Когда Дарлан поел, на дороге, разделяющей этот участок ярмарки на секции, поднялся шум. Монетчик увидел движущиеся черепашьим ходом повозки, запряженные лохматыми лошадками. Стражники, грозно размахивающие дубинками, расчищали им путь, но народ не торопился их пропускать. Образовалась толкучка, сопровождаемая залихватскими проклятиями. На повозках стояли то ли клетки, то ли громадные ящики, спрятанные от посторонних глаз холщовыми накидками. Интересно, что там? Во главе процессии ехал на молодой кобыле мужчина в странном головном уборе, напоминающем круглую башню. Он с улыбкой смотрел на происходящую свалку и великодушно помахивал рукой.
— Кто это? — спросил Дарлан у парня, который ловко нанизывал куриные тушки на вертела.
— Ты что, в пещере живешь? — удивился тот. Дарлан снова был в платке, поэтому парень не знал, что говорит с монетчиком. — Это ж знаменитый Зандавар из Шелнхольма! Каждый год сюда приезжает.
— Я не местный, чем он знаменит?
— Как чем? Чудной ты человек. Зверинцем своим знаменит, колесит летом с ним по княжествам, народу на радость
— Диковинные животные, значит.
— Сам ты животное, — со смехом сказал парень. — Тварей он жутких по лесам да болотам ловит, а потом за деньгу дермонстрирует.
— Демонстрирует, — поправил его монетчик.
— Я так и говорю, дермонстрирует. Народ толкует, что его даже князья в своих замках как равного принимают.
Какая злая насмешка судьбы, подумал Дарлан. Они прибыли сюда с Таннетом в поисках чудовищ для охоты, а этот Зандавар из Шелнхольма привез монстров сюда на потеху публике. Надо бы вечером посетить его зверинец, полезно знать, что именно за твари водятся на территории княжеств. Но до заката было еще далеко, поэтому Дарлан опять направился к торговцам, рассчитывая, что в этот раз ему повезет больше.
Купец по имени Куан, продававший превосходное на первый взгляд оружие, внимательно выслушал монетчика.
— Однажды видел вашего собрата в деле, — изрек он густым басом, сидя на кресле с мягкой подушкой. Молодой слуга обмахивал его веером с изображением птиц.
— Вам понравилось? — спросил Дарлан.
— Это было феноменально. Зрелище, скажем, незабываемое, фантастическое. Он служил барону из королевства Гардения, у которого я гостил, и как назло попал я к нему некстати. Мое предприятие в итоге оказалось убыточным.
— Из-за Войны бастардов?
— О, вы разбираетесь в политике? Хотя мастер Монетного двора сведущ во многих сферах, не сомневаюсь, простите мою вольность. Жара в этом году разошлась не на шутку. Да, барон явился на переговоры, которые были лишь предлогом, чтобы выманить его из укрепленного замка. Но заговорщики просчитались. Ваш собрат устроил настоящую кровавую баню. Он чуть ли не парил в воздухе, жонглировал своим коротки клинком, прыгал по головам и, конечно, вытворял монетами такое, что… В общем, я готов заключить с вами контракт, цена, по моему скромному мнению, немного высока, но поднять свой престиж иногда выгоднее.
— Сможете заплатить сразу? — Дарлан надеялся на положительный ответ, но купец осторожничал, за что его нельзя было упрекнуть.
— Смогу после закрытия ярмарки, — пробасил Куан. — Дело не в недоверии к вам, хоть я и не ведаю, по какой причине вы покинули свой орден. Но с уверенностью могу сказать, что на мошенника вы не похожи, а в людях за долгую жизнь я научился разбираться так же, как в качественной стали. Просто я работаю с банковскими векселями, банальная подстраховки от фальшивых монет, коими тут на ярмарке нередко платят. Обналичиваю их я в местном банке уже на закате финального дня. Вы согласны?
— Почти. Нужно обдумать.
— Такая срочность в деньгах?
— Да, от них зависит благополучие моего друга.
— Тогда думайте, я вас не тороплю. Если откажетесь, обиды тоже держать не буду. Мы с вами люди деловые, понимаем друг друга.
