и позвоним, про золото говорить, естественно не будем. Скажем просто про двух министров. Думаю, он проникнется и свяжет нас с Мехлисом. Ох, и в блуду ты, комдив, залез. Точно ведь без головы останешься и меня за собой утянешь.
– Именно поэтому и Лев Захарович Мехлис. Скажем кому другому, и тут же на Лубянке окажемся.
Не быстрое это дело дозваниваться до заместителя народного комиссара обороны – начальника Главного политуправления Красной армии. Два с половиной часа Брехт с Чуйковым провели у телефона. Наконец, на том конца провода прозвучал знакомый чуть картавый голос.
– Слушаю.
– Лев Захарович, это комдив Брехт.
– В Белоруссии сейчас, сказали с Белорусского фронта звонок?
– Так точно, Лев Захарович. Вам нужно сегодня же, край завтра, с надёжной охраной прибыть в Слуцк.
– Вот как, команды значит мне раздаёшь, может к тебе ещё и Ворошилова привезти. – Но засмеялся, хоть чувствовалось, что не настоящий смех.
– Лев Захарович, я не могу говорить, но это того будет стоить. Клянусь.
– Клянётся он. Не намекнёшь?
– Нет, Лев Захарович.
– Весело. И сколько народу с собой брать?
– Взвода достаточно. Я выделю свою роту диверсантов.
– Часов через шесть встречай. – Трубка забибикала.
– Иван Яковлевич, ты кто? Можешь вот так самого Мехлиса оторвать ото всех дел и сюда вызвать? – не верил услышанному Чуйков.
– Шашни у нас, как вы выразились, товарищ командующий.
Событие тридцать восьмое
Клоуны в цирке существенно отличаются от клоунов в жизни – в них серьёзности и ответственности больше.
Пётр Квятковский
Решил чуть подправить ситуацию Иван Яковлевич и снова связался с Москвой, передал другие координаты для самолёта, на котором Мехлис прилетит. Прямо рядом с Вишнёвкой, а то потом ещё от Слуцка целый час трястись.
Большой самолёт. Брехт стоял на поляне приспособленной под аэродром. Для мелких истребителей особого такого уж огромного поля с твёрдым покрытием не надо, но у Брехта и «Фанера» есть и несколько тяжёлых японских бомбардировщика Ки-21. А их уже на кочковатое поле не посадишь. Это «Ишачку» двести метров может хватить, а громадины такие метров по семьсот бегут. Потому была выбрана большая, даже не поляна, а покос местных крестьян. Длинной это поле километра полтора и шириной с полкилометра. Прошлись несколько десятков раз по нему с катком, найденным в Слуцке, броневикам ездить. Нормально утрамбовали. Свои-то бомбардировщики взлетают и ничего, но тут целого начальника Главного политуправления Красной армии привезут, не дай бог, авария случится при посадке. Если заместитель наркома костей не соберёт, то и Брехт тоже.
Потому, Иван Яковлевич с некоторой опаской смотрел, как американский Дуглас заходит на посадку.
Рядом стоял командир авиационного полка Скоробогатов и отвлекал рассказом на тему, что это за самолёт. Ну, Иван Яковлевич и сам знал в основном, но Сашка несколькими интересными фактами всё же отвлёк.
– В 1935 году государственная комиссия под руководствомсамого Туполева закупила в США самолёт Douglas DC-2-152. Я как раз в ЦАГИ тогда пилотом служил, много налетал на нём, а конструктора его по винтикам разобрали потом, всё измеряя. А в марте 1936 года Советом труда и обороны было принято решение о приобретении лицензии на производство самолёта в СССР. Летом того же года в США прибыла специальная комиссия под руководством начальника ЦАГИ товарища Харламова. Я тоже как пилот в САСШ ездил. К покупке был выбран более совершенный самолёт DC-3. Потом был подписан договор с компанией Douglas Aircraft Company на сумму 340 000 рублей, сроком на три года. По договору не только купили лицензию и готовый самолёт, но и о стажировке советских специалистов на заводах фирмы договорились. Чуть позже, в рамках этого договора, в 1937 году у фирмы было закуплено ещё 18 самолётов DC-3. Этот точно американец – личный, можно сказать, самолёт Ворошилова. Наши Ли-2 немного, но отличаются.
Интересно, Брехт, когда его отправили в Туву, про свой полк и не получал почти никаких известий, а вот Александр, оказывается, успел и в ЦАГИ послужить и даже в Америке побывать, а потом всё же снова в родной полк вернулся.
Мехлис вышел из самолёта первым, следом повыпрыгивали командиры в форме лётчиков. Лев Захарович оглядел встречающих и, махнув рукой Брехту, пошёл куда-то вбок. Там никого не было. Укачало что ли замнаркома? Брехт почесал затылок. Блин, вона чё, приспичило товарищу. Там стояли три новеньких туалета типа сортир, и даже с буквами «ЭМ» и «ЖО». Два мужских и чуть в стороне женский. Тут в ста метрах и госпиталь походный развернули, специально невдалеке от взлётно-посадочной полосы, чтобы раненого тяжёлого, которому операция нужна, не волочь далеко. Лёгких на месте санитарки с медбратьями обиходят, а сюда будут тяжёлых возить, если дойдёт дело до столкновения с поляками и эти раненые появятся.
Мехлис вышел из кабинки с буковкой «М», заметил рядом щит с десятком рукомойников, ополоснул руки и, вытерев полотенцем, которое меняли каждый час, пошёл, чуть раскачивающимся шагом, в сторону Брехта и Скоробогатого. Вот и все встречающие. И этих бы не было, дивизия уже выдвинулась к границе, от неё до Вишнёвки больше семидесяти километров, если по дорогам добираться, а не лесами. По приказу наступать нужно в пять утра, тогда зачем терять несколько часов на выдвижение к границе, если можно выдвинуться вечером, а утром прямо в пять нуль-нуль уже пересекать границу. Брехт, вот, остался, рота диверсантов и лётчики, а ну, и основной медсанбат, понятно, где хирурги. Пленных поляков ещё пять особистов охраняло. Странная ситуация с Особым отделом дивизии. Симонова – батальонного комиссара, который до этого был старшим лейтенантом ГБ, сразу после Халхин-Гола вызвали в Москву на учёбу в Академию, а взамен пообещали прислать другого. Два с лишним месяца прошло, а место всё ещё пустует. Тем более что теперь и не бригада уже, а целая дивизия. Несколько раз Брехт хотел своего человечка пропихнуть, но цыкали сверху. Потерпи, получишь начальника. Как там, в песне у Дениса Майданова, было? «Пуля летит медленно, медленно». Подождём.
– Выздоровел? – Мехлис легонько Брехта по плечу стукнул.
– Нормально, Лев Захарович. Не дождутся, враги. И черви.
– Правильно. Ладно, говори, надеюсь, не из-за ерунды какой позвал, всё равно бы в Минск
