Каждый из нас знает смыслы слов, образующих удивительную фразу. Нам ведомо и что значит "легкомысленный", и каков из себя "стул". Мы наблюдали в жизни действие, описанное словом "пожирал", и представляем себе веселую сущность по имени "анекдот". Изумление вызывает столкновение несопоставимых смыслов, раздача ролей актерам, категорически не пригодным для пьесы.
Как это стул оказался легкомысленным? Разве можно пожирать анекдоты, будто макароны? Какое вообще отношение имеет стул к анекдотам? Подобные вопросы молниями вспыхивают у нас в головах. Они ломают, уничтожают, испепеляют несчастную фразу. Глупость какая-то, заключаем мы.
Молнии, которые сокрушают голодный стул, одновременно освещают нам степень участия синтаксического дерева в понимании содержания фразы. Не раздай синтаксическое дерево роли, не возникла бы единая структура, не произошло бы катастрофическое столкновение слов. Они валялись бы кучкой и не вызывали бы никаких вопросов и никаких эмоций.
Пример со стулом - любителем анекдотов - освещает и другую сторону дела: одного синтаксического дерева для понимания русских предложений мало. Это дерево касается предложения лишь снаружи, описывает его поверхностную структуру.
Фразу "Легкомысленный стул пожирал анекдоты" придумал советский исследователь Ю. Шрейдер, о работах которого мы уже говорили. У этой фразы есть английская аналогия: "Colorless green ideas sleep furiosly" (Бесцветные зеленые идеи яростно спят). Ее сконструировал знакомый нам Н. Хомский.
Н. Хомский обнаружил два уровня существования предложения: поверхностный и глубинный.
Глубинная структура часто совсем не похожа на поверхностную; здесь главное не порядок слов, не согласование по падежам, родам или числам, а смысл предложения. В глубинной структуре нет частей речи. В ней скрыта ситуация, а слова играют несинтаксические роли.
Уровни существования предложений: поверхностный и глубинный
В глубинной пьесе участвуют Агент и Инструмент, Источник и Получатель, Место и Объект, Адресат и Время. Восемь действующих лиц пьесы попадают в неисчерпаемое число ситуаций, имя которым предложения.
Не станем говорить слишком отвлеченно, возьмем лучше простую фразу: "Нина послала по почте книгу Ване". Глубинная структура нашей фразы изображена на странице 165.
Жирными заглавными буквами обозначены здесь смысловые роли: А - агент, О - объект, И - инструмент, П - получатель; сокращение ПЕРТ выражает физическое действие, перемещение или передачу.
Часть 1 глубинной структуры означает: Нина была источником чего-то, а получателем является Ваня (обратите внимание на форму стрелок!).
Часть 2 глубинной структуры объясняет: этим "чем-то" служит объект-книга, и она попала на почту посредством агента Нины.
Наконец, часть 3 утверждает: агент Нина отправила объект-книгу, а инструментом для отправки, ее орудием была почта.
Глубинная структура предложения, право же, удивляет. "Нина", которая в поверхностной структуре появлялась только раз, здесь фигурирует трижды, ей поручены три глубинные роли: она отправитель, она Первый агент (который пришел на почту), и она Второй агент ("который нес книгу; согласитесь, при других обстоятельствах агентами могли бы быть разные люди).
Две роли играет в глубинной структуре и "книга". В обоих случаях она Объект, но объект разных действий: Нина приносит ее на почту, а почта доставляет ее Ване, где бы он ни находился, даже если сидит на диване.
Роли "почты" и "Вани" скромнее; почта - Инструмент, Ваня - Получатель, и они не пытаются действовать за двоих или за троих.
Глубинная структура, скрывать нечего, гораздо более подробная, детальная и громоздкая штука, чем структура поверхностная. Зато она, если использовать поэтический образ Велемира Хлебникова, позволяет "узнавать углы событий в мгновенной пене слов". Она полностью вычерпывает смысл нашего предложения - как раз это и требуется вычислительной машине. Кстати, иные фразы, разные на поверхности, имеют одинаковое глубинное устройство.
"Нина послала по почте книгу Ване", "Книга, посланная по почте Ниной, предназначена Ване", "Для Вани послала Нина книгу по почте" - мы легко придумаем еще десяток перифраз нашего предложения, но этим ничуть не возмутим глубинную структуру.