Куана Дарлан решил оставить запасным вариантом. Если не удастся раздобыть золото другим способом, придется идти на поклон Гидору, чтобы тот потерпел до вечера третьего дня. По крайней мере, какая-та надежда на удачный исход уже появилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Великая ярмарка была тем местом, где время текло иначе. Не успеешь оглянуться, как солнце проделает свой обычный ход с востока на запад, а вечер следом распахнет объятия. За эти часы удалось получить еще немного мелочи, выполняя самую разную работу. Дарлан брался за все: таскал воду, помогал разгружать телеги с товарами, проследил за тем, чтобы никто не стащил с лотка изделия из серебра, пока его хозяин бегал по неотложному делу. Потом юная художница с невероятно длинными изумрудными волосами, которая рисовала портреты на заказ, сама предложила ему позировать для картины. Дарлан хорошо пропотел, пока истуканом стоял с приподнятым мечом, но благодаря этому он разбогател на серебряную марку, и его везение на этом не закончилось. Когда он помогал устанавливать очередной помост, к нему подошли двое шикарно одетых юнцов и важно заявили, что он не мастер Монетного двора, а один из актеров в гриме, ибо настоящий мастер не стал бы заниматься подобным делом. Дарлан предложил им пари, на что они согласились. Вытащив из кармана монету, Дарлан заставил ее облететь юнцов вокруг и вернуться к нему в ладонь. Через мгновение к ней присоединилась и золотая марка, на которую они спорили. Еще семьдесят девять, и Таннет спасен. Это пари навело Дарлана на одну мысль. Ведь он мог устроить целое представление для посетителей ярмарки. Его способности привлекли бы много людей, любой жонглер был бы посрамлен. Но успеет ли он за оставшиеся дни собрать нужное? Не зря ли потратит время?
Убедившись, что сегодня работы больше не найдет, Дарлан решил не возвращаться в город сразу. Он направился к сцене, где выступал стареющий бард с необычной лютней, сделанной в форме женского тела. Бард пел популярную любовную балладу, которая никогда не нравилась монетчику, но его чарующий голос добавлял к известным словам некие нотки, оживляющие примитивный текст. Слушающие песню женщины прижимали руки к груди, а некоторые, что были помладше, плакали. А ведь Тристин всегда смеялась над этой балладой, вспомнил Дарлан. Говорила, что ее написал мужчина, который разбирался в сердечных делах так же, как она разбиралась в стряпне. А готовила она хуже, чем на кухне этой дыры, где Дарлану придется ночевать еще пару дней.
И снова воспоминания о Тристин. Он почти не думал о ней, пока жил в Фаргенете, теперь же иной раз перед его глазами вставал ее образ. Почему? Они поначалу вели переписку, но с каждым годом все реже и реже, пока не прекратили поддерживать связь окончательно. Когда это случилось? Еще лет пять назад. Прошло столько времени, все изменилось, почему именно сейчас, вновь оставшись в одиночестве, Дарлан стал чаще вспоминать о ней? Не потому ли, ответил он сам себе, что Тристин была в твоей жизни первым человеком, кого ты со всей искренностью мог назвать другом? Не потому ли, что она никогда не предавала тебя, никогда не лгала и была всегда открыта с тобой? Проклятье!
Близился закат, поэтому Дарлан поспешил к передвижному зверинцу Зандавара из Шелнхольма. У секции, где квадратом расставили телеги с клетками, монетчик заплатил за вход и кое-как вклинился в глазеющих на чудовищ людей. Запертые за железными прутьями твари бесновались, пытаясь вырваться на свободу, чтобы полакомиться свежей плотью. Дети, сидящие на плечах у взрослых, повизгивали каждый раз, когда очередное чудище штурмовало свою тюрьму. Хозяин зверинца, прохаживающийся возле телег, лишь тихо посмеивался. На клетках были приделаны таблички для тех, кто умел читать, а для других слуги Зандавара иногда громко выкрикивали, как называется монстр.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Здесь были представлены и болотные кейтры, с которыми Дарлан уже сталкивался; их жабьи пасти постоянно раскрывались, выставляя на показ острые зубы и раздвоенный язык. Опасные твари, предпочитающие охотиться небольшими группами. Пришлось попотеть, выполняя заказ на торфяных болотах. В соседней клетке свернувшись кольцами, лежал мараон — змей с тремя головами и хвостом, на котором должно было быть жало с опасным ядом, парализующим жертву этого любителя проглатывать добычу целиком. У этой особи жало отсутствовало, видимо, Зандавар удалил его от греха подальше. Про мараонов рассказывали, что элоквиты держали их в качестве домашних животных. Что ж, зная историю заклинателей плоти, это походило на правду. Но особое внимание Дарлана привлек амарок, существо, напомнившее ему вукулу. Гигантский прямоходящий волк, сгорбленный, словно столетний старец, пытался безуспешно разгрызть металл. Он то рычал, то протяжно выл, и от этого воя в жилах стыла кровь.
