— Да.
— Я не думаю, что моим мальчикам что-то реально угрожает. Тем не менее, мне необходимо знать, что они в полной, АБСОЛЮТНОЙ безопасности. Ты меня понимаешь, Бержерак?
— Да, я тебя хорошо понимаю.
— Тогда скажи мне, глядя в глаза: «Вэл, ты можешь быть спокойна!»
— Вэл, ты можешь быть спокойна!
— Моей свекрови надо лично звонить Уолшу?
— В этом нет необходимости, Вэл.
— Ты уверен?
— Да. Все будет сделано…
— Спасибо, дорогой! Теперь второе. Ты можешь сделать так, чтобы — во всяком случае, пока — полиция не лезла ко мне с расспросами? Понимаешь, мне сейчас совсем не до этого. Тем более, сказать им практически нечего…
— Понятно, — пробормотал Бержерак. — Если ты даже мне не сказала…
— Так сделаешь что-нибудь?
— Я постараюсь, Вэл… Но это недели две-три, не больше. Полиция штата по-прежнему нам не подчиняется.
— Зато она как-то подчиняется ФБР, верно? А вы с этой конторой давно уже любитесь потихонечку…
— А ты свечу держала? — вяло огрызнулся Бержерак.
— Я чужая на этом празднике соития. И слава Богу!
— Ладно, — кивнул Бержерак. — Что еще?
— Оружие при тебе?
— А что случилось? — Бержерак непроизвольно потянулся к подмышке.
— Я это к тому, чтобы ты сразу не хватался за пистолет…
— Ну, говори!
— Мне нужен паспорт.
— Ты в своем уме?
— Если не считать супружескую постель, то всегда.
— Зачем тебе паспорт, Вэл?
— Не задавай идиотских вопросов, пожалуйста. Если не можешь — так и скажи. Что-нибудь сама придумаю. Хотя лучше бы ты согласился, дорогой…
— Ты вообще понимаешь, о ЧЕМ просишь, Вэл?
— А что тут понимать? — я пожала плечами. — Мне ведь все равно не к кому больше обратиться с этой просьбой… И потом, тебе совсем не обязательно выкрадывать его из сейфов своей долбаной конторы.
— Так откуда я тебе его достану?
— Когда придуриваешься, Бержерак, пожалуйста, улыбайся!
— Зачем?
— Так убедительнее.
— Я действительно не по…
— Свяжись с кем-нибудь, кто занимается этим профессионально. Связи у тебя пообширнее моих, наверное… Не беспокойся, я заплачу как положено. Только не надо меня убеждать в том, что поддельные документы в Америке делают исключительно в типографиях ЦРУ!..
Бержерак вдруг замолчал и начал сосредоточенно скрести кончик носа. Молчала и я, понимая, что другу моего мужа действительно есть над чем поразмыслить.
— Какой именно картон тебе нужен? — Бержерак перестал наконец терзать свой нос и пристально смотрел на меня. — Американский?
— Лучше бы европейский.
— А британский сойдет?
— Не помню где, но я точно читала, что их труднее всего подделать.
— Ага! — кивнул Бержерак. — Так же трудно, как подделать островной выговор, билеты на «Уэмбли» и их проклятый рисовый пудинг. Больше слушай англичан, дорогая…
— Там должна быть МОЯ фотография.
— Ну не моя же! — хмыкнул Бержерак.
— Если ты задержишься еще на час, я тебе ее дам.
— У тебя нет под рукой готовой?
— ТАКОЙ нет.
— Понятно, — пробормотал Бержерак и встревоженно посмотрел на меня. — Что ты задумала, женщина?
— Когда я смогу получить паспорт?
— Когда тебе нужно?
— Вчера.
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Ну, примерно, через неделю, дней десять…
— Не годится. Мне он нужен завтра во второй половине дня.
— Даже не думай, Вэл!
— Сколько это стоит?
— Вэл!..
— Я знаю, что ты джентльмен. Но это мои проблемы, Бержерак. Следовательно, мои расходы.
— Не меньше пяти тысяч долларов.
— Частный сектор всегда зарабатывал больше, чем государственный, — пробормотала я.
— Или! — выразительно повел носом Бержерак.
— А за десять тысяч баксов я смогу получить его завтра?
— Откуда у тебя такие деньги?
— Подобные вопросы не задают замужней женщине, — улыбнулась я. — Это просто унизительно! Можешь спросит у своей жены. Так как насчет десяти тысяч баксов?
Бержерак закатил глаза и кивнул.
— Думаю, реально…
— Ты получишь их через час. Вместе с фотографией.
— Только нужны наличные, Вэл. Никаких чеков или кредитных карточек.
— Ты поучи женщину рожать…
— И что ты намерена с ним делать?
— Сидеть безвылазно в больнице. Возле Юджина. Без британского паспорта еврейские врачи мне это сделать не позволят…
— Когда врешь, улыбайся, пожалуйста.
— Зачем?
— Так естественнее, — хмыкнул Бержерак, вытащил тонкую черную сигару и вопросительно посмотрел на меня.
— Кури, — вздохнула я и направилась открывать форточку.
— А ты? — Бержерак вопросительно обнюхал воздух. — Неужели бросила?
— Бросила, — кивнула я. — Шесть лет назад.
— А ведь как курила!
— Это в прошлом.
