Мля, Вольская, вот умеешь ты настроение испортить! Такими темпами я возьму приз, как самый частый дрочер.
Как я до такого дошёл? Даже когда пушок над губой только начал пробиваться, так не увлекался онанизмом, как сейчас.
Взрослый, холостой, а главное полноценный мужик – и не могу одной-единственной девке вставить.
Стоит ли так мучиться?
Взгляд падает на маленькие пальчики, подрагивающие во сне, и на красивые ногти, которые оставили отметины по всей моей спине, вызывая у меня прилив возбуждения.
Чёрт!
Это того стоит.
Поднимаюсь выше, нависаю над Милой на локтях и целую голый животик. Закрываю его майкой, чтобы больше не притягивал внимание, возвращаюсь на своё место, поправляю в трусах напряжённый член и только после этого небрежно толкаю паршивку в плечо:
— Вольская, хватит дрыхнуть!
***
— Прав был консьерж, – замечает Мила, открывая очередную бутылку с водой. – Сегодня и правда аномальная жара.
— Я не могу усилить кондиционер, ты и так в одних трусах, – говорю я, устанавливая маршрут в навигаторе.
— Это шорты, Ян, – спокойно поправляет меня девушка. – Мне и в них жарко.
— Ты и в храм собралась в таком виде? – колко замечаю я, бросая беглый взгляд на её ноги от ушей.
— Очень смешно, – щёлкает пальцами перед моим лицом. — Я посмотрела в интернете. Там на территории есть лавка, где продаются платки и юбки.
— Предусмотрительно, Мила Андреевна, – кидаю сарказм и завожу двигатель. – Нам ехать два часа минимум, – недовольно бормочу под нос, выезжая с парковки прокатного центра.
— Моя вина в чём? – возмущается Вольская, сверля мне профиль.
— Спать надо меньше, не краситься и двигаться быстрее, – язвлю я в ответ.
— Надо было заранее бронировать машину и не пришлось бы выбирать и ждать битый час оформление, – фыркает девушка и тянет руку к приборной панели. – Я замёрзла, – злобным голосом поясняет она.
— Сзади джинсовка моя. Накинь, – отодвигаю её пальцы и регулирую температуру сам.
— Обойдусь, – обиженно цедит сквозь зубы и отворачивается к окну, обнимая себя за плечи.
Прикусываю язык и сжимаю челюсть, чтобы хоть как-то себя приструнить. Весь день срываюсь на Миле, хотя злюсь сам на себя. Стоило девушке очнуться и открыть глаза, как стало понятно, что они заплаканы.
Я мудак. Реальная сволочь.
Всё утро ходил за ней тенью и от бессилия рявкал по любому поводу. Сам же просил о спокойствии, а от сожаления, что стал причиной слёз, не могу сдержать накал эмоций, что рвёт изнутри.
Ну не умею я извиняться. Не умею и не понимаю женщин.
Приказать – могу.
Сказать, чего хочу от них – могу, а сообразить, что хотят от меня – никак.
И это жутко злит.
Понятия не имею, как добиться её расположения.
Она, конечно, изложила всё по пунктам…
Ей нужны серьёзные отношения, переходящие в брак.
И вот тут я туплю и вообще не въезжаю в женскую логику.
О какой женитьбе идёт речь, если ты даже переспать со мной не можешь?
Хмурюсь, когда слышу внезапно включённое радио:
«…вслед за аномальной жарой синоптики предупреждают о надвигающемся…» — выключаю, чтобы ни на что не отвлекаться.
— Эй, я не дослушала, – раздаётся негодующий голос Милы. — Что там надвигается?
— Пенсионная реформа. Тебе ещё долго, – насмехаюсь над её тоном, но тут же замолкаю, когда девушка гавкает на всю машину:
— Поворачивай обратно!! Это же невозможно!!
— Спокойно. Я просто пошутил, – кошусь на злыдню и на всякий случай включаю радио обратно.
«…а сейчас реклама! Оставайтесь на нашей волне, и вы услышите новый хит этого лета…»
На этот раз не я оборвал раздражающий звук. Судя по громкому вздоху возле себя, Вольская тоже на пределе.
— Дорога оставляет желать лучшего… — уже более миролюбиво замечаю я, когда от ватной тишины в салоне сводит затылок.
— Просёлочная… — одним словом поддерживает Мила.
— Если уж такой знаменитый храм, могли бы и сделать… — занудно развиваю мысль.
