Сосредоточиться на реальной боли, требующей исцеления
Имея дело с пациентом, пережившим сексуальную травму, можно очень легко утерять правильное направление работы. Та часть проблемы, которая действительно связана с сексуальной сферой, разумеется, важна. Пациенту совершенно необходимо вспомнить конкретные обстоятельства пережитого и жуткие чувства, которые ему довелось испытать, и поделиться всем этим с терапевтом. Однако во многих случаях одного лишь освобождения от этой тяжести на сердце недостаточно для настоящего исцеления и устойчивых перемен в поведении. Как и в примере с Конни, проблема часто кроется в чем–то гораздо более глубоко спрятанном. Эта проблема требует более полного исцеления и может совершенно не относиться к непосредственно сексуальным воспоминаниям. Как терапевту, так и пациенту надо ясно осознавать сложнейшую взаимосвязь терзающих пациента проблем и быть уверенным, что в процессе исцеления все они были проработаны. Три приведенных ниже случая служат хорошей иллюстрацией этого факта.
• Ей никто не верил. Гвен пришла поговорить о самых разных проблемах. Одни из них были ее собственными, а другие касались ее отношений с мужем. Мы с ней обсуждали множество тем, в том числе говорили об искаженных представлениях о Боге и благодати. В конце концов, как она меня и предупреждала, в наших беседах стала появляться тема секса. У нее были некоторые проблемы во время близости с мужем. Перед ней внезапно возникла какая–то невидимая преграда из прошлого и стала препятствовать свободе сексуальных ощущений. Эта проблема была далеко не такой серьезной, как у некоторых других супругов, однако достаточно значительной, чтобы мешать их браку быть таким, каким они оба хотели его видеть.
Много боли было сконцентрировано вокруг чего–то, что произошло, когда Гвен было около одиннадцати–двенадцати лет от роду. Она тогда уехала с ночевкой к одной из своих лучших подружек. Часа в два ночи она проснулась, как от толчка. Старший брат подруги, подросток, залез к ней в кровать и стал ласкать ее. Гвен оттолкнула его и громко закричала. В доме зажегся весь свет, домочадцы проснулись. Конечно, парень тут же убежал к себе в комнату, натянул одеяло на голову и притворился глубоко спящим. Подружка и ее родители изо всех сил старались успокоить Гвен, но та впала почти в истерику, выкрикивая все, что с ней случилось. В конце концов позвонили родителям Гвен и сказали им, что девочке, должно быть, приснился кошмар, после которого она никак не может прийти в себя, что, наверное, будет лучше, если они приедут и заберут девочку домой прямо сейчас, не дожидаясь утра. Вскоре родители Гвен приехали за ней, и они отправились домой.
Подобные происшествия случаются очень часто, и, конечно же, могут сильно напугать чувствительную девочку такого возраста. В случае с Гвен все казалось просто, и было вполне очевидным, какие именно воспоминания нуждались в исцелении. Но, когда мы начали молиться об этом, выяснилось, в чем действительно была проблема. Что же было по–настоящему той раной, которая причиняла Гвен такую сильную боль? Больше, чем поступок брата подружки, ее потрясло и привело в смятение то, что никто ей не верил — даже ее собственные мама и папа. Они тоже посчитали, что случившееся привиделось Гвен в кошмаре. О, как их слова до сих пор жгли и терзали ее память: «Ну, дорогая, ведь у них такая замечательная семья, и он такой хороший мальчик, он не стал бы так делать. Тебе, должно быть, приснился ужасный сон. У всех нас они иногда бывают, и в них порой все так реально, что нам кажется, будто это случилось на самом деле».
Нет ничего унизительнее для ребенка, чем недоверие. Это одна из наиболее серьезных травм, которые ему случается перенести. В глазах ребенка это полнейшая несправедливость. Он отчаянно твердит правду, но люди, с которыми ему хочется быть во всем правдивым, говорят ему, что он лжет. Гвен чувствовала от этого такое унижение, такую ярость… С этого началась целая череда ее нездоровых реакций, особенно на мать. Гнев также толкал Гвен к крайнему перфекционизму. Все это потребовало внутреннего исцеления и последующей продолжительной работы (своего рода духовной химиотерапии) с растущей «раковой опухолью», состоящей из несправедливости, сексуальной травмы, ярости и гнева, а также крайнего перфекционизма. Слава Богу, что Его Дух способен исцелять и продолжать процесс исцеления. Недавно я получил такое письмо от Гвен:
«Уже десять лет прошло с тех пор, как я бывала у Вас на приеме. Как часто потом мне хотелось поделиться с Вами радостями и горестями, несчастьями и победами, которые мне с тех пор довелось пережить. В письме не рассказать всего того, что происходило в процессе перестройки моих взглядов и отношений. Сколько раз я хотела повернуть время вспять и никогда не начинать процесса исцеления, не приниматься за него. Но я всегда была задирой (может быть, Вы не помните), и положительная сторона моего перфекционизма побеждала! И как замечательно, что на протяжении этих лет Господь привлекал меня к служению другим людям, очень похожему на Ваше. Одни и те же человеческие проблемы мы видели повсюду, даже в других частях света.
