«В конце концов, – решил Евпатий Салахов, – я достаточно богат, чтобы содержать дочь с зятем. Раз она так вцепилась в этого худосочного французишку… пусть живут, бог с ними!»
Сыграли пышную свадьбу, на которой чего только не было. Жених подарил невесте старинное золотое кольцо, которое привез из Франции. Молодые души друг в друге не чаяли, но тут грянула революция, за ней Гражданская война… Богатая и многочисленная семья рассыпалась по всему свету. Многие бежали от советской власти в Европу, Турцию и Китай, некоторые остались…
Тут история подходила вплотную к старшему Салахову, Платону Ивановичу, его сыну Арсению и внуку Юрию. Но кольцо странным образом исчезло. Никто о нем не упоминал. Куда оно делось после того, как Поль подарил его своей невесте? На этот вопрос и пытался найти ответ Платон Иванович. Успел ли? В тетрадях, переданных Гориным, записи обрывались на самом интересном месте.
– Приехали, Юрий Арсеньевич…
Водитель обернулся и посмотрел на хозяина, который сидел, уставившись в окно и зажал в зубах потухшую сигарету. Странный он какой-то последнее время…
– Юрий Арсеньевич!
– А? Да… приехали, вижу. Спасибо, Миша!
Господин Салахов поспешно вышел из машины и направился в офис. По дороге он несколько раз тяжело вздыхал и потирал подбородок. Эта привычка у него появилась за границей, когда у Анны нежданно-негаданно проснулась страсть к игре.
Миновав приемную, он шумно распахнул дверь в свой кабинет и опустился в кресло. Любочка так и застыла с невысказанным приветствием на губах. Просидев неподвижно минут десять, Салахов бросил взгляд на край стола, куда секретарша складывала корреспонденцию. Сверху на бумагах лежало письмо…
Стараясь ни о чем не думать, Юрий разорвал плотный конверт и начал читать.
«Уважаемый господин Салахов! – писал неизвестный доброжелатель. – Пока вы занимаетесь своим бизнесом, Ваша жена предоставлена сама себе. Вам известно, что она не совсем здорова? Скрытая шизофрения – вот ее диагноз. Вы либо не замечаете ее болезни, либо предпочитаете делать вид, что все в порядке. Вам так удобнее. А людям? Такой человек в моменты обострения может представлять угрозу для окружающих. Пока Вы спокойно спите, Ваша жена, босая и простоволосая, бродит по улицам и пугает прохожих. Неужели у Вас нет средств, чтобы поместить ее в хорошую клинику, где ей обеспечат надлежащий уход? Стыдно, господин Салахов, при таком богатстве экономить на здоровье самого близкого человека!»
Юрий закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Боже! Как он устал! Что за наваждение с этими письмами? Почему всем есть дело до него и Анны? Шизофрения! Он не то что за нее, уже и за себя поручиться не может. Возвращение в Петербург, на которое он так надеялся, не принесло ничего, кроме новых неприятностей. Господи! Почему все так сложно, так запутанно? Живут же люди, ходят по вечерам ужинать в ресторан, смотрят дома вместе телевизор, гуляют… воспитывают детей, наконец. А что за жизнь у них с Анной? Сплошные тайны, непонимание и раздражение!
«Да, да… – думал он. – Я знаю, что не могу не вызывать в ней ответного недовольства. Она же предупреждала меня, говорила – «конь может оказаться не по седоку». Этот ее черный юмор! Поди пойми, что она имеет в виду на самом деле. Кто же мог предполагать все эти казино, карты, биржи, непонятные отлучки, а теперь еще и загородные дома, какие-то овцы, хождение босиком по ночам. Неужели это все правда? И ведь ничего нельзя спросить, нельзя объясниться, как это делают все супружеские пары в мире!»
Господин Салахов встал и налил себе коньяка. Так и спиться недолго! Коньяк обжег горло, остановился в желудке тяжелым комком. И это не помогает…
«Но почему я верю тому, что пишут? – спросил он себя. – Может быть, это вранье, просто кому-то хочется поссорить нас. А как же агентство «Самсон», тайно приобретенный дом? Не станет же адвокат Пономарев, солидный человек, лгать? И зачем бы это ему понадобилось? Надо проверить самому. Все, все проверить! В личных делах ни на кого нельзя полагаться».
– Юрий Арсеньевич…
Робкий голос Любочки вернул его к действительности. Оказывается, он у себя в кабинете чуть ли не вслух разговаривает! Что подумают сотрудники?
– Да, – строго сказал Юрий, изо всех сил делая вид, что с ним все в порядке. – Я вас слушаю.
– К вам пришли…
– К черту! – взревел господин Салахов и с шумом рухнул в кресло, которое чудом не развалилось. – К черту! Никого не пускать!
