— Я хотел бы выпить за окончание этого маскарада, дитя мое. Нам осталось играть свои роли всего несколько дней. Жаль, что ваши бабушка и дедушка проводят светский сезон в деревне. А то вы могли бы оказаться у них уже через час.
Даниэль неожиданно для себя подумала, что ничуть не жалеет об этом. Однако ничем не выдавая своих мыслей, продолжала с видом знатока потягивать тонкое вино.
Граф посмотрел на девушку с удивлением:
— Вам знаком этот вкус, детка?
— Винный погреб моего дедушки славился на всю Францию. Меня заинтересовал процесс виноделия, и дедушка охотно делился со мной своими секретами: наверное, у меня был отличный вкус к винам, потому что он всегда прислушивался к мнению своей внучки.
Линтон слушал, не переставая удивляться новым сюрпризам, сыпавшимся из его подопечной как из рога изобилия. Вообще же он начинал подозревать, что пока видит еще лишь верхушку огромного айсберга.
— Мне необходимо на несколько часов вас покинуть, Даниэль, — сказал он. И, видя, что девушка собирается протестовать, предупреждающим жестом поднял руку: — Не бойтесь, вам ничто не угрожает. И никто не будет вас беспокоить. Обещаю. Можете пока принять ванну, закусить, отдохнуть, почитать… Одним словом, делайте что хотите!
— Я не открывала ни одной книги с февраля. Можно посмотреть что-нибудь из вашей библиотеки?
— Библиотека в вашем распоряжении, друг мой.
Даниэль мгновенно исчезла за стеллажами. Но не прошло и минуты, как оттуда донесся ее голос:
— У вас прекрасный каталог, милорд.
— Мне посчастливилось найти опытного секретаря.
Даниэль появилась из-за стеллажей с двумя книгами под мышкой. Граф посмотрел на обложки, увидел, что это исторические сочинения, и про себя одобрил выбор девушки.
— Если вам хватит этого на ближайшие час или два, можете взять книги к себе в комнату. — Голос графа как-то странно дрогнул.
— Вас что-то удивляет, сэр? — поинтересовалась Даниэль.
— Вовсе нет, — спохватился Джастин. — Скажите, вы когда-нибудь читаете романы?
— Они очень редко мне попадались.
Граф проводил девушку на второй этаж, размышляя по дороге о том, какое впечатление эта девушка, знаток вин и исторических сочинений, произведет на высшее общество Лондона. В том, что следующий сезон в британской столице будет очень интересным благодаря появлению в свете Даниэль, Линтон уже не сомневался.
Голубая комната оказалась уютной, теплой и очень комфортной. В камине пылал огонь, в канделябрах горели свечи, разгонявшие своим мягким светом сырые послеполуденные тени, пытавшиеся проникнуть в дом через длинные, выходящие на широкую площадь окна. Горничная, возившаяся у стоявшей рядом с дверью большой фарфоровой ванны, проворно вскочила с колен и неловко сделала реверанс.
— Надеюсь, вы останетесь довольны, милорд, — сказала она с очаровательной улыбкой. — Если же молодому человеку что-нибудь понадобится, ему стоит только позвонить.
— Спасибо, — улыбнулся в ответ граф. — Вас, кажется, зовут Молли?
Розовые щеки девушки залились краской, и она в смущении присела еще раз.
— Да… да, милорд! — пробормотала Молли. Совсем растерявшись оттого, что граф вспомнил ее имя, она тут же выбежала за дверь.
Даниэль одобрительно взглянула на Линтона:
— Это очень хорошо, милорд, что вы всех слуг знаете по именам.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — признался граф. — К сожалению, я не могу этим похвастаться. Молли просто особый случай, она внучка моего дворецкого. Так по крайней мере мне ее представили с самого начала.
— И все же вы запомнили имя. Еще не так давно я очень жалела, что не потрудилась получше узнать наших слуг в Лангедоке.
В голосе девушки промелькнула грусть, которую Линтон сразу постарался прогнать:
— Не расстраивайтесь, Даниэль. Думаю, от вашего внимания все же не ускользала их обычная болтовня.
И граф принялся внимательно изучать содержимое стоявшего на столе подноса.
— Смотрите, вам принесли замечательный обед! Советую, не откладывая, заняться им!
Приготовленное всмятку яйцо, жареное крылышко цыпленка, бутерброд с маслом и сладкий пирог — все это выглядело весьма аппетитно. А еще на подносе стоял бокал вишневого сока и источавший соблазнительные ароматы кофейник.
— Я, пожалуй, послушаюсь вас, милорд, — облизнувшись, проговорила Даниэль, и в ее глазах загорелись озорные искорки. — Вы можете спокойно предоставить меня самой себе. Я с удовольствием проведу несколько часов в одиночестве!
Линтон рассмеялся и загадочно посмотрел на девушку:
— Для вас приготовлено кое-что из одежды. Примерите после ванны.
И граф вышел через боковую дверь, которую Даниэль сначала не заметила. Из соседней комнаты послышались голоса, один из которых был девушке незнаком. Через несколько минут дверь вновь открылась, и на пороге появился Линтон с бархатным костюмом в руках.
— Конечно, он будет вам великоват, но ничего другого пока не нашли. Может быть, чуть позже… удастся раздобыть что-нибудь более подходящее.
— А кто в соседней комнате?
— Питершам, мой лакей.
— Значит, там ваша спальня?
— Да.
Линтон нахмурился, заметив озабоченность на лице Даниэль. Но тут же морщинки у его глаз разгладились, и он сказал с улыбкой:
— Я хочу, чтобы вы находились рядом со мной, детка. Думаю, так и вы будете чувствовать себя спокойнее. Или я ошибаюсь?
Даниэль медленно кивнула головой:
— Нисколько, милорд. Я действительно буду чувствовать себя уютнее, зная, что вы неподалеку. В этом доме все так незнакомо.
— Понимаю, дитя мое. Повторяю, не бойтесь, что кто-то нарушит ваше уединение до тех пор, пока вы сами этого не захотите. Так что желаю приятно провести время и отдохнуть. А я займусь делами.
Повинуясь неожиданному порыву, Линтон чуть запрокинул пальцами подбородок девушки и осторожно поцеловал ее в кончик носа. Даниэль немного испуганно покосилась на графа, но не стала протестовать. Хотя в семействе Сан-Варенн подобные вольности позволялись крайне редко, она подумала, что пусть лучше граф позволит себе иногда такую фамильярность, чем будет устраивать скандалы, подобные случившемуся в «Красном льве».
— В один прекрасный день вы обещаете превратиться в замечательную женщину, — мягко сказал Линтон. — Я просто жажду стать свидетелем этого превращения.
Оставшись одна, Даниэль еще долго чувствовала прикосновение губ Джастина к своему лицу. А граф тем временем с удовольствием поручил себя заботам Питершама, стараясь не замечать недовольного сопения слуги. Гордость того была глубоко уязвлена отказом хозяина разрешить сопровождать себя в путешествии по Франции. А тут еще выяснилось, что и в Корнуолл граф намерен ехать без слуг.