На будущий год я надеюсь получить диплом консультанта со специализацией по геронтологии. Возможно, однажды Вы придете на прием ко мне (шутка!). Если Вы когда–нибудь окажетесь в наших краях — наш дом будет Вашим. Наш маленький Дэвид подрастает. Мы его так любим.
Ваша во Христе, Гвен».
• Удушающая любовь. Ларри, двадцатилетний пастор, не просто был холостяком. Он снова и снова повторял мне, что вовсе не интересуется женщинами. Он жил неподалеку от пляжа, но говорил, что никогда не испытывал никакого сексуального влечения к девушкам. Зато его привлекали сильные, энергичные мужчины. Тем не менее он решительно подавлял в себе такие чувства, особенно с тех пор, как примерно в пятнадцатилетнем возрасте стал христианином. Он пробовал встречаться с молодыми девушками, и некоторые из них влюблялись в него. У них происходили обычные встречи с объятиями и поцелуями. Но Ларри при этом чувствовал себя так неуютно, что в конце концов прекращал их. Теперь он и вовсе перестал ходить на свидания — слишком боялся, что не сможет соответствовать требованиям женщины. Ко мне его привело происшествие в его пасторской деятельности. Одинокий мальчик–подросток, которого поддерживал Ларри, стал относиться к нему, как к отцу, и проводил у него много времени. Иногда он даже оставался в пасторском доме на ночь. Ларри был очень напуган возрастающей силой своих гомосексуальных чувств к молодым мальчикам и понял, что ему надо обратиться за помощью прежде, чем он совершит что–то, что нанесло бы непоправимый вред его служению.
Никто не может с уверенностью сказать, что является причиной гомосексуализма. Его считают приобретенной формой поведения, возникающей в результате взаимодействия сложного набора различных факторов. Тем не менее среди наиболее широко распространенных составляющих этого явления мы часто встречаем такой тип семьи, как у Ларри — чрезвычайно властная, доминирующая мать и пассивный или отстраненный отец. Отец Ларри явно благоволил своему активному и более сильному физически сыну, хотя тот был полной противоположностью отцу и совершенно не разделял его интеллектуальных и духовных интересов. Мать же чрезмерно стремилась оградить сына и была слишком сильно привязана к нему. Ларри смущенно рассказывал мне о ее удушающей любви к нему: она просила его, уже старшеклассника, садиться к ней на колени, забиралась по утрам к нему в кровать, садилась слишком близко к нему, когда он вел машину. Чтобы быть уверенной, что он поступит правильно, она не разрешала ему самостоятельно принимать решения. В нескольких случаях, когда он ошибался, она при всех кричала и ругалась на него, заявляя, что он «ранил ее чувства». Я не мог не отметить, как много раз Ларри с отвращением говорил: «Понимаете, это странно; она часто обращалась со мной так, как могла бы обращаться моя девушка, а не как должна была обращаться мать. Она постоянно твердила мне, какой я красивый и какие у меня замечательные глаза. И то, как она брала меня за руку, когда мы сидели в машине или прогуливались по улице, просто унижало меня».
Я не смог добиться того, чтобы Ларри понял, насколько сильно он разгневан на свою мать. Как же, ведь она столько для него сделала, а он слишком хороший христианин, чтобы испытывать такой гнев!
А затем произошло интересное событие. Ларри был приглашен на свадьбу к своему другу. Во время свадебной церемонии он испытал странные и ошеломившие его чувства. Вот как он описал мне это неделю спустя: «Когда молодые приносили свои обеты, я вдруг понял, что никогда не смогу жениться; я никогда не смогу сказать женщине таких слов, как в этих обетах». Я спросил его, почему, и Ларри дал мне просто замечательный ответ: «Потому что я никогда бы не смог жениться на другой женщине, в то время как моя мать смотрит на меня».
