— Грей настолько поглощен своим горем, что совершенно равнодушен к страданиям других.
— И впрямь, — холодно согласилась Мелисса. — А потому вам лучше всего не давать ему повода для злости. Лучшее средство ужиться с Греем — это не обращать внимания на его мрачное настроение, а это занимает добрых девяносто процентов времени.
Дженнифер почему-то обиделась. Впрочем, все ясно: ей обидно, что любовница знает Грея лучше и дает ей советы. Она решила не продолжать разговор на эту тему. Предположив, что Мелисса направляется в Грейхевен, она холодив спросила:
— Итак, идемте?
Мелисса с удивлением посмотрела на нее, а потом рассмеялась. Ее наигранная симпатия вмиг исчезла, уступив место ехидству.
— Вы хотите предложить мне постель?
— Что вы имеете в виду?
Мелисса вытащила из кармана кусочек пергамента и со смехом передала Дженнифер.
— Я на самом деле думаю, что было бы верхом безвкусицы заниматься любовью с вашим мужем в вашем же доме, но если вы не возражаете, кровать Грея будет гораздо удобнее, чем койка в полуразвалившейся хижине, где мы с ним обычно встречаемся.
Озадаченная веселостью этой женщины, Дженнифер развернула записку и прочитала: «Приходите сегодня днем, в два часа. Грей».
Пергамент тотчас выпал из онемевших пальцев девушки.
— Теперь я вижу, — весело сказала Мелисса, — что вы, наконец, поняли, зачем я здесь, в ваших владениях.
Дженнифер молча смотрела на собеседницу, в груди у нее все клокотало.
— Вы хотите сказать что вы с ним… что он… в самый разгар дня?..
Мелисса пожала плечами:
— Гораздо проще выскользнуть из дома днем, чем ночью, дорогая. — Она хитро улыбнулась. — Не хотите ли зайти посмотреть, как это делается?
Дженнифер с трудом удержалась от пощечины.
— И вы еще называли его бесчувственным!
Мелисса улыбнулась ее наивности и направилась к домику в лесу, где у них была назначена встреча.
— Может быть, — сказала она через плечо, — мы с Греем достойны друг друга.
— Думаю, что так оно и есть, — ответила Дженнифер, сверкнув глазами.
Едва Мелисса скрылась в лесу, как Дженнифер устремила грустный взгляд на сверкающую поверхность Джеймса, которая искрилась между деревьями. Грей вызвал свою любовницу, теперь он будет обнимать ее, целовать, шептать ласковые слова.
Как он мог провести с ней утро на верховой прогулке, а потом развлекаться со своей любовницей? Просто непостижимо! Это ставило ее в тупик, приводило в ярость. В первый раз за всю свою жизнь Дженнифер ощутила ревность. Ревность и ярость. Ей захотелось убить эту госпожу Лайтфут, да и Грея тоже… не обязательно в таком порядке.
— Не хотите ли проехаться верхом?
Дженнифер вздрогнула от неожиданности и увидела Грея, который застыл у косяка гостиной. Интересно, как долго он стоял здесь, наблюдая за нею? Они катались вместе каждый день, но сегодня она потеряла счет времени. Она была расстроена и плохо соображала. И на клавесине сегодня играла из рук вон плохо. Может быть, она все еще находится под впечатлением вчерашней встречи с любовницей собственного мужа?
— Скорее всего, нет.
Грей нахмурился. Она не сразу ответила, значит, о чем-то раздумывала. Или, может быть, она сердита? Ну конечно, так и есть. Вчера они впервые повздорили, и она все еще обижается на него.
— Вы сердиты на меня? — спросил он, входя в гостиную.
Дженнифер повернулась и посмотрела на него в упор.
Он был неотразим в своем костюме для верховой езды: рубашка из тонкого голландского полотна с кружевной манишкой и стального цвета панталоны до колен. Сапоги для верховой езды он подвертывал, поэтому привлекали внимание его сильные ноги.
Странно, но на сей раз она не испытывала к нему никакого влечения. Ей было все равно, как он выглядит. Занятая анализом своего состояния, она потеряла нить разговора.
— Что?
Теперь уже Грей с удивлением посмотрел на нее.
— Я спросил, не сердитесь ли вы на меня.
Дженнифер потупила взор.
— Нет, конечно, — невнятно ответила она.
Грей тотчас пришел в ярость. Он никогда не думал, что она способна на кокетство, но, выходит, был не прав.
— Вздор, вы сердиты. Нет, Дженнифер, не пытайтесь делать вид, что игнорируете меня. Мне не нужно ваше общество; черт побери! Не стоит себя обманывать.
Он выскочил из комнаты, уверяя себя, что ему все равно, поедет она с ним или нет. Напротив, прогулка по лесу в одиночестве будет приятной переменой. В конце концов, разве он не ездил один все эти долгие годы?
Полчаса спустя он вернулся домой, невероятно раздраженный, все еще убеждая себя, что ему понравилась сегодняшняя прогулка. Правда, вместе они гуляли дольше, но он не страдал от отсутствия Дженнифер. Вовсе нет.
В широком холле он заметил какую-то странную суету домашних. Кэтрин стояла на лестничной площадке у громадных часов и громовым голосом отдавала распоряжения. Грей злобно взглянул на сестру.
— Что это за суматоха, черт побери?
— Дженнифер заболела, — встревоженно ответила Кэтрин. — Она…
Не успела она продолжить, как Грей бросился наверх, перескакивая сразу через три ступеньки. Раздражение его вмиг сменилось тревогой. Как только Грей взялся за ручку двери Дженнифер, Кэтрин с ужасом воскликнула:
— Грей! Вы думаете, что делаете?
Грей повернул голову и посмотрел на нее как на умалишенную.
— Собираюсь позаботиться о ней, — отозвался он как ни в чем не бывало.
— Чепуха! У нее жар. Я сама займусь ею.
— Она — моя жена, — ответил Грей тоном, не допускающим возражений.
Он не мог понять, почему у него оборвалось сердце, когда Кэтрин сообщила ему о болезни Дженнифер. Главное, что ему не усидеть сейчас у себя в кабинете. Он должен что-то сделать, как-то помочь ей.
— А что вы понимаете в болезнях? — удивилась сестра.
— Я три раза выхаживал вас, когда вы еще маленькой болели малярией, — ответил Грей спокойно и коротко добавил: — Не спорьте со мной, Кэтрин. Мы оба присмотрим за ней.
— Вот и хорошо.
Грей задумчиво посмотрел на сестру.
— Сделайте горячий отвар из лепестков ноготков, чтобы унять жар. И принесите мокрые тряпки. И Бога ради, постарайтесь не шуметь.
И он скрылся в ее комнате.
Глава 13
Дженнифер и в самом деле тяжело заболела. Страдая от очень сильного жара, она целых три дня то теряла сознание, то приходила в себя. Однажды ей показалось, будто кто-то разговаривает с ней низким голосом, берет ее за руку, но, возможно, это всего лишь бред. Временами она чувствовала, как ее обтирают мокрой тканью, чтобы охладить ее пылающее тело, и чья-то заботливая рука вливает ей в горло жидкость отвратительного вкуса. Она страдала от бесконечных галлюцинаций, бормотала имена людей, которых, как ей казалось, она видела. И только на четвертый день она открыла глаза.
