И не известно- сумел бы он выгрести против приливного течения - довольно сильного - если бы из тучи дыма не вынырнул паровой катер, с тонкой, почти самоварной трубой, и мачтой- похожей на зубочистку- на которой, между тем, гордо развевался вымпел Министерства Иностранных Дел Российской Империи…две скрещённые пальмовые ветви миротворцев под двуглавым российским орлом…
'Вы что творите, да ещё прямо напротив английского порта? Что скажет Даунинг-стрит?'
'Купаемся мы здесь…'
'Кто - нибудь ещё… купается? '
'Нет, только мы двое и сумели в воду спрыгнуть…япошки стали из винтовок и пулемёта стрелять…так все наши на палубе и остались…'
'А японцы?!'
'А японцы, по дикости своей, не соблюли 'Правил противодействия столкновению судов на море'… не прогнозируемая случайность, форс-мажор…'
Тем не менее, не прогнозируемая случайность продолжала развиваться своим чередом… Если 'Аудентес фортуна юват', так уж действительно, - 'Смелым- везёт'…
'Хиросима-мару' врезалась как раз на уровне переборки между машинным и котельным отделением…при таране погиб инженер -механик Джон Граффтон - чистокровный японец…ничего удивительного! Англичане замещали треть офицерских должностей в японском Императорском Флоте…
Командир, капитан второго ранга Хосуява Тамагочи- погиб при взрыве русских торпедных зарядов…
Так что возглавить борьбу за живучесть было просто некому… тем более, что во время бункеровки японцами были отдраены все горловины угольных ям…
Медленно заполняясь водой, 'Японские глаза' мало-помалу кренились на подбитый борт, увлекая за собой 'Глаза Хиросимские'…
('При чем здесь глаза?'- восклицает Взыскательный Читатель…так ведь для сбережения от злых духов сначала японцы на своих джонках рисовали изображения 'ками'- богов…потом- только глаза этих богов, чтобы джонка видела- куда плывёт… а затем просто писали, мол, 'глаза'- то есть 'мару')
Приняв на борт поднятых с воды Петровского и Тундермана Первого (по иронии судьбы- уцелевших: самого старшего и самого младшего из команды брандера) - и получив от русского консула пачку газет, которые последний (вот и говори об отсутствии интуиции) нахватал прямо на пирсе, 'Херсон' торжественно проследовала мимо Сингапура, вступая в воды Тихого Океана…
Глава десятая. Пираты против воров, или лопатой - по черепу…
… 'Владимир Иванович! Владимир Иванович, просыпайтесь, пожалуйста…'
Никакого воображения у некоторых - ныне штатских. Нет бы гаркнуть в ухо:'Аврал! Все наверх!', или просто:'Рота, подъём! Тревога!'
Семёнов с трудом приоткрыл глаза…Как там у Николая Васильевича - 'Поднимите мне ве-е-е-еки-и-и…'
Вчерась вместе с уважаемым Павлом свет Васильевичем, для снятия напряжения, приняли - пока готовили специальное сообщение по всем станциям Уссурийской дороги о 'минированном ' угле- некоторое количество конфискованного китайского ханшина…
Правильно его городовые у ходей отнимают… Чистая отрава…а с людьми что делает проклятый напиток даосов!
Например, ночью 1 января крестьянин Айзетулла Давыдов, отведавший ханшину, проезжая по Устинскому переулку, затеял с извозчиком из-за денежных расчетов ссору и произвел буйство. Буяна отправили во Владивостокский полицейский дом.
Находясь в камере, Давыдов начал снова буйствовать, причем разворотил кирпичи печки, разрушил печные решетки, отбил штукатурку, поломал форточки, сломал висячий замок у двери и разбил в окнах 12 стекол, после чего успокоился и мирно заснул. (случай подлинный)
Конечно, до такого Семёнов со Шкуркиным не дошли…просто припечатали сургучной печатью к столу усы городового Дырки… а зачем он спит на дежурстве!
Теперь Владимир испытывал муки похмелья- и ещё маялся, согласно учению доктора Фрейда, комплексом вины… благо что освободившийся, не иначе, как с помощью полицейской 'селёдки' городовой Дырка стоял у него в ногах, злобно сверкал глазами и топорщил остатки неровно обрезанных усов…
'Владимир Иванович, давайте собирайтесь…'
'А… где я?'
'Так в камере…в дворянской, Вы не волнуйтесь! Здесь клопов и прочей мерзости - очень мало, практически нет…'
'А кто… кхм-кхм… меня туда посадил?'
'Так ведь Вы сами у этого остолопа -у, у-у, храппаидол! Будешь ещё спать на дежурстве? Будешь-будешь…куда ты нахрен денешься…- ключи с пояса отцепились и в камере изнутри заперлись! Не хочу, говорите, ничего! Устал я от света, хочу покоя и тишины…'
'А как Вы тогда зашли?'