Да что там перифразы на русском языке! На уровне глубинных структур разные языки, например русский и английский, проявляют поразительную близость. Ладно, русский и английский языки, они из одной языковой семьи, но вот язык Мадагаскара: и семья другая, и во внешней одежде фраз глубокие различия, а глубинные структуры как близнецы.
Обнаружив это родство чуждых языков, ученые принялись в последние двадцать лет усиленно искать всеобщие законы языков, универсальную грамматику. Собственно, идея универсальной грамматики не столь нова. Она принадлежит группе французских философов, современников и единомышленников Р. Декарта, которые работали и жили в монастыре Пор-Рояль.
Пор-Рояль был женским монастырем вблизи Парижа; его настоятельницей долгие годы являлась Анжелика Арно, а аббатом в монастыре служил ее брат, Анри Арно, "великий Арно", как называли его просвещенные современники.
Брат и сестра Арно превратили Пор-Рояль в духовный центр пробуждающейся буржуазии страны. Анри Арно, смелый политический деятель, борец против аристократии, иезуитов и кардинала Ришелье, высоко ценил идеи Р. Декарта, следовал им в своей научной работе.
В 1660 году вышла в свет книга А. Арно и К. Лансло, которая известна теперь под именем "Грамматика Пор-Рояля" (ее полное заглавие выдержано в духе времени: "Грамматика всеобщая и теоретико-критическая, содержащая основы искусства речи, которые изложены ясным и простым языком, логические основы всего того, что есть общего между всеми языками, и главные различия между ними, а также многочисленные замечания по французскому языку").
"Грамматика Пор-Рояля" утверждала, что мысль и логика у всех народов едины, а внешние различия языков лишь маскируют это единство.
Лингвисты XVIII и XIX веков высмеяли и забыли наивные идеи картезианцев. Как путешественники в эпоху Великих географических открытий открывали но* вые острова и материки, эти лингвисты обнаруживали иные, отличные от ранее известных языки, выявляли удивительные детали их строения, обращали - внимание на различия, расхождения между языками.
Ученые XX века вернулись к мысли о глубинной общности языков. Через различия - к общности на новом ззитке спирали исследований. Теперь "языковые универсалии" - область конкретных штудий и жгучих дискуссий.
Глубинная общность языков
Как более позднюю живопись с древних слоев, осторожно соскребают лингвисты поверхностные структуры с предложений разных языков. И открывается удивительная картина; исчезают различия между внешне непохожими предложениями, зато проявляются различия между предложениями, внешне неразличимыми.
Одинаковые поверхностные структуры по-разному ведут себя в глубине. Фраза "В первую голову нужно научиться стрелять" имеет три глубинные структуры, в которых "первая голова" выступает то в роли Места, то в амплуа Получателя, а то ив ипостаси Времени.
Человек сначала воспринимает предложение в его поверхностном виде, а потом с помощью особых преобразований - трансформаций - он переводит его в глубинное семантическое представление. Эксперименты психологов все больше склоняют к мысли, что так дело происходит не только с предложениями, но и.с рисунками, с различными изображениями.
"Звездочка находится не под плюсиком", - говорит психолог испытуемому, после чего показывает ему картинку. На картинке нарисована эта ситуация (или не эта: звездочка стоит в точности под плюсиком). Человек должен подтвердить истинность (обнаружить ложность) фразы, сопоставляя ее с картинкой.
Психологи предъявляют свои картинки после того, как произносится фраза, и, наоборот, они просят испытуемых рассматривать картинки только сверху вниз, или только снизу вверх, или как заблагорассудится. Они предлагают картинки и предложения разной, наперед отмеренной ими трудности. Они тщательно отмечают время решения каждой задачи каждым испытуемым. Потом настает черед гипотез. Факты, обнаруженные в экспериментах, хорошо укладываются в такую схему: и предложение, и рисунок порознь преобразуются человеком в глубинные структуры. Несмотря на огромную разницу поверхностных структур, глубинные структуры в обоих случаях оказываются одного вида, одного сорта: это уже знакомые нам семантические представления. Обладая ими, человек принимается сравнивать две однородные структуры между собой. Каждое простое сравнение немного увеличивает время решения человека; задержка в его реакциях оказывается чутким индикатором сложности преобразований и сравнений.
