Атаман взял у Прохора ножницы, осторожно срезал горловину гильзы и подцепил ногтем скрученный в трубочку папирус внутри. Развернув узкую полоску, прочел про себя: в долину заеду с юга, фарами помигаю, не стреляйте. Места для подписи не осталось. Умно шпион киевских сочинил, если он действительно их человек. Попадет послание к караванщикам, те рассудят, что отправитель просто едет навстречу. Смысл ясен: за жизнь шпион свою беспокоится и за дело, надо отдать должное, переживает. Только одно непонятно.
– Почему он с юга едет? – насторожился Ильмар.
Коста только пожал плечами.
– Гаси лампу, – велел атаман.
Прохор дунул на фитиль, и троицу окутал непроглядный мрак.
Ильмар скинул брезент и долго стоял зажмурившись, наконец, когда раскрыл глаза и различил фигуры рядом, произнес:
– Калеб, ну-ка припомни число машин и людей в караване. Сколько было, когда из Москвы они выступили, и сколько вечером стало, когда ты с холмов их в бинокль разглядывал.
– Там гроза собиралась. Пылища поднялась такая… – начал Калеб и замолчал.
– Ну? – Ильмар подступил к нему.
– Мотоциклов в караване уже точно не было. И… кажись, одного сендера не хватало.
Ильмар перебежал на южную сторону дома, выглянул в окно. Рядом встал Коста, за спиной виновато сопел Калеб.
– Выходит, караван разделился, – заключил атаман. – Часть людей через Разлом переправиться успела. Так?
– Так, – произнес сбоку Коста.
Ветер донес слабый рокот двигателя. Машина ехала через город с потушенными фарами.
– Рэм, – не оборачиваясь, позвал Ильмар, – быстро в пакгаузы. Приказ обозным: машину пропустить.
Раздался шорох, стихающие шаги по лестнице.
– Атаман, – вкрадчиво произнес Коста. – Даже я не знаю нашего человека в лицо.
– А кто знает?
Ильмар увидел, как Рэм тенью скользнул через улицу и исчез за домами.
– Мирч Сельмур, – ответил переговорщик. – Только его впустят в машину. Пойдет кто-то другой – погибнет. Дело сорвется.
Ильмару так не хотелось, чтоб киевские вмешивались, чтоб были подальше, сидели на станции или в крайнем случае внизу, под присмотром Рэма. Сейчас же выходило, как ни крути, что прямого участия их в деле не избежать. Причем сведения, которые шпион доставит – про ключ, о самочувствии Геста, – они получат первыми.
– Одно условие, – повернувшись, сказал Ильмар.
Переговорщик, помедлив, кивнул.
– С Мирчем пойдет Калеб.
– Только пусть стоит в тени и не лезет, пока не позову, – уточнил Сельмур.
– Слышал, Калеб? – спросил атаман.
– Угу, – буркнул тот.
– Это все? – нетерпеливо прошептал Коста.
Рокот двигателя стал громче. Ильмар оглянулся: вдалеке на вершине холма мелькнул луч света и погас. Атаман моргнул, всмотрелся в ночь – показалось?
– Атаман Крест! – прошептал переговорщик.
– Да? – Ильмар повернулся к нему. – Хорошо, это все.
– Едут! – воскликнул Прохор.
Атаман с Костой перебежали на северную сторону этажа. Ординарец опустил бинокль. Уже без него хорошо было видно, как над вершиной холма, в склоны которого с запада упирался Разлом, заплясали лучи фар. Наверху появились всадники, спустя пару мгновений показался «тевтонец». Машина остановилась. Часть всадников начала не спеша спускаться, несколько задержались на холме.
– Совещание затеяли, – произнес Прохор.
– Посыльного к Хэнку и Стене, – сжав распятие на груди, быстро заговорил Ильмар. – Нашим тоже передать. Затаиться, ждать оговоренного сигнала.
Прохор подозвал двух стрелков, прошептал указания.
Внизу на площадь выехал «тевтонец», которым, по словам Косты, управлял шпион киевских.
Мирч Сельмур развернулся и побежал вниз по лестнице.
– Калеб, живо за ним. – Ильмар поймал охотника за рукав и добавил шепотом: – Не суйся в машину, пока не позовут. Главное, в фургон Владыки первым влезь, когда бой завяжется. Ключ у него должен быть особый.
Охотник деловито спросил:
– Какой формы, как опознать его?
– Не знаю, не видел. Коробку, шкатулку, медальон… что будет на теле или в отсеке Владыки – все забирай. И ко мне сразу.
– Понял.
Ильмар разжал пальцы. Кровь прилила к лицу. По дороге с холма спускались машины, ехали обозные телеги. Вот и настало время поквитаться, Владыка Гест.
– Я жду, – произнес одними губами атаман.
Но Коста разобрал его слова.
Сжимая распятие на груди, Ильмар погнул острые пластины – между пальцами потекла кровь.
– Жду тебя, Гест.
