проблемы под названием «утечка мозгов»?
Комиссары переглянулись.
– Сказал «а», говори «б», – проворчал Василий Никифорович.
– В девяностые годы прошлого века за рубеж уехали сотни классных специалистов в самых разных областях наук. Но всё же многие остались. И вот им-то живётся очень несладко, потому что давление на учёных продолжается до сих пор. Меня же почему-то взволновала судьба одного физика-ядерщика, Николая Львовича Максименко. Слышали о таком?
– Короче, Склифосовский.
– Он выпускник физтеха Томского политехнического института, сейчас доктор наук, долго работал главным физиком Минатома, руководил лабораторией в Курчатовском ядерном центре, потом Институтом физико-технических проблем металлургии и всё время занимался исследованиями свойств тория; есть такой радиоактивный элемент, если кому интересно. Кстати, реакторы на тории практически безопасны и энергетически более выгодны, чем на уране или плутонии. Но это к слову. Так вот, в последнее время на Николая Львовича, отказавшегося в своё время уехать за границу, начали давить.
– Кто?
– Рассказываю по порядку. Сначала к нему пришли некие люди, представившиеся экспертами МАГАТЭ – Международной комиссии по ядерной энергии, и предложили работу в одной из четырёх стран: США, Австралии, Израиле или Канаде. Он снова отказался. И началась череда странных событий, а по сути – травля учёного. Его уволили. Институт перепрофилировали. Лабораторию, где он было устроился, закрыли. Все материалы отобрали. Квартиру обворовали, унесли все диски с его расчётами. А недавно на него напали какие-то подонки, и он чудом остался в живых. Шестидесятишестилетний мужик пошёл в прокуратуру с жалобой, но там завести уголовное дело по факту угроз и травли отказались. В общем, полный тупик. Никто не в состоянии помочь. В Минатоме сейчас действуют несколько враждующих группировок, которые мешают чётко сформулировать позицию министерства. Все дерутся за симпатии чиновников и бюджетные деньги, даже маститые учёные мужи. Но и здесь Николай Львович лишний. А ведь его направление работы чрезвычайно перспективное, причём и для отрасли, и для страны в целом.
– Кто-то сильно заинтересован в том, чтобы России не досталась эта технология, – задумчиво проговорил Парамонов. – Так?
– Совершенно верно.
– Кто? Ведь не те «шестёрки», которые вышвырнули физика на улицу и закрыли институт? Не убоявшись ФСБ и прокуратуры? Без солидной «крыши» это сделать невозможно. Чиновники просто так не станут рисковать.
– Если бы наши чиновники не продавались, им бы цены не было, – мрачно пошутил Василий Никифорович. – До чего ты докопался?
– Насколько я вник в проблему, существует целая система развала российской науки…
– Наравне с системами развала образования, культуры, медицины, авиапромышленности и так далее, это не новость.
– Согласен, однако, если коротко, в правительстве окопались агенты влияния хорошо известного нам персонажа…
– Рыкова.
– Его, родимого, а через него связь, скорее всего, тянется в «розу», к Монарху. Но это тема отдельного разговора. Я занимался лишь одной сферой влияния – научной, и вот что вычислил. Вершиной системы является, естественно, Рыков, он же Меринов Марат Феликсович. Под ним система агентов влияния рангом пониже, окопавшихся в Думе, Совете Федерации, Совете безопасности и в правительстве. Могу даже назвать предполагаемые кандидатуры.
– Предполагаемые?
– А вы хотите, чтобы каждый из них сознался, что работает на Рыкова? Они, может быть, даже не понимают этого, поскольку зомбированы, но их легко можно вычислить по векторам деятельности. Тот же министр экономразвития уж такую лепту внёс в развал страны, что просто светится, как радиоактивный элемент! Да и почти все министры тоже, и их замы. А уровнем ниже идут исполнители решений – сенаторы, губернаторы, их заместители, начальники служб, депутаты… кстати, слышали, что вчера произошло в Думе?
Мужчины вопросительно переглянулись.
– По телевидению вроде бы ничего не передавали… – неуверенно заметил Василий Никифорович.
– В Думе работают наши люди, они и сообщили новость. Вчера должна была решаться судьба законопроекта о национальной безопасности, повышающая ответственнность чиновников, и прямо во время заседания все депутаты в зале потеряли способность соображать. А потом и вовсе отключились на несколько минут. А после все жаловались на странную слабость, вялость и отсутствие желания что-либо делать. У меня есть запись с телекамер системы наблюдения. Сейчас там работает комиссия ФСБ, но и так ясно, что на депутатах кто-то отрабатывает психотронный генератор. Законопроект, кстати, был единогласно отклонён.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