'Ну, это у нас специалист есть… Глист, погоняло у него такое…Знатный форточник!'
И вправду, в 'дворянской' обозначился субтильный субъект - приветливо улыбающийся Семёнову всеми своими редкими и гнилыми зубами.
'Представьте, сквозь прутья оконной решетки пролез! Уникум, ему бы в цирке выступать, стал бы человеком- каучуком…'
'Обижаете, господин начальник…я не фигляр! А человеком я на Зерентуйской каторге стал, уж пять лет как короновался…'
'А ну, брысь…ну, вставайте же…'
Пол камеры предательски качнулся, но бывалый марсофлот устоял…баллов шесть всего, ерунда-с!
'Где, говорите, у Вас гальюн?'
'Что? А, Вы про парашу…'
'На что мне сейчас Параша, в…сколько сейчас- в шесть часов утра? Это лучше вечером…'
Тем не менее- холодная вода быстро прояснила гудящую голову…очередной день сыска начинался затемно!
'И куда мы сейчас?'
'Не поверите- на Алеутскую…такое ощущение, что все события у нас с Вами происходят на крохотном пятачке возле вокзала…а впрочем, чему удивляться- бан, это такое бойкое место…'
'Баня?!'
'Не-е-ет. Это от еврейского банхоф, то есть вокзал…и где ещё быть малине- сиречь воровскому притону, как не у бана? Тут и угол уведенный спокойно распотрошить можно…ну, чемодан краденный… и фрая залётного маруха своему ивану под перо подставит… то есть вокзальная шикса организует вооружённое ограбление…а Вы, дорогой мой, запоминайте терминологию, в жизни всё пригодится…'
У входа во двор, возле запертых чугунно-решетчатых ворот, навытяжку стоял бравый дворник Сунь, с медной начищенной бляхой на снежно-белом халате, надетом поверх ватной куртки…'Дараствуй, командира…давано надо твоя приходить, маро-маро безобразника забирай…Моя давано-давано говорить, командира зачем не приходить?'
'Ладно, Сунь, исполнились твои мечты…дома?'
'Да, начарника, все - все дома, маро-маро спать, потому как всю ночь шибко шуметь, господа берэтаж спать не давай!'
'И чего же они там шумели? Сейчас посмотрим…'
Пройдя через двор с поленницами дров, кучами золы и аккуратными, чистенькими бочками, в которые китайцы собирали…э-э-э… отходы жизнедеятельности (счастье, что по зимнему времени эти отходы почти и не пахли!) борцы с криминалом, скрипя сапогами по свежевыпавшему снежку, подошли к лестнице, ведущей в полуподвал.
'Владимир Иванович, а у Вас, извините, оружие есть? М-да…в чемодане, значит…ну, держите вот мой 'Бульдог', только за-ради Бога, не пальните мне в спину…нет, он бескурковый, просто жмите вот на крючок и всё…да что я… мне не впервой, как там у Щедрина- послал капитан-исправник свою фуражку, этого было достаточно…
Ну, Господи благослови…ВСЕМ СТОЯТЬ! ПОЛИЦИЯ!
М-да…то-то мне показалось, странной такая…мёртвая тишина…'
И действительно - обитатели этого полуподвала вряд ли когда уже побеспокоят жителей бельэтажа…
В маленькой, сводчатой комнатке, где чадила под почерневшем от пыли, с висящими по углам клочьями паутины потолком 'летучая мышь'- стоял сырой, душный, медный запах свежепролитой крови… В свете слабенькой лампы, в которую явно следовало бы добавить керосина, залившая:деревянный стол,с горой грязной посуды и опрокинутым штофом, железную кровать с никелированными шариками и лоскутным разноцветным одеялом, доски давно не метённого пола - кровь казалась чёрной…
Шкуркин нагнулся и потрогал кровавую лужу пальцем:'Ого, свеженькая…только что не дымиться…'
Семёнова опять замутило…но на этот раз он сдержался - привычка, великое дело…
'Владимир Иванович, отдайте мне револьвер, а то- не приведи Бог, уроните…и сходите, пожалуйста, во двор- пусть Сунь понятых приведёт…эх, черт, черт возьми, что-то мы опять опаздываем…надо же, три трупа, одна из них баба -эк, она умом-то пораскинула, по всем стенам ошмётки, а ещё говорят, что у блондинок мозгов нет…'
'Блуа-а-а-а-а…'
'Бульдог' вывалился из разжавшихся пальцев, упал на кедровые половые плахи, и громко бабахнул…тупоконечная револьверная пуля шарахнулась рикошетом по белёным стенам, оставляя на них красно-кирпичные царапины, и впилась в дубовую дверцу платяного шкапа.
Дверца распахнулась, и из шкапа спиною вперёд вывалился черноволосый субьект с трехдневной щетиной на горбоносом лице…подёргал левой ногой и затих.
