Феечки и спасённые вчера девушки, наконец наигравшись, вышли из воды и чуть ли не строем удалились в сторону алтаря.
Вальора проводила их внимательным взглядом. Когда они удалились на почтенное расстояние, заговорила:
– Да у нас, по большому счёту, всё замечательно, мой лорд. Но надо потихоньку подминать под себя Империю, и делать это очень аккуратно. – Я выпучил глаза, не веря своим ушам. Замашки споровицы казались, мягко говоря, наполеоновскими. Перевёл взгляд на Двухсотого, тот не подавал никаких признаков несогласия. Похоже, эти двое уже обговорили план, осталось ввести в курс дела зелёного друида. Лиска, видя мое удивление, продолжила совсем безобидным тоном: – Ну так а что? Людишки совсем расслабились. Тут, оказывается, вон оно что под боком творится… Как только погань отвоюет себе хотя бы один морской выход, пиши «пропало». Цевитат цветёт и пахнет, никто вообще не знает, что ящеры ещё ходят по этой земле. Этого допускать нельзя. Империя нам навстречу не пойдёт, никогда она не будет воевать за то, что её не касается. Значит, надо перенимать инициативу на себя, подталкивая союзников к нужным действиям. И для получения этих союзников необходимо охватить сетью столицу и вольные города.
– Так а кто этим заниматься будет? – от запросов Вальоры голова шла кругом. Она не мелочилась. Захватывать – так целую Империю. Споровица уже строит далеко идущие планы по подчинению нейтрально-дружественных территорий. В голове не укладывается, хотя видение лиски мне очень нравится.
– Ну конечно, я займусь, – ответила Вальора. – У меня есть всё: и знания, и связи, и кое-какие ещё рычаги влияния.
– Вальора, – мягко осадил я лисицу. – Ты пока нужна именно здесь. Сейчас привалит нежить. Бортника мы выслали в Алесун, если и ты покинешь Древо, я не представляю, как мы будем обороняться. Точнее представляю, но гораздо увереннее я буду себя чувствовать, если ты останешься здесь.
– Конечно, мой лорд, —заигрывающее согласилась Вальора. — Мне тоже хочется скорее в битву. За эти дни я прошла через свои первые два боя за обе жизни. Мой лорд, большей страсти я никогда не испытывала. И поэтому ни за что не пропущу приход нежити. А леший всех нас с лёгкостью доставит к алтарю при первой необходимости. — Лисица обернулась к лешему: — Заклинаю тебя, Двухсотый, не дай мне пропустить ни одной битвы. К тому же в бою я раскрываю в себе новые грани. До этого я с магией управлялась только посредством артефактов, а сейчас у меня есть возможность напрямую работать с чистой энергией и возможностями Грибного Рода.
Я хотел было сказать, что с её-то уровнем даже странно, что пока заклинания не блистают разнообразием, но вовремя удержался. То, что для меня структурировано и разложено по полочкам в виде интерфейса, для них – природа и вообще непонятно, как с этим справиться. Это прекрасно видно на примере Гая, который всё никак не может перевоплотиться в грифона.
– Хорошо было бы усилиться за счёт других умирающих, – мечтательно произнёс Двухсотый. – В Алесуне их поле непаханое. И да, я говорил, что хочу ездового кабанчика?
–– Ты даже уже согласился на зайца, лишь бы клыки у него были подлиннее, – язвительно напомнила Вальора. – Кстати… Если наш великодушный лорд даст добро, то тебе придётся взяться за фемэнов. Не всё ж красоток лепить.
Леший поморщился, будто хлопнул стакан уксусной эссенции:
– Я уже сказал, что пока у Древа не будет полсотни фей, ни о каких фемэнах и речи быть не может!
– Да-а-а-а, – улыбнулась споровица. – Друид скажет, никуда не денешься, будешь лепить. И это… писюны им побольше, мы же всё-таки Империю будем захватывать, а не гномьи земли.
– Перестань меня смущать, похотливая женщина! Я своё слово сказал! – возмутился Двухсотый, но совершенно беззлобно, в режиме дружеской перепалки. – И вообще, место твое не у бразд правления, а здесь, у алтаря.
– Конечно же я буду здесь, – приторно отозвалась споровица. – Как же я брошу Древо незащищённым? И именно для этого мне нужно начать организовывать сеть...