Любочка выпучила накрашенные глазки и испуганно попятилась. В приемной топтались какие-то просители, нуждающиеся в благотворительной помощи. Салахов любил помогать деньгами, особенно музеям. Но сегодня он был не в духе.
– Хорошо… – дрожащим голоском ответила она, норовя выскользнуть за дверь.
И тут Юрий Арсеньевич повел себя и вовсе непредсказуемо. Он вскочил, так что кресло жалобно пискнуло и отъехало на метр в сторону, схватил Любочку за плечи и как следует ее встряхнул.
– Вот именно! – закричал он. – У меня все хорошо! Прошу запомнить. Салаховых не так-то легко выбить из колеи! Не получится, господа! Купеческая душа простора требует! Поедем кутить, Любочка? С цыганами, чтобы шампанское лилось рекой!
Он сгреб недоумевающую секретаршу в охапку и поволок вниз по лестнице, под застывшими от удивления взглядами «ходоков». Сотрудники шарахались от шефа, кто куда.
– Машину к подъезду! – гаркнул Юрий так, что задребезжали люстры. – Сию минуту!
Не помня себя, он выскочил из дверей офиса, буквально на руках внес Любочку в машину и бросил на заднее сиденье.
– Гони к Петракову! – крикнул водителю, падая рядом с ним на сиденье. – С ветерком!
Ресторан «У Петракова» славился русской кухней, цыганами и оркестром. Юрий один раз был здесь с Анной. Кухня ей понравилась, а цыганский ансамбль нет.
– Слишком шумно, – сказала она. – И все эти Маши-Груши с их пестрыми юбками и неестественной худобой так экзальтированны! Излишний надрыв утомляет…
Мысли об Анне испортили Юрию настроение. Кураж пропал, и он, наконец, увидел, что притащил с собой в ресторан Любочку. Ее рыбьи глаза смотрели на него с такой преданностью, что хотелось плюнуть!
«Что я за человек? – спрашивал себя Юрий. – Вот сидит напротив женщина, готовая идти за мной в огонь и воду – так нет! Не надо! Мне подавай ту, что непонятна, недоступна… Я даже не знаю, на каком я свете. Привел секретаршу в ресторан, и только сейчас, когда сели за столик, заметил это».
Он заказал то же самое, что в прошлый раз заказывала Анна. Даже тень ее была для него важнее и значительнее живой Любочки, которая сидела, ни жива ни мертва, и не соображала, что происходит.
– Нам пожалуйста супчику ракового с овощами и зеленью, – сказал Салахов официанту. – Потом… лосось, запеченный в карамели, с яблочным соусом. Ну и куриных котлеток, конечно.
– Все?
– Почти. Еще соленых черных груздей под водочку!
Анна была бы довольна таким заказом. Она любила поесть, а если уж пила, то делала это на славу.
– Я… не люблю водки… – пробормотала Любочка.
Юрий то ли не расслышал, то ли не захотел вникать, чего желает дама.
Принесли водку, холодную, запотевшую, и он сразу много выпил, не дожидаясь горячего. Любочка цедила то, что он налил ей в рюмку, и задыхалась от волнения. Она боялась, как бы не повторилось пережитое уже в «Европе»: господин Салахов проводит с ней вечер, галантно провожает до дому, прощается и уезжает.
Любовь Тимофеевна ела суп, ковыряла вилкой лосося, а Юрий пил и пил водку. Его гладко выбритые щеки только немного порозовели, и взгляд тяжело блестел.
Грянул цыганский хор, и у Любочки навернулись на глаза слезы. Молодая цыганка, смуглая и черноволосая, увешанная золотыми монистами, плыла по кругу, звеня браслетами и по-особому вздрагивая всем телом.
– Пойдем! – сказал господин Салахов, почти грубо хватая Любочку за руку и увлекая за собой.
– Куда? Танцевать?..
Но он уже тащил ее наверх, на второй этаж, «в номера».
– Нам комнату, – бросил он молодому человеку, привставшему из-за стойки. – Вот, держи! – Юрий сунул ему за пазуху несколько стодолларовых купюр.
В комнате было темно и пахло березовыми дровами, горевшими в камине. Юрий задел головой огромный бархатный абажур и чертыхнулся. Любочка вскрикнула, когда он повалил ее на широкую кровать, покрытую очень мягкой периной. Они утонули в ее жаркой глубине, задыхаясь от нетерпения, срывая друг с друга одежду. То, что делал Юрий, больше походило на насилие, чем на любовь, но Любочке было все равно. Главное – он с ней! В постели! Наконец-то она добилась своего… Теперь настал ее черед заказывать музыку.
Юрий утолил страсть, вспыхнувшую в нем, подобно пожару, и лежал, опустошенный. Над ним, в темноте, качалось лицо Анны. Она смеялась…
ГЛАВА 17
– Как ты думаешь, Людмила Станиславовна уже спит? – спросил Артем.
