И это Феликс? Рохля и тюфяк? Подменили парня, ей-богу. Решительность прорезалась откуда ни возьмись. Что, впрочем, не означает, что я имею право использовать его втемную.
– Погоди. Я… я только что убила человека. Женщину.
Он молчал секунд десять, не больше, потом повторил:
– Ты где?
– Понятия не имею. Какой-то спальный район.
– Попытайся хоть как-то сориентироваться?
– Да, сейчас, извини.
К счастью, несмотря на распространенность QR-кодов, дедовские таблички с номерами домов еще никто не отменял. Я прочитала в трубку адрес. Феликс, видимо, посмотрел, где я нахожусь, по навигатору.
– Иди от набережной прямо по улице, возле которой стоишь, – деловито скомандовал он, – дойдешь до бульвара, там увидишь памятник. Я подъеду к нему. Береги себя. Жди, я сейчас приеду. А там мы решим, что делать. Я тоже в бегах.
Ничего себе! Феликс? В бегах? Что вообще происходило в этом мире, пока я валялась без сознания? Но вслух я сказала только:
– Хорошо, поняла. Телефон я сейчас на всякий случай выкину, чтоб не отследили. Так что не волнуйся. Жду тебя.
Я заковыляла по улице и вскоре вышла к бульвару. Вот и памятник. Когда я подошла к нему, с ближайшего дерева неожиданно сорвалась пара крупных птиц и со зловещим карканьем скрылась во тьме. Я вспомнила, что Мария говорила мне про воронов, которые то и дело попадаются ей. Наверное, это плохой знак. Да и вообще – ночью птицы не летают. Разве что совы. Но это точно были не совы.
В висках стучало, сердце, кажется, собиралось доломать уцелевшие ребра. Я присела на оградку, чтобы хоть немного успокоиться.
Черт, как же нелепо вышло с этой «барби»! Ну да, она не пощадила Марию, и меня бы – с этим-то тесаком – вырубила в момент. Убила-то вряд ли бы (хотя угроза была нешуточная), но денежки, которые эта сладкая парочка выложила за Марию, наверняка пришлось бы отрабатывать мне. Можно не сомневаться – осталась бы без рук, без ног.
Если бы я была в норме, я, конечно, вырубила бы эту дуру без всякого выстрела. Но я и сама едва стояла на ногах, так что выбора особо не было: либо я ее, либо она меня. Был еще вариант – стрелять в руку с тесаком или в ноги, но и это, знаете ли, хорошо при нормальной голове и нормальных рефлексах.
Ладно, хватит казниться, на это у меня еще целая жизнь. Которую еще неплохо было бы сохранить.
Но Феликс – в бегах?!
Черт! Я же телефон забыла выбросить, идиотка!
К счастью, метрах в двадцати стояла череда мусорных баков, а со стороны набережной приближался мусоровоз (судя по габаритным огням). Зашвырнув телефон в один из баков, я торопливо спряталась за ближайшими деревьями, куда не достигал свет фонарей. Подкативший мусоровоз был, ко всему прочему, еще и автоматическим. Выдвинув сзади железные «руки», он споро опрокинул в свое чрево все четыре бака подряд и (мне даже показалось, что он сыто хрюкнул) двинулся дальше.
Из остановившейся поодаль машины вылез Феликс. Постоял секунд десять и начал растерянно осматриваться.
23.12.2042. Город.
Усадьба Алекса. Макс
До города я добрался намного быстрее, чем предполагал. Я торопился, к тому же меня ничто не обременяло, ну а физическая форма у меня всегда была на высоте. И хоть шел я кружным путем, запутывая следы, но управился быстро. На удачно подвернувшейся явно ничейной плоскодонке (ледостава в этом году, похоже, не ожидалось) переправился через реку – точнее, спустился на ней ниже по течению до фермерской пристани. А там повезло купить у сильно нетрезвого аборигена нечто похожее на велосипед. В итоге кружной, но по времени гораздо более короткой дорогой я оказался на станции совсем не той ветки, по которой мы ехали с Марией. Конструкция, гордо именуемая велосипедом, на поверку была старой ржавой развалюхой, но двадцать пять километров в час – это гораздо лучше, чем шесть-семь. Гнал я старичка так, что у него чуть подшипники не расплавились. Но, как говорится, чуть-чуть – не считается.
