Доброволец, принимаемый в Пятый полк, должен отвечать прежде всего трем требованиям. Первое – элементарная политическая грамотность или хотя бы сознательность. Второе – крепкое здоровье. Третье – некоторая, хотя бы небольшая, спортивная сноровка. На этой базе полк начинает дальнейшее обучение бойца. Обучение рассчитано максимум на семнадцать дней. Но это удается очень редко. В среднем подготовка бойца длится восемь-десять дней. В начале войны дружинников выпускали и за два дня. Остальному приходилось доучиваться уже в бою.
Штаб постоянно поддерживает связь со всеми сформированными им батальонами и через них со всеми фронтами. Благодаря этому информационный отдел штаба и политотдел делают оперативные сводки гораздо более подробные и точные, чем генеральный штаб военного министерства.
Сейчас при полку созданы пехотная и кавалерийская школы и курсы для унтер-офицеров. Раз в неделю командование собирает командиров батальонов и разбирает с ними все бои и операции.
Центральный комитет партии много занимается с полком, он старается показать на примере военной организации образцы большевистского подхода к организации вооруженных сил народа и в лице Пятого полка сделать почин регулярной народной армии. Все члены Центрального комитета прямо или косвенно связаны с полком и помогают ему. Повседневную работу ведет Карлос или, как его называют здесь, майор Карлос, комиссар и популярнейший человек Пятого полка.
Карлос – итальянец; он говорит на испанском, как на родном языке, говорит так же отлично на английском, французском, немецком языках и даже немного по-русски. Это неутомимый революционер-боевик. Он ухитряется мелькать повсюду, и повсюду рады, когда появляется его медвежатная и в то же время ловкая, подвижная фигура, когда раздается его басовитая речь, перемешанная шутками и руганью. Карлос неутомим, он функционирует круглые сутки, у него самородный талант организовывать и воодушевлять людей на ходу. Дело спорится вокруг него, и вот так Пятый полк оброс оружейными и патронными мастерскими, хлебопекарнями, военными швальнями, плакатными студиями, картографическими, печатными, саперными дружинами. Карлос водит и показывает все это с необычайным жаром, с упоением бодрого, созидающего человека. Каждый день он создает что-нибудь новое, Пятый полк организовал интендантскую службу и рассылает интендантских работников в помощь своим подразделениям. Здесь заботятся не только о продовольствии, но и о починке обуви, о парикмахерах, о стирке белья, о многом, о чем лень подумать весьма революционным и весьма легкомысленным командирам. На оружейном складе Карлос показывает картотеку, заведенную на винтовки. В испанской обстановке кажется очень комичным заводить картотеки на винтовки, когда противник напирает на Мадрид. Но именно порядка, самого прозаического порядка, пока больше всего не хватает республиканским войскам. Оружия очень мало, а полк приучает к ответственности за оружие и его состояние.
Хорошо начата работа политотдела. Здесь занимаются и самим бойцом, и его семьей: специальная комиссия дает родным справки о бойце, посещает их на дому, переправляет письма. Политотдел издает в сорока тысячах экземпляров ежедневную, газету «Милисиас популярес», он снабжает материалами посылаемых в части «политических делегатов», или, иными словами, комиссаров. Это очень деликатная работа. Политотделом, как и всем полком, руководит Коммунистическая партия, а комиссары являются представителями Народного фронта в целом и нередко принадлежат к другим партиям.
Пятый полк воспитывает из коммунистической молодежи новые кадры командного состава. Таковы андалусец Хуан Модесто, галисиец Энрике Листер, толедцы Сантьяго Альварес, Бартоломео Кордон. Рядом и вместе с ними колоннами Пятого полка командуют бывшие кадровые офицеры королевской армии – Бурильо, Маркес и другие. Всё вместе вылилось в хорошее боевое содружество, которое должно быть прообразом рождающейся испанской регулярной народной армии.
17 сентября
Иностранцев пока еще немало в Мадриде. Они трех цветов – черные, желтые, красные. Цвета, впрочем, часто обманчивы.
Открытые реакционеры и сторонники Франко лепятся вокруг посольств, частью живут там. При всех дипломатических миссиях теперь устроены пансионы и общежития. Германское посольство все время интригует в дипломатическом корпусе, предлагает всем представительствам покинуть Мадрид, мотивируя отъезд опасностью пребывания в столице и отсутствием возможностей у правительства обеспечить порядок. Это по указанию немцев был поднят бунт с поджогом матрацев в тюрьме «Карсель Моделоз» двадцать второго августа.
С посольскими кругами соприкасается иностранная публика, наехавшая в Испанию после мятежа. (Иностранцы, постоянно жившие раньше в Испании, – предприниматели, фабриканты, концессионеры, портовые торговцы – почти все уехали за границу, считая себя в опасности.) Эти новые – профессиональные путешественники; встречаясь, они узнают друг друга по предыдущим встречам – в Абиссинии, в Парагвае, в Саарской области, в Маньчжоу-Го. Их стаж делится на «конфликты»: саарский конфликт, маньчжурский конфликт… Им всем не ниже сорока лет, многие с проседью, но любовницы при них удивительно молодые. Формально они – либо представители оружейных фирм, специальные уполномоченные больших телеграфных агентств и киноантрепренеры. Испанская обстановка разлагает их, – для шпиона здесь не работа, а отдых: узнать всё, получить все документы можно, не покидая столика кафе, за гроши или совсем даром, пользуясь здешней страстью показывать свою осведомленность и ошарашивать собеседника сенсациями. Оттого и сведения, полученные даром или даже купленные, фантастичны, как бред сумасшедшего. Восьмого сентября все шпионы передали из Мадрида, что республиканское правительство получило от Шкоды двести мощных танков-огнеметов. Девятого об этом передали из Мадрида американские корреспонденты; цензура остановила телеграммы, они передали известие контрабандой, через Париж. Показывали даже снимок, купленный за большие деньги. Потом выяснилось, что снимок взят из испанского журнала 1918 года, не снимок, а рисунок к утопической статье «Война в 1920 году».
Расходы у них здесь грошовые, испанский «конфликт» великолепно пополнит их сбережения. Они только мучительно боятся быть убитыми в случайной перестрелке, или в драке на улице, или при обыске. Поэтому они завели себе повязки на рукаве с официальными цветами своих государств. Повязка означает: «Делайте что хотите, вешайтесь, я тут ни при чем». У одного, пожилого, кроме повязки, еще, вместо жилета, американский звездный флаг во всю грудь; впрочем, у него свои резоны – он глухонемой, при уличных недоразумениях это крайне неудобно. Он приехал хлопотать о наследстве своего отца, пробкового концессионера. Нашел время.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
