— Конечно.
Теперь слишком поздно.
— Можешь оставить пальто здесь, если хочешь.
Он не предложил помочь ей. Он очень хорошо выучил этот урок в последний раз.
Кейт сняла пальто и положила его около пакета с продуктами. Она направилась к Робу, и его взгляд остановился на ее свитере, который облегал грудь и застегивался сбоку на пряжку. Черная кожаная пряжка. Такую было бы не сложно расстегнуть.
Не думай о пряжках.
Роб повернулся, и Кейт последовала за ним наверх. Первая комната, в которую они зашли, оказалась полна штанг и гантелей, и тренажеров. Перед зеркальной стеной стояла беговая дорожка и «Нордик трек».
— Ты действительно пользуешься всем этим? — Кейт закатала рукава, обнажая голубые вены на внутренней стороне изящных запястий.
— Почти каждый день.
Сначала Роб не мог отвести взгляд от ее шеи, теперь от ее запястий. Он чувствовал себя вампиром.
— Как-то раз я ходила в спортзал, — Кейт прошла в комнату и провела рукой по штанге. — «Золото на Фламинго-роуд». Я оплатила годовой абонемент и проходила три месяца. Боюсь, я не очень серьезно отношусь к фитнесу.
— Может быть, нужен кто-то, кто тебя бы мотивировал. — Роб смотрел, как ее ладонь и длинные пальцы скользят по лежавшим в ряд хромированным гантелям. В своей прежней жизни он бы предложил себя, чтобы мотивировать Кейт.
— Нет, моя проблема не в этом. Я ходила со своей подругой Мэрилин, а она — фанатка степа. Она пыталась меня мотивировать, — Кейт покачала головой. — Но когда мои бедра начинали гореть огнем, я просто должна была прекратить тренировку и лечь. Я становлюсь нытиком, когда дело касается боли.
Роб засмеялся, хотя предпочел бы, чтобы она не упоминала о горящих бедрах.
— Пойдем, — он вывел ее обратно на площадку второго этажа, с которой открывался вид на вход внизу и зал, и сказал, указывая на закрытую дверь: — Это комната моей дочери.
— Она часто приезжает?
— Амелия никогда не навещала меня здесь. Она живет в Сиэтле с матерью, но когда строился дом, я сделал для нее комнату.
— Сколько ей?
— Два года.
Роб указал на еще одну закрытую дверь.
— Это ванная, но не думаю, что ей когда-нибудь пользовались.
Они прошли мимо чего-то, что походило на альков с диваном, на котором Роб никогда не сидел, и большим растением, которое он никогда не поливал.
— Ты была замужем?
— Нет.
— А собиралась?
— Несколько раз, — Кейт невесело засмеялась. — По крайней мере, я так думала. Хотя они были другого мнения.
— Да уж, это проблема.
Они подошли к открытой двери в его спальню. Место, где он представлял Кейт обнаженной. Привязанной к его постели или стоявшей на коленях в лунном свете. Роб размышлял, должен ли чувствовать себя свиньей из-за того, что столько думал о ее наготе. И спрашивал себя, считалось ли это, ведь Кейт об этом не знала, а он не планировал когда-нибудь что-нибудь делать из того, что представлял. Он прислонился плечом к дверному косяку и засунул руки в передние карманы «Левисов». Глядя, как она молча двигается по его комнате, Роб спросил себя, будет ли он когда-нибудь в состоянии отделить Кейт, смотрящую из окна его спальни, от Кейт, которая хотела заняться с ним сексом в первую их встречу. Он в этом сомневался. В его голове эти две Кейт были так переплетены, что когда Роб смотрел на нее, этот образ всегда был у него перед глазами
— Это твоя малышка? — спросила Кейт, остановившись перед развлекательным центром, заставленным фотографиями девочки.
— Да. Это Амелия.
Кейт наклонилась вперед, чтобы взглянуть на снимки поближе:
— Какая симпатичная. И очень похожа на тебя.
— Моя мать тоже так считает.
Кейт отступила назад, и ее взгляд переместился к огромному телевизору.
— Хоккеистам, должно быть, хорошо платят.
Итак, она кое-что о нем знала. Хотя это не было секретом. Все в городе знали.
— Да, это так.
— Какая команда?
— «Оттава Сенаторз», «Нью-Йорк Рейнджерс», «Детройт Ред Уингз», «Лос-Анджелес Кингз» и «Сиэтлские Чинуки».
Она взглянула на него:
— Похоже, ты немало попутешествовал.
— Да.
На самом деле, ему не нравилось разговаривать о прошлом. Это вызывало слишком много вопросов, на которые он не хотел отвечать. Слишком много воспоминаний, о которых он не хотел думать.
Ковер приглушал звук шагов. Кейт подошла и остановилась примерно в футе от Саттера.
— Ты был хорош?
Его взгляд скользнул к ее губам.
— А ты как думаешь?
Кейт склонила голову набок, как будто изучая его:
— Думаю, ты, скорее всего, был пугающим.
— Ты смотришь хоккей?
— Достаточно, чтобы понимать, что если бы ты катился на меня, я бы убралась с твоего пути, — она прикусила губу, и зубы скользнули по нежной плоти. — И я видела, как ты разделался с Уорсли.
Роб тихо засмеялся.
— Пойдем вниз, — сказал он прежде, чем уступил желанию тоже прикусить ее губу.
Он указал на еще две закрытые двери. Одна спальня была заполнена инструментами для вязания нимф. В другой стояли коробки с его хоккейными принадлежностями.
Роб и Кейт спустились на первый этаж и прошли по дому, через столовую в кухню. На гранитной столешнице и металлической плите лежали листы для охлаждения гранолы. Роб пристрастился к ней и сам ее готовил вот уже несколько лет. Он как раз был близок к тому, чтобы добиться идеального медово-миндального вкуса. Когда Саттер играл в хоккей, все парни высмеивали его за гранолу, но все потихоньку выпрашивали у него эту вкуснятину, когда никого не было поблизости.
Кейт остановилась рядом с разделочным столом в центре комнаты и подняла глаза на развешанные на крючках над ее головой кастрюли и сковородки.
— И кто пользуется всей этой утварью?
— Я. — Роб жил один и давным-давно научился готовить. Постоянные переезды и питание в ресторанах могут сильно надоесть. — Когда я здесь. — Он взял немного гранолы и поднес к губам Кейт. — Открой, — сказал он, держа пальцы перед ее ртом.
На лице Кейт появилось скептическое выражение, как будто она собиралась поспорить.
— Что в ней?
— Овес, льняное семя, мед. — Или, может быть, она просто нервничала. Робу нравилось думать, что он заставляет ее нервничать. — Ты знала, что пчела производит всего полторы чайной ложки меда за свою жизнь? Это потрясающе. А теперь открывай.
Роб смотрел Кейт в глаза, когда она откинула голову назад и открыла рот. Кончики его пальцев коснулись ее губ. Он положил гранолу ей в рот, как будто она была птичкой, и отступил назад.
Кейт прожевала, затем облизнула уголок губ.
