Служанка всхлипнула, подтверждая его опасения.
— Наша госпожа ушла вслед за вами. Вы оба покинули этот дом в одно время.
Всё в нём цеплялось за эвфемизмы, пытаясь отыскать в них повод облегчённо вздохнуть. Покинула? Ушла? Но Илай уже знал, куда именно.
Обойдя расшумевшуюся толпу, он направился к семейному склепу. Женщина же, которой его хотели представить, недовольно заголосила за его спиной.
— Это молодой хозяин, Ясноликая госпожа. Простите, Ясноликая госпожа. Я должна сопроводить его.
Служанка пыталась растолковать разодетой игрушке отца, что Илай по положению выше неё в этом доме. Как мужчина. Как наследник крови, пусть даже на деле это было не так. Десять лет под солнцем выжгли из него всё благородство, он навсегда останется нищим, мечтающим о капле воды.
Зайдя в склеп в гуще цветущего сада, Илай никак не мог понять. Он видел смерть многократно, он видел мёртвых и видел, как умирают. Он убивал. Но встретить смерть здесь, дома, в этом саду, он был совершенно не готов. Ему не сообщили обстоятельства её гибели. Зная её желание до конца оставаться безупречной, слуги побоялись опозорить её. А значит, это было самоубийство, хотя в самоубийства Илай не верил. Пусть даже человек вешался или глотал яд, виноват в этом был кто-то другой.
Он надолго замер возле запылившейся урны на одной из каменных полок, но нарастающий шум никак не давал ему сосредоточиться.
Лай собак? Нет, псы наоборот присмирели, когда он прошёл мимо.
Кони? Возможно, Маяр уже вернулся.
Ор пьяной солдатни, оккупировавшей поместье? Этот дом пал так низко…
— Как ты смеешь игнорировать меня? — Перед ним мелькнуло платье, терзающее взгляд неуместной пестротой. Женщина, желая добиться ответа, встала напротив. — Как ты смеешься командовать здесь? Ты… ты кем себя возомнил? Я госпожа этого дома и Дева! Ты не имеешь права соперничать со мной даже будучи Старцем…
Она не закончила, хотя явно приготовила впечатляющую речь. Но когда Илай схватил её за горло, женщина решила, что дыхание всё же важнее. Хлопая ртом и хрипя, она изо всех сил царапала его руку наточенными узкими ноготками, ломая их, но не оставляя даже следов на его коже.
Охране жалование не зря платили. Пусть те и были отморозками и гуляками, среагировали они за секунду. Послышался лязг вынимаемого оружия, крики прислуги и брань солдат.
Оттолкнув от себя женщину, Илай вышел из склепа, с готовностью отвечая на первый удар. Уклоняясь, выбивая из рук оружие, ломая кости, отшвыривая людей и сталкиваясь с новыми, Илай осознал, что впервые чувствует такое бешенство. То единственное, ради чего он выжил в пустыне и что хотел спасти по возвращении… превратилось в прах. Всё потеряло смысл, кроме этой ненависти.
— Не смей обижать госпожу Руи! — пропищал кто-то, и Илай обернулся, хватая направленный на него меч рукой.
Детские глаза испуганно расширились, встретившись с его взглядом. Стискивая рукоять дрожащими ладошками, девочка посмотрела на мужскую ладонь, сжимающую лезвие. Она попыталась протолкнуть меч, навалившись всем телом. Потом рванула его на себя, желая высвободить лезвие, будто застрявшее в камне.
Наблюдая за этими упрямыми, жалкими попытками, Илай втянул воздуха в грудь. Остывая. Успокаиваясь. Он поклялся не убивать девчонок, после того как приговорил одну такую в песках.
Забрав у неё меч, Илай воткнул его в землю. После чего осмотрелся.
Ну разве он не отлично защищает это семейство? Дом остался без охраны вовсе: мужчины лежали на земле, харкая кровью, держась за бока и баюкая сломанные руки. Вернувшемуся хозяину даже сразу ворота не открыли.
— Какого чёрта здесь творится?! — донёсся хриплый голос. Знакомый. От которого вздрагивали все, и он когда-то. — Что себе позволяют эти два никчёмных выродка в моё отсутствие? Где они? Зови их сюда!
— Господин! — завопила потрёпанная красотка, бросаясь ему навстречу. — Он там! Посмотри, что он сделал со мной! Он меня едва не убил!
Маяр что-то проворчал в ответ и вошёл в сад, обнажая на ходу меч.