Спелись они хорошо, да и оба – вполне состоявшиеся личности, немного циничные, а оттого и проявляющие в разговоре некоторую несерьёзность. Было жаль прерывать их спор ради спора. Мысль зацепилась за фемэнов и тут же ушла. Вальора говорит как полный псих. Но почему меня мучает странное предчувствие, что у лисицы всё непременно получится? И имеет ли она сейчас, в новом воплощении, непосредственное отношение к клану Танцующих Дев? Кстати, что это вообще за клан? Надо будет потом наедине поспрашивать.
– Вальора, остынь, – обратил на себя внимание споровицы я, отвлекая её от лешего. – По итогу у нас три основные задачи. Первая: информация о мифической рыси Форштевень. Хотя бы зацепка, где эту меховую тварь найти. Ещё у меня где-то на просторах Гондваны есть сестра. Может быть, я точно не уверен. И притом не знаю, кто она такая. И третья. В пяти месяцах пешего пути на восток от нас есть ещё три Древа. Насколько я осведомлён, они обречены, и нам нужно придумать, как пробить к ним коридор. Или какую иную связь, контакт установить крайне важно.
– Ну, хотя бы мы определили конкретные стратегические задачи, – подвёл итог Двухсотый. – А вообще, друид, здесь, под Древом благодать. Вражина сама за лещами идёт, и это не может не радовать.
Глава 25
Глава 25
От разговора отвлек песок, обильно высыпавшийся на наши головы. Инстинктивно тряхнув головой, я оглянулся. За спиной стояла разъярённая шаманка. Чуть поодаль за ней прятались смущённая нимфа и довольная как обожравшийся удав Лара. Лицо нашего жнеца сияло, спутать эту эмоцию с чем-либо другим было сложно.
– Подлый друид! – выкрикнула шаманка, будто расстояние между нами было не в пару шагов, а гораздо больше. – Да как ты мог? Ты всё специально устроил, чтобы Охотник обернулся против нас!
Я перевёл взгляд на нимфу. Циния смиренно стояла, и не думая изрыгать на меня проклятия. В отличие от взвинченной, словно пружина, Селесты.
– Ты! Ты опять сделал меня беспомощной! Зелёный садист!
– Уймись, – совершенно спокойно ответил я. – И взгляни на ситуацию со стороны. Ты ввалилась ко мне в спальню и отвлекла от очень важного процесса. Ты забрала с собой Цинию. И самое главное: ты попросила Охотника на ночь? А сама обдумала высказанное желание? С чего ты взяла, что я был на тот момент способен анализировать твои же слова. – Селеста в ответ сжала губы и со злобы топнула ногой, безмолвно выражая протест. – В следующий раз будешь внимательнее.
– Селеста, почему бы тебе и твоим сёстрам не пойти и не остыть в реке? – голос Двухсотого мгновенно выдернул шаманку из состояния ярости.
– Ещё неплохо было бы извиниться, – Вальора всё ещё вытряхивала песок из густой рыжей гривы. – Сейчас я ещё могу понять твои чувства, но в следующий раз жестоко накажу. – Лисица оскалилась.
– Простите, старшие, – буркнула шаманка и прошествовала мимо нас к воде. Следом за ней, словно свита, вошли в реку жнец и нимфа.
– А что это с ней? – спросил леший, когда девушки удалились на приличное расстояние.
Вальора явно с неохотой ответила:
– Селеста и Циния возомнили себя владычицами Охотника. Ну, он это мнение опроверг, полюбив наивных барышень.
– А жнец? – не унимался Двухсотый.
– А что с ней? – удивилась Вальора. – Ты же видишь, что она сияет как полированное зеркало. У неё всё хорошо.
– Ясно всё с вами, – не получив красочной истории, смирился леший.
– С Селестой вечно невнятные качели, – задумчиво протянул я, глядя на плавающую без особого энтузиазма шаманку. – То она умна и адекватна. Даже чаще полезна. То такой отвратительный характер включает, что туши свет. Злится, пререкается, ревнует.
На слове «ревнует» Вальора усмехнулась:
– Да как вас, мой лорд, вообще ревновать можно? Вы такой мягкий и сладкий, что подобное сокровище нужно делить между своими, родными. На всех хватит страсти и любви…
Да уж. Вот что значит строка в интерфейсе «ваши партнёры никогда не испытывают ревности». А именно – поделиться большим, добрым и светлым. Не так я представлял всеобщее обожание, не так.