В электричке я позволил себе расслабиться и около часа вполглаза подремал. Уже в пригороде я купил у вагонного лоточника газету и уткнулся в нее. Читать там, впрочем, было нечего. В последнее время газеты вообще стали на редкость малоинформативны. По ним выходило, что в мире царит благоденствие и спокойствие, сверхдержавы притихли, озабоченные тем, как бы их население не начало сокращаться, войны разом прекратились (ну почти прекратились), и даже террористы, обескураженные происходящим, кажется, распустили свои организации. Еще бы! Молодая смертница внезапно стала стоить чуть ли не дороже ядерной боеголовки – какой уж тут терроризм. Куда подевались светские скандалы, не знаю, но о дебошах, свадьбах и разводах знаменитостей как-то тоже стало не слыхать. Так что, кроме вездесущего криминала и новостей спорта, также изрядно потерявших свою остроту, новостей особо не было. Кстати, о спорте: по мнению ценителей, а я отношу себя к их числу, последние спортивные состязания стали на редкость пресными. Да и как тут думать о рекордах, если твоя жена участвует в Программе? Или выбирает, быть с рукой или с ребенком? Про женские виды спорта и говорить нечего. В общем, мир как-то поскучнел и посерел.
Сойдя на сортировочной, я проехал две остановки на трамвае и взял такси. Адрес я помнил очень хорошо, хоть и был там всего однажды. Дорога практически через весь город заняла всего ничего – пробки, кажется, исчезли туда же, куда и прочие неправильности бытия. Раньше бы я ехал часа полтора, не меньше. Очень саднило, что не могу заехать к маме. И времени нет, и опасно – там могут поджидать. Ну да ничего, уладим все эти безобразия, и я буду сидеть около нее неотлучно, день и ночь, ни на шаг не отойду…
Куда сильнее я тревожился за Марию. Все-таки совершенно одну ее оставил – посреди леса, зимой, беспомощную и беззащитную. Она и так-то, похоже, не слишком приспособленный к жизни человек, а тут обстоятельства экстремальные. Если со мной что-нибудь случится – пройдет ли она десять миль по лесу? А если к ней заявятся эти самые охотники Корпорации? Черт, даже думать об этом не хочется. Что тут думать, если изменить вот прямо сейчас я ничего не могу, только надеяться. Но мысли не оставляли.
Конечно, убить-то ее не убьют, женщина сегодня – слишком ценный товар. Но ведь они могут ее покалечить, надругаться… использовать как донора. От последнего варианта мороз шел по коже. Один-то раз я ее вытащил, а сейчас? Успею ли? Единственная надежда на то, что Мария для них слишком ценна в качестве приманки. Но это – для Корпорации. А если туда забредут какие-нибудь «дикие» охотники?
Да ну, это я уже фантазирую, откуда в этой глуши взяться диким охотникам? Откровенно говоря, и Корпорации вычислить ту сторожку будет непросто. Если только…
Проклятье!
Наверняка ведь Ройзельман знает о месте, где любили отдыхать мой отец и моя мама! В те времена они еще общались. Как же я не сообразил сразу, когда читал дневник?!
Остается только надеяться, что и он не сразу об этом вспомнит. Но ведь может! Выходит, я сам затащил Марию в ловушку!
Позвонить и сказать, чтобы немедленно оттуда уходила?
Но машина как раз подкатила к усадьбе, и я решил, что сперва переговорю с Алексом.
Расплачиваясь, я некстати подумал, что совсем, кажется, недавно подвозил сюда Феликса… Эх!
Район выглядел странно пустым. Я уже собирался звонить в калитку, когда ко мне подошел пожилой мужчина в куртке поверх сутаны и довольно неприветливо поинтересовался:
– Молодой человек, что вам угодно?
– Мне нужно видеть Алекса. То есть профессора Кмоторовича, – поспешно поправился я.
– По какому вопросу? – он глядел на меня настороженно.
– А вы сам-то, собственно, кто? – не менее настороженно поинтересовался я.
– Александр Расин, к вашим услугам.
И как я сразу не узнал его? Это же наш епископ!
– Алексу плохо? – Я где-то читал, что, когда человеку плохо, к нему вызывают священника. Кажется.
– Я живу у профессора Кмоторовича, – сухо сообщил он, – Хотя вас это совершенно не касается. И будьте любезны, представьтесь наконец!
– Макс, – сказал я. – То есть…
Но он меня перебил:
– Что с Марией?
Значит, Феликс все рассказал Алексу, быстро сообразил я, а раз епископ тоже в курсе – ему можно доверять.
– Она в одном уединенном месте, далеко отсюда, – сказал я. – Я хотел рассказать Алексу, что за всем происходящим стоит Ройзельман.
– Мы знаем, – кивнул священник. – И Алекс даже догадался, – он испытующе взглянул мне в глаза, и, вероятно, удовлетворенный результатом (что он, интересно, там увидел?), продолжил, – каким именно образом он добился всего того, что сейчас происходит. Хвала Всевышнему, Алекс сейчас в безопасном месте и усиленно работает. А вам лучше вернуться к Марии. Я скажу вам, где находится Алекс и его лаборатория. Вам нужно будет отправить Марию туда. Запоминайте…