— Ушли с дороги! Я сам его… — Он остановился, заметив сына. Моргнул. Если бы Маяр не узнал его и напал, у Илая был бы повод избить старика до полусмерти. — Ты… Ты?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выронив меч, он пошёл к нему, перешагивая через своих людей. Годы брали своё, Маяр усох. Когда он приблизился вплотную, Илай с удивлением вспомнил, что раньше боялся этого человека, над которым возвышался теперь.
— Илай… Ты? — прохрипел отец. Его поднятые руки дрожали, будто он хотел обнять его, но не решался. — Посмотри-ка, твои волосы тоже поседели. Неужели стремишься быть похожим на меня даже в этом? Ха-ха… А как ты заявил о своём появлении! Я бы сделал точно так же. Эти недоумки не узнали тебя? Да я сам их убью. Весь город… весь чёртов город должен знать о том, что ты вернулся.
Делая это семейное воссоединение ещё более «трогательным», прибежали наследники, одинаково одетые и с одинаковыми шрамами на лицах. Казалось, близнецы всегда ходили по двое, и всё делали вместе, хотя это были уже взрослые мужчины. От Маяра они унаследовали внешность. Характер — от своей матери, а она, как видно, была кроткой женщиной. Она зачала их в страхе. И растила в страхе. И жили они теперь тоже в страхе, не зная, что ждать от старого самодура.
— Чего надо? — бросил Маяр, заметив их.
— Вы звали… господин, — проговорил первый.
— Звал, а? Намекаете на то, что очень нужны мне тут?
— Простите, господин, — исправился второй. — Мы просто вышли вас встретить. Со всем почтением…
— Тебе кто разрешал разговаривать со мной? Может, вашей шлюхе-матери было плевать, кто из вас старший, но я не собираюсь оказывать вам двойной почёт просто потому, что её чрево с особой любовью лелеяло моё семя и выносило не одного сына, а двух. Но при этом одинаково бесполезных. — Отец не различал их. Никто не различал, если только их мать, но Маяр не взял её в свой дом. Он согласился лишь на сыновей, и то лишь потому, что женщина сказала, что не знает, кто из них родился первым. — Вы ни на что не годны. Я уверен, что жену вы тоже вдвоём трахаете, но родила она в итоге девчонку.
Илай повернул голову в ту сторону, где за деревьями прятался ребёнок, не так давно героически на него накинувшийся. Так это внучка Маяра?
— Вы просто издеваетесь надо мной, — прошипел Маяр, хватая одного из них за ворот и дёргая на себя. — Гляди, Илай. Я оставил одному из них метку, когда они только появились здесь, так второй ублюдок поставил себе такой же шрам. Теперь мне интересно: если я выколю глаз, твой брат тоже себе выколет? Или лучше отрезать одному из вас язык? Дайте мой меч!
Приказ генерала выполнил один из солдат, подбирая оружие, но Илай перехватил его, когда отец за ним потянулся.
— Хватит. Ты ничего этим не добьёшься. Выколешь глаз, отрежешь язык, второй сделает то же самое, разве ты не понял этого до сих пор?
При всей своей кротости его братья не были трусами. А чего стоила дочь одного из них? Ей было лет восемь… Столько же, сколько и ему, когда он накинулся на отца с мечом, защищая мать. Но она вступилась за любовницу отца. Почему?.. Странно.
— Да, ты прав, — согласился Маяр, рассудив: — Тогда пусть один из вас убьёт другого.
Братья в ужасе переглянулись, и Илай, устав от этой затянувшейся семейной драмы, сказал:
— Я отмечу одного из них печатью. Чернилами, которые никто не сможет смыть или подделать.
При всей своей разумности его предложение вызвало столько удивления. Будто убийство было проще и понятнее. В духе этого дома.
— Чёрт возьми, — выдохнул Маяр, как будто до него только дошло. — Ты же выжил. Ты всё-таки выжил и стал отшельником. Нам нужно за это выпить!
* * *
Отец пил за двоих, поводов было полно, радостных и не то чтобы. Ему всё нравилось, кроме одного: его возмущало, что мужчина, которым стал его сын, не может отметить своё возвращение ни одним из привычных самому Маяру способов.
— Мне скоро будет семьдесят, а у меня до сих пор стоит, — счёл он важным сообщить. — Ты видел Руи? Видел эту женщину? Разве похоже, что её не удовлетворяют?
