— В монолитном? — Владимир Иванович аж подпрыгнул на стуле. — На Нарымской?!
— Ну да…
— Случайно, не напротив цирка?
— Угу, напротив цирка, а за ним большой парк располагается — Нарымский сквер. Превосходное место, прямо зеленый оазис в асфальтовой пустыне, — без всякого энтузиазма, на автомате рапортовала я. Ведь в нашем деле положено всему подряд — и скворечнику, и трущобе, и мавзолею — набивать цену.
Вот попробуй пойми этих чудиков: Лидкину дебильную тетку отпугнули какие-то мифические блуждающие токи, а в моего клиента они точно вселились. Бобрик раззадорился, точно стакан водки на грудь принял, мигом накинул свою задрипанную куртку и вскричал: «Подходит!»
— Умм, погодите… Пожалуй, эта квартира для вас великовата — там сто тридцать квадратов.
— Не важно, пусть хоть все сто пятьдесят, хоть двести метров! Я с детства обожаю цирк!
— Но цирк-то наш закрыт. Вы что, не знаете? Крыша чуть не обрушилась, в нем реконструкцию собираются… производить… — мямлила я, недоумевая. Нет, конечно, все бывает: и миллионеры рядятся в обноски, и встречаются, наверное, такие фанаты циркового искусства, что… Но не до такой же степени, чтобы даже не поинтересоваться стоимостью жилья?! Сама не знаю зачем, я привела контраргумент: — Цирк закрыт, а вот ресторан «Скоморохи» при нем работает, — и сглотнула голодную слюну.
— Ресторан? Это то, что нужно мне, одинокому орлу! Готовить не умею, а чем-то кормиться же надо?.. Поехали, Катерина. Посмотрим квартиру, а заодно и пообедаем в тех «Скоморохах», отметим, так сказать… Одевайтесь и спускайтесь, я на машине, буду ждать вас внизу.
Может, если бы я успела позавтракать, то заартачилась бы, перенесла показ на более позднее время. А тут вдруг и Лидка Гаевая безропотно отдала мне ключи от трешки, изменив железному принципу насчет бизнеса, который важнее лирики, — ее внимание всецело принадлежало двери, ведущей в директорский кабинет. Она лишь заметила: «Могу поспорить на что угодно, он эту заподлянскую квартиру не купит».
Я вышла и, осмотревшись на парковке, направилась к худшей из машин — старому «москвичу», который не мыли, кажется, с осени, а то и вовсе никогда.
— Катя, куда вы? — басовито окликнул Владимир Иванович и отработанным жестом распахнул дверцу «гранд-чероки».
Никогда бы не подумала, что обтрепанный помазок гоняет на представительском джипе!.. На кресло, обитое бежевой кожей, я садилась, как на ежа, с опаской. Из подобного бронетранспортера нас с Серегой угощал свинцом мазила автоматчик. На всякий случай обернулась, осмотрела заднее сиденье: нет ли там стреляных гильз? Но ничего, кроме пары перчаток и мужской борсетки, не валялось…
— Вы что-то ищете? — среагировал на мои телодвижения владелец машины.
— Э-э-э… Думаю, может, сумочку назад положить, чтобы не мешалась.
Более глупое объяснение трудно и придумать. Места впереди хватило бы не то что дамскому ридикюлю, а и вместительному чемодану.
— Давайте ее сюда, Катенька. — Забирая мою сумку, Владимир Иванович задержал мои руки в своих ладонях.
— Не надо, я раздумала…
В смущении опустила глаза и оторопела. На безымянном пальце клиента красовалась шикарная печатка. Золото и платина, зеленый король-изумруд со свитой бриллиантов. Человек целое состояние носит с собой, не подозревая, что надевать столь вызывающие драгоценности светлым днем — это моветон, особенно в сочетании с убогим шмотьем. Лучше бы рубашку постирал, одинокий орел!.. Пальцы у Владимира Ивановича были совсем некрасивые — пухлые, точно свиные сардельки, с ногтями мелкими, похожими на кнопочки баянные. Зато чистые, без черных ободков… Но что-то меня насторожило. Напрягла зрительную память: вроде в агентство клиент заходил без печатки…
— Нравится?
Я отдавала себе отчет, что отрицательный ответ его не устроит, потому утвердительно качнула головой и задала встречный, довольно дурацкий вопрос:
— Это ваша машина?
— Нет, ваша, — съюморил удалой бобер и заглянул мне в глаза пылким, провокационно-мужским взглядом. Несомненно, то было приглашение к флирту. Нечаянный поклонник, похоже, не замечал моих недостатков — лишнего веса, исцарапанной щеки и прочих мелочей…
Only business, напомнила я себе и, мягко высвободив руку, сказала:
— Давайте уже поедем!
От души немножко отлегло. В конце концов, я — не настолько крутой специалист по автомобилям, чтобы отличить один черный джип от другого… Прочь подозрительность! Наличие внедорожника и дорогой печатки еще не доказательство того, что Владимир Иванович — отпетый негодяй или потенциальный убийца. Может, человек наследство получил, а переодеться не успел? От нелепости подобного предположения самой сделалось смешно. Хихикнула без видимой причины. Джипер поддержал меня густым, раскатистым смехом.
Мы ехали под музыку — клиент настроил приемник на волну «Авторадио», сам наслаждался «Дискотекой 80-х» и меня склонял к светской беседе: Алсу то, Басков се, но Робертино Лоретти конкретно лучше! Я не особо разговорчива с незнакомыми людьми, потому почти не поддерживала диалог, просто соглашаясь со всем, что вещал водитель. Кажется, его подобный расклад устраивал. Подавляющее большинство мужчин сходятся в симпатии к покладистым женщинам…
Остановившись возле подъезда высотки, Владимир Иванович снова проявил галантность — не позволил мне открыть дверцу, сам обошел джип и подал руку, помогая спуститься с высокой подножки. Мог бы не суетиться, проворством меня Бог не обделил. Тем более что ноги сами несли к подъезду — не терпелось осмотреть дверь под номером 17 и лично удостовериться: а был ли мальчик? Вернее, был ли взрыв… Приложив к замку подъезда круглый ключ, открывающий домофон, я пустилась на маленькую хитрость, предложив подняться пешком:
— Ходить по лестницам полезно!
— С удовольствием, Катенька. Вы правы: лестница — лучший тренажер. Мы мало двигаемся, а организм не обманешь, мышцы дряхлеют, в том числе сердечная мышца.
— Дряхлеют со страшной силой! — невпопад сморозила я, словно спринтер взбегая по ступенькам.
К третьему этажу до неприличия запыхалась, сердце ухало лесным филином. И Владимир Иванович торопился, ни на йоту не отстал, так что у двери Лялькиной квартиры мы очутились одновременно. Она сидела на петлях как влитая. Какой там взрыв! Царапин на ней было меньше, чем на моей физиономии… Я приблизилась вплотную, принюхалась, только что не лизнула ламинат, укрывавший металл.
— Нам сюда? — подало голос мое наказание.
— Нет, этажом выше.
— А зачем тогда мы здесь остановились?