* * *
Дюк покачивался в седле, положив руку на пистоль в кобуре. Рядом ехал Копыто. Впереди рысил дозор из пяти всадников. Фары «тевтонца», ползущего за отрядом, хорошо освещали дорогу.
До вершины холма оставалось всего ничего, когда Копыто нервно произнес:
– Надо было на равнине лагерем стать.
– Ты в который раз это говоришь? – раздраженно откликнулся переговорщик Ордена.
Копыто тяжело вздохнул:
– Дюк, ты сам видел те следы на равнине…
– Видел.
– Перед нами караван крупный в долину прошел. И…
– Ну и что? – перебил Дюк Абен.
– Ты ж сам говорил, что видел отблеск бинокля на холме перед грозой. Стало быть, на нас кто-то пялился, – продолжал Копыто.
– Ну и что?
– А то, – башмачник зло сплюнул, – что караван тот, может, и не караван вовсе. Откуда ж они знали, что мост через Разлом развалило?
– Да кто они?! – крикнул переговорщик.
Оба всадника перед ними одновременно оглянулись.
Копыто мотнул головой, подъехал ближе и заговорил уже тише:
– Давай спокойно разберемся.
Дюк кивнул.
– Владыка Ордена ранен… – начал Копыто.
– И потому мы торопимся к перепутью, от него до Свири рукой подать.
– Да, в монастырь. И чем же семеро отшельников нам помогут?
– Там каждый лечить умеет. Они вмиг Владыку на ноги поставят.
– Туда долго ехать. Легче назад, в Москву, вернуться.
– Воля Владыки – закон, – отрезал Дюк. – В Москве слишком опасно.
Они выехали на вершину холма. «Тевтонец» сзади остановился, тихо тарахтя на холостом ходу. Переговорщик, совсем понизив голос, произнес:
– Предатель в Храме, потому Владыка назад не пожелал вернуться.
Башмачник хотел что-то сказать, но смолчал. Раздались шаги, к ним подбежал запыхавшийся жрец из личной охраны Владыки, глянул недоверчиво на Копыто.
– Говори, – велел Дюк.
– Брат Рут снова по радио сообщение прислал. Ждет внизу, на площади. Как спустимся, фарами мигнет.
– Как Владыка?
– Совсем плох, в сознание не приходит.
– Что еще?
– Босх Рута спрашивал: не встречал ли он кого на дороге? Брат ответил, что к вечеру из долины караван Лиги фермеров выехал. Видно, грозу, как и мы, пережидали.
– Последние слова твои домыслы? – уточнил Дюк.
– Нет. Так Босх велел передать.
– Беги назад. – Переговорщик повернулся к башмачнику: – Всё слышал?
Копыто кивнул, махнул дозорным. Всадники поскакали к подножию холма. Дюк с Копытом направили коней следом, рыкнув мотором, за ними покатился «тевтонец».
На круглой площади в центре города показалась машина Рута. Толстый луч прожектора мазнул по мостовой, переполз на статую. Машина подъехала к высокому дому и встала под стеной, помигала фарами.
Когда спустились в город, Дюку стало не по себе. Он не боялся темноты, строений с оплывшими стенами вокруг. Дорогу хорошо освещали фары машин, едущих за спиной, в кузове «тевтонца» стоит пушка, у канониров приказ стрелять во все, что посчитают опасным; в фургоне Владыки хорошо вооруженные жрецы, в обозе полсотни людей, готовых в любой момент вступить в бой… Давящее чувство, заставившее переговорщика сгорбиться в седле, ничем нельзя было объяснить. Вспотевшей рукой Дюк вытащил из кобуры «контендер», взвел курок – и понял, что его гнетет: застывший дух города был напитан опасностью.
Они выехали на площадь. Копыто отправил нескольких всадников к «тевтонцу». Дюк заторможенно поднял руку, нехотя обернувшись, убедился, что караван остановился. Фургон Владыки застыл на дороге между длинными двухэтажными коробками. Может, стоило послушать Копыто, встать ночью лагерем на равнине?
Одновременно с этой запоздалой мыслью долетело далекое эхо выстрела. На «тевтонце» Рута разом погасли все фары, и громыхнул пулемет.
* * *
На щеку Вику брызнула кровь. Стод, сидящий за Петром, вскрикнул, завалился вбок. Гест с Виком не успели подхватить раненого: мотоцикл вильнул за валун на обочине, Стод взмахнул руками и слетел с сиденья.
В долине загремел пулемет. Спустя миг ему начали вторить ружья, жахнула пушка «тевтонца» в караване…
Петр не удержал руль, коляска врезалась в камень. Вика с Гестом бросило на передний поручень. С дороги хлопнули подряд несколько выстрелов, пули чиркнули о валун, одна пробила переднее колесо.
Опершись на плечо Вика, Гест выбрался из коляски, в тусклом свете звезд блеснул клинок.
– Помоги Петру! – крикнул Владыка и скрылся за камнем.
