Сколько Карлейль себя помнил, он никогда так долго не держал в себе злость и обиду на близкого человека. И надо же, чтобы такое случилось теперь, когда он наконец нашел женщину, которая вызвала у него подлинную любовь, женщину, к чьему телу вожделел, а она, чертова дочь Евы, не пожелала отвечать на его чувства так, как должна всякая женщина. Мало того, она оскорбила его действием в самый неподходящий момент, когда он, как и каждый нормальный мужчина, был, по существу, беззащитен. Слава Богу, он сумел совладать со своим возмущением и не прибил ее тогда, а просто встал и ушел. Да разве можно сравнить ее, эту фурию, с мягкой, любящей Мартой? С бедной Мартой, так нелепо окончившей свои дни... Нет ничего удивительного, что ему не хочется иметь дело с такой своенравной, недоброй, норовистой девчонкой, так обманувшей его лучшие ожидания.
За последние несколько дней из девяноста человек отряда семьдесят с лишним свернули в сторону двух самых больших шотландских городов, Эдинбурга и Глазго, а также к замку Стерлинг – все они, увы, находились сейчас в руках у англичан.
Оставшиеся путешественники продвигались все дальше на север, и Джиллиана оказывалась все дальше от знакомых с детства мест, сильнее ощущая свое одиночество. И днем, и особенно по ночам, потому что на привалах Карлейль тоже избегал ее. Тем не менее гордыня мешала ей первой сделать попытку приблизиться к нему, не позволяла она и обратиться за словами участия и совета к брату Уолдефу.
К тому времени, когда они достигли перевала в Грампианских горах на высоте около 4000 футов, который считался воротами в Северную Шотландию, их оставалось уже совсем немного: сам Брюс и три всадника из его клана, трое англичан-заложников, тоже верхом, но безоружных, жена и дочь одного из них, три возницы на двух возах, Джиллиана, брат Уолдеф, Джон Карлейль со своими двумя тяжеловооруженными воинами, еще один воин, присоединившийся к ним по дороге. Словом, не считая Джиллианы, десять вооруженных.
Тревоги они не испытывали: во время ночевок никто не предупреждал их о бандитских шайках в Грампианах, тем более никто не мог и подумать, что их могут атаковать среди бела дня.
Однако именно днем на них и напали.
Нападавших насчитывалось человек тридцать, все пешие, и вели они себя довольно странно: место для атаки наметили не слишком удачно, словно были плохо знакомы с местностью. Кроме того, почему-то не стали трогать ни одного из безоружных англичан, как будто решили специально сохранить их. Однако обо всех странностях Брюс и Карлейль вспоминали позднее...
Значительно превосходящие силы противника внезапно обрушились на них за одним из поворотов неширокой дороги, справа от которой протекал ручей, а слева уходил ввысь лесистый склон горы, Роберт первым заметил подозрительную группу вооруженных людей, издал предупреждающий возглас и тут же обнажил меч. Вслед за ним то же самое сделал Карлейль; остальные, кто был вооружен, последовали их примеру и, соскочив с коней, на которых трудно развернуться, вступили в схватку. Оба возницы бросили вожжи, спрыгнули с повозок, прижались к земле. Брат Уолдеф перехватил вожжи на одной из повозок, той, где сидели заложница-англичанка и ее дочь, и попытался направить лошадь в более безопасное место.
Джиллиана, ехавшая на своем Галааде на небольшом расстоянии от Карлейля, одной из первых услышала предупреждение Брюса и увидела за поворотом нападавших. Тут же она вспомнила о мече, который у нее отобрал Джон, и пожалела, что ее любимого оружия нет под рукой. Но кинжалы были с ней, и, нащупав один из них, она дала коню команду вперед. Конь молниеносно ее выполнил, а она возблагодарила Бога, что под ней настоящий боевой скакун, наученный беспрекословно выполнять волю всадника.
Сражение уже разгорелось вовсю. На каждого вооруженного из отряда Брюса было трое-четверо нападавших. Джиллиана заметила, что яростнее всего они рвутся к повозке, на которой находится обезумевшая от страха англичанка, обхватившая свою дочь. Джиллиана решила, что в первую очередь ей следует находиться там. Ринувшись туда на коне, она метнула кинжал в одного из атакующих, поразив его в шею. Недаром она столько часов и дней упражнялась в метании такого легкого, но страшного оружия. Воин, защищавший повозку, свалил с ног одного из нападавших, но и сам упал под ударами противников, третьего из которых Джиллиана сбила наземь своим конем, который вдобавок прошелся копытами по поверженному врагу. Достав из-за пояса второй кинжал, она вновь направила коня в гущу битвы, и тогда брат Уолдеф, проворно соскочив с повозки, поднял с земли меч одного из поверженных врагов и кинул Джиллиане, громко выкрикнув ее имя. Отбросив кинжал, она сумела поймать меч за рукоятку. Он оказался меньше, чем меч ее отца, и намного легче, но сейчас не было времени думать о таких вещах. На нее бросилось сразу несколько человек. Вышколенный конь взвился на дыбы, и они поначалу отступили, но тут же снова кинулись в атаку.
Джиллиана в учебных состязаниях никогда еще не сражалась сразу с тремя противниками, не говоря уже о том, что ей никогда не приходилось сидеть на боевом коне. Звон, раздавшийся, когда ее меч скрестился с мечом соперника, был звуком боевого оружия, и он показался оглушающим и несущим смерть как той, так и другой стороне. Но противник оказался не слишком умелым. Нападавшие, как видно, полагались больше на свою численность, нежели на умение.
Снова ей помог чудесный конь, сбив с ног нападавшего на нее противника. Мгновенно соскочив на землю, Джиллиана обезоружила его и нанесла удар по правой руке, чтобы он больше не смог держать в ней меч. Потом молниеносно повернулась ко второму, чувствуя себя на твердой почве гораздо увереннее, чем в седле. К ее удивлению, после обмена несколькими ударами, когда она вспомнила и еще раз возблагодарила Бога, что на ней надета кольчуга, в которую несколько раз утыкался меч врага, тот повернулся и бежал с места схватки. Остался еще один, со сломанным носом и старым уродливым шрамом на щеке. Он был более искусным бойцом, и Джиллиане показалось, что ему удалось нанести ей довольно сильные удары, однако в пылу сражения она не придала им значения и продолжала теснить противника. Хромая и держась за бок, он с трудом присоединился к своим начавшим уже отступать дружкам, кто остался в живых и мог передвигаться.
Уткнув конец меча в землю, Джиллиана огляделась и словно заново увидела мир вокруг себя. И в нем далеко не все обстояло благополучно: заложница-англичанка истерически рыдала, на земле лежали убитые и тяжелораненые, в основном из числа нападавших. Из отряда Брюса погибли трое, убили присоединившегося к ним в пути воина.
