В конце декабря 1979 года в Афганистан вошли военнослужащие, в основном призванные из запаса. Такое парадоксальное решение было принято, на мой взгляд, по нескольким причинам. Для создания Ограниченного контингента требовалось огромное количество солдат срочной службы, прапорщиков и офицеров, которых в Туркестанском военном округе и так не хватало. Министерство обороны СССР получило отсрочку, для того чтобы окончательно определить продолжительность нашего пребывания в Афганистане. Если бы туда с самого начала были направлены кадровые военные, они незамедлительно бы подняли вопросы, касающиеся порядка прохождения службы, льгот и выслуги, что, как я понимаю, не было на руку руководству.
Призванные из запаса солдаты и офицеры показали себя в Афганистане с самой лучшей стороны. Все они были зрелого возраста, многие уже имели семьи, детей. Запасники были опытнее молодых солдат и прекрасно понимали, что попали не на учения, а оказались в очень серьезной обстановке. Мы были уверены, что никто из них, скажем, не уснет на посту и не уйдет из своей части.
Первые удары по 40-й армии были отодвинуты по времени, и оппозиция нанесла их лишь ранней весной восьмидесятого. Афганцы очень тепло встречали наши первые колонны. Общение советских таджиков и узбеков с местным населением завязывалось повсюду. Как могли, они объясняли, что пришли в Афганистан не для того, чтобы воевать. И им верили. Когда стало ясно, что мы пришли надолго, отношение к нам резко ухудшилось.
Последние из запасников застали начавшиеся нападения на машины, засады и перестрелки. В начале февраля душманы в упор расстреляли одну из патрульных машин, которая контролировала небольшой участок дороги в окрестностях Кабула. Десять солдат в кузове, водитель и офицер — все они были призваны из запаса на несколько недель — погибли.
Возвращались домой запасники с радостью. Самые последние из них провели в Афганистане не больше двух месяцев. Это был самый спокойный период за все время нашего там пребывания.
Первые боевые действия
Январь 1980 года прошел для 40-й армии относительно спокойно. С начала года под контролем Ограниченного контингента советских войск находились все крупные города Афганистана, где расположились наши гарнизоны, и основные дороги страны: Термез — перевал Саланг — Кабул, Джелалабад — Гардез на восточном направлении и Кушка — Герат — Шинданд — Кандагар на западном.
Однако уже в конце месяца тучи начали сгущаться. Одной из причин этого стала активная антисоветская пропаганда, которая умело велась среди всего населения Афганистана. В каждом кишлаке и маленьком городе людей настраивали против нас. Кабул тоже не был для оппозиции закрытой территорией, несмотря на то, что здесь находилось революционное правительство. Больше того, именно в столице с антисоветскими настроениями приходилось сталкиваться особенно часто.
Пропаганда против «неверных» оказалась весьма эффективной: в двадцатых числах января советские войска подверглись первым, правда нерегулярным и не очень интенсивным, обстрелам. Эйфория, в которой пребывало афганское руководство, и надежда на то, что революция будет поддержана народом, а с вводом советских войск станет необратимой, оказались недолгими.
В конце 1979 года мы оказались в совершенно неизвестной для большинства из нас стране. Потребовалось немало времени, чтобы разобраться, например, в национальных хитросплетениях. Принято считать, что Афганистан населен прежде всего пуштунскими племенами, которые кочуют по всей территории страны, за исключением северных и западных районов. Пуштуны являются основной частью населения Афганистана, которое, по различным оценкам, колеблется от 17 19 миллионов человек. Более точными цифрами, по-моему, сегодня вряд ли кто-нибудь располагает — последняя перепись здесь проводилась лет сто назад, а сегодня сделать это практически невозможно.
Пуштунские племена, живущие южнее хребта Гиндукуш, который разделил страну пополам, всегда оказывали заметное влияние на положение в Афганистане. Именно пуштуны со временем возглавили оппозицию и ее вооруженные формирования. По нашим оценкам, каждый третий моджахед, воевавший против 40-й армии, был пуштуном. Прежде всего в силу подвижного образа жизни, позволявшего многое видеть, слышать и знать, они оказались более подготовленными к неожиданному развитию событий в стране по сравнению, скажем, с жившими там же узбеками или туркменами.
Вооруженные столкновения началась в последних числах января и с каждой неделей становились все более ожесточенными. Нас поддерживали только правительство Афганистана и местные администрации, то есть люди, назначенные Бабраком Кармалем.
Давление оппозиции привело к тому, что 20 февраля в Кабуле вспыхнуло восстание. Внезапно все гарнизоны, находившиеся в столице и вокруг города, были полностью заблокированы местным населением. Особенно тяжело приходилось по ночам, Пик событий пришелся на 23 февраля. Отряды оппозиции несколько раз обстреливали наши городки и заставы вокруг Кабула. В окрестностях города были перекрыты все дороги, в том числе и основная — по направлению к Салангу, прекращена поставка продовольствия. В самой столице переворачивались и поджигались машины, строились баррикады. Беспорядки создавали эффект крайнего недовольства населения присутствием советских войск.
Положение осложнялось тем, что командование армии, имея в дивизиях 80 % военнослужащих, призванных из запаса, не могло идти на активные меры. В конце января началась их замена на кадровых военных. Одновременно по всему Союзу и в группах войск за границей отбирались специалисты, которых сразу же переводили в Афганистан. Не заработали еще в полную силу службы 40-й армии, временно укомплектованные офицерами штаба ТуркВО, в том числе и разведка. Агентурная сеть только создавалась, поэтому вместо исчерпывающих данных приходилось довольствоваться лишь туманными ориентировками правительства Афганистана.
События 20–23 февраля в Кабуле не только стали для нас полной неожиданностью, но и заставили сделать определенные выводы. Прежде всего, они показали, что Ограниченный контингент находится вовсе не в «дружественном окружении», а скорее наоборот. Гибель наших солдат в январе и феврале вынудила командование 40-й армии вплотную заняться обеспечением безопасности подразделений так, как это должно быть на войне.
В первую очередь это касалось тех, кто находился не в военных городках, а охранял основные дороги Афганистана. Вдоль этих трасс было направлено несколько рекогносцировочных групп, которые по всем правилам военной науки определяли наиболее удобные места для размещения наших застав. Специально для этого из Москвы прилетели ведущие офицеры и генералы Военной академии имени Куйбышева, военные инженеры рчень высокой квалификации. Достаточно сказать, что несколько полковников имели профессорские звания. Вместе с нами работали и офицеры частей, в зоне ответственности которых находились те или иные отрезки дороги. Одну из групп возглавил я. Мы прошли от Кабула до перевала Саланг, далее на север, в сторону Советского Союза, еще километров сто. Для восточного направления этот участок дороги являлся основным.