— Когда хорошо — не курится?
— Наверное, ты прав…
— Так куда ты собралась, женщина?
— Я же сказала…
— Вэл, ты не будешь сидеть подле своего мужа, — Бержерак мотнул головой и выпустил огромное облако сизого дыма.
— Почему?
— Во-первых, для этого тебе совсем не нужен поддельный паспорт. А, во-вторых, потому что по складу характера ты вовсе не сиделка.
— А кто я, по-твоему?
— Хирург. А хирурги все делают стоя. Или на бегу. Их можно зацепить только в операционной. Потом хрен догонишь — носятся как угорелые…
— Так уж и хрен?
— Скажи только мне… — Бержерак заботливо разогнал дым над моей головой. — Это останется между нами, Вэл. Мы же друзья!..
— Друзья, — кивнула я. — И только как другу говорю тебе: ты начинаешь меня доставать!
— Я боюсь за тебя, Вэл.
— А должен бояться за моих детей. Мы же только что договорились!..
— Ты знаешь мой телефон?
— Знаю.
— Скажи.
Я сказала.
— Обещай, что позвонишь, если тебя прижмет.
— Только в обмен на твое обещание.
— Какое?
— Что если я позвоню, об этом не узнает даже твоя жена.
— Она и так ничего не знает, — хмыкнул Бержерак. — Договорились!
— Что ты скажешь Уолшу?
— Все за исключением того, что ты явно намереваешься ввязаться в какую-то авантюру и даже использовала с этой целью кадрового офицера ЦРУ.
— Что ж, тогда у тебя есть хорошие шансы увидеть нас с Юджином на помолвке твоей Салли.
— Главное, чтобы эти шансы были у тебя, — пробормотал Бержерак и решительно ткнул сигару в блюдце.
В доме, где еще три дня назад все были счастливы, пепельниц не держали…
* * *
Я убеждена: в каждой нормальной женщине умирает великий, а, может быть, и просто гениальный художник. Ибо вся ее жизнь — от первого прозрачного осознания себя до мутной, сквозь поволоку изношенной роговицы, взгляда старости, неразрывно связана с кропотливой, каждодневной и очень ответственной работой — созданием собственного лица. Как и все гении изобразительного искусства, женщины погружаются в этот таинственный и непредсказуемый процесс целиком, свято веря в его интимность и никого не допуская в мастерскую до завершения работы. Каждое утро, а, иногда, и вечер, женщина, независимо от возраста, семейного положения и уровня достатка ВЫРИСОВЫВАЮЩАЯ свое лицо, творит с полной самоотдачей, забывая про время и обстоятельства. Ибо знает, что выставит законченную работу на обозрение единственному и неповторимому рецензенту — мужчине.
Такова в схеме философская концепция макияжа. Однако то, я что делала перед зеркалом в спальне своего разом обезлюдевшего дома, опровергало эту концепцию в принципе. Ибо сама идея женского макияжа в том и заключается, чтобы тебя — красивую, яркую, утонченную, с загадочно загнутыми ресницами и неуловимым запахом дорогих духов — УЗНАВАЛИ. Меня же, после достаточно кропотливых процедур с краской, жирным театральным гримом, тенями и тушью узнать было очень трудно. Но именно этот странный результат и радовал. Если кому-то кажется, что стоит только блондинке стать брюнеткой, и ее не узнает собственный пес, то этот человек безнадежно заблуждается. В этом плане мужчине гораздо легче кардинально изменить свою внешность. Ибо у них под рукой всегда есть уникальный инструмент преображения, с которым женщины отчаянно сражаются до гробовой доски. Я имею в виду, pardone, волосяной покров. Это ведь так просто — сбрить бороду или наклеить ее, отрастить усы по-украински пышными или сделать их тоненькими, как азиатская Луна за секунду до полного затмения. А если добавить к манипуляциям волосяным покровом характерное для большинства мужчин отсутствие внешней, личностной ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ, то, право же, нет смысла удивляться, почему многим до глубокой старости удается так легко и непринужденно скрываться от уплаты алиментов.
Женщине же (особенно той, которую ХОТЯТ узнать) изменить свое лицо архисложно. Можно перекраситься, можно обзавестись париком, но куда деть взгляд, глаза, фигуру, линию носа, контуры подбородка?.. К сожалению, безнадежно канула в Лету мода на густые вуали. Можно было, конечно, решить проблему кардинально — облачиться в паранджу и просто закрыть свое лицо, чтобы глаза не пялили. Но, думаю, такая гражданка Великобритании сразу же вызвала бы неподдельный интерес — то есть, то, что мне было совсем не нужно. Именно по этой же причине не стоило обзаводиться паспортом гражданки Ирана. Была и еще одна сложность: в отличие от театрального грима, который должен продержаться максимум три-четыре часа и оценить достоинства которого из партера, не говоря уже о галерке, совсем не так просто, мой был обязан выдержать испытание ПЛОТНЫМ и длительным общением. В такой ситуации лучше не экспериментировать, а остановится на самом простом пути: поставить перед собой фотографию какой-нибудь знаменитой женщины, лучше всего, киноактрисы. И попытаться придать своему новому облику близкие к ней черты. Тогда ассоциативный ряд ваших потенциальных преследователей не будет столь опасным. «Посмотри, как эта женщина похожа на…»