— Хорошо, что не зимой едем, а то забуксовали бы…
— Если хочешь, остановимся, и я тебя сфоткаю в поле, – вдруг осеняет меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Давай лучше я тебя! – начинает хохотать девушка.
— Совместное селфи? – улыбаюсь я, предвкушая сделать наше первое общее фото.
— А давай! – соглашается Мила, включая на своём айфоне камеру. – Распечатаю, повешу на стену и буду вздыхать по ночам, вспоминая те редкие моменты, когда ты бываешь нормальным человеком.
— Сейчас договоришься, Вольская! – торможу на обочине. – Быстрее, пока машин нет… Негоже такому дяде как я по лугам прыгать и одуванчики рвать!
Искренний женский смех и:
— Быстрее! Я хочу это видеть!!!
Вылезаем из машины, и я столбенею при виде идеальной перед глазами картинки. Под ярко-голубым небом в россыпи цветов и травы стоит моя улыбчивая Мила и, беззаботно раскинув руки в стороны, подставляет лицо под ослепительные лучи солнца.
От внезапного осознания важности этого момента даже закружилась голова.
Недолго думая, достаю из кармана джинсов мобильный и быстро щёлкаю красавицу на фоне этой природной красоты.
— Ну, чего застряли, Ян Маркович? – поворачивается Мила. – Идёмте! – протягивает в мою сторону руку. – Я сплету вам венок на голову! – и по всей округе разносится заливистый смех, резко переходящий в визг, когда я срываюсь с места и бегу ловить несносную девицу, чтобы отходить по голым ляжкам каким-нибудь колоском.
***
В машину возвращаемся изрядно вспотевшие, но зато в приподнятом настроении. Не могу скрыть восторженной улыбки, когда вижу, как светится от счастья Мила. Вот что с людьми делает чистый воздух.
— Можно, в Инстаграм выложу? – тычет пальцем на фотку, где я, услужливо напялив на голову цветы, улыбаюсь как идиот.
— Только попробуй, – предупреждаю я.
— Боишься, что испорчу твой образ непроницаемого лидера? – подтрунивает девушка, наводя на мой профиль камеру.
— Да, ты права, – отвлекаюсь от пустой дороги и с усмешкой смотрю на повеселевшую Милу. – Трудно управлять компанией, когда в душе ты ромашка, – и прямо одновременно с щелчком, скосив глаза, высовываю язык.
И ни капли при этом не смущаюсь. Если такое дурачество влияет на настроение Вольской и меняет его до неузнаваемости, то я готов хоть на голове стоять… пока никто не видит.
— Шикааарно! – довольно заявляет Мила и, стрельнув в меня заговорщицким взглядом, что-то сосредоточенно проделывает в своём айфоне.
— Не расскажешь мне, милая, что это ты там промышляешь?
— Хочу отослать эту фотку на работу, чтобы успели обработать и изменить на сайте, – совершенно не беспокоясь о последствиях, поясняет девушка, но тут же огорчённо вздыхает. – Ну вот. Связь обрывается.
Победно улыбаюсь. Даже ругать её не хочется.
— Кстати, что там с моей фотосессией? – нетерпеливым тоном спрашивает Мила.
— Ничем не могу помочь, – пожимаю плечами и раздосадованно цокаю. — На фотографиях стоит гриф «Секретно».
— Ян, – звучит строгий голос.
— Мила, – в той же манере.
— Заключим сделку? – коварный ход.
— А тебе есть что предложить? – окидываю Вольскую озадаченным взглядом и задерживаю его на её голых коленях.
— Твои фотографии взамен на мои, – с важным видом произносит девушка, складывая руки у себя на груди, подпирая её так, что в вырезе тоненького топа выделяются округлые полушария.
В горле моментально сохнет.
Перевожу глаза выше, где на лице застыла маска ожидания, и вопросительно выгибаю бровь:
— Ты серьёзно ждёшь, что я соглашусь?
— Я ведь могу их опубликовать, Ян… — многозначительно тянет в ответ.
— Опубликовывай, – отмахиваюсь нейтральным тоном. – Ты можешь делать, что хочешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И ты не против? – недоверчиво уточняет Вольская.
— Мила, я не дурак, – впиваюсь в неё осуждающим взглядом. – Когда я согласился фотографироваться, то отчётливо понимал, что ты можешь меня этим шантажировать.
