Почему не стану отстаивать безудержное желание пойти в кино?
Почему сердце так быстро бьется в груди, а язык не предпринимает ни одной попытки к сопротивлению?
Ведь меня дико возмутило его это «Ах, как жаль, что у Милы не получится пойти…». Ладно, может было без «ах», но суть одна.
И, к собственному ужасу, понимаю.
Хоть мысли кружатся в голове на скоростной карусели, но если позволить себе встретиться лицом к лицу с правдой, то я действительно не хочу идти со Стасом и с каким-то неизвестным его другом в кино.
А вот проект Киринова…
Убеждаю себя, что меня, конечно же, прельщает не само общество наставника, а логичное желание побыстрее разобраться с глупым заданием.
Ведь чем быстрее начнешь, тем быстрее и закончишь.
И Катя так душевно выступила с речью, что моя попытка к сопротивлению ударит и по ней…да?
Тем более я действительно собиралась позаниматься на выходных.
Вот и все. Исключительно ради учебы, слегка киваю и тихо говорю то ли себе, то ли окружающим:
— Ага.
Через пару минут все забывают о неудавшемся для меня походе в кино, и друг Ветрова из семейства кошачьих начинает рассказывать смешной случай, произошедший с ним в универе, вызывая дружный смех окружающих.
Катя чувствует себя прекрасно в новом обществе. А я делаю маленькие глотки из своего стакана с бесконечным кофе и мельком поочерёдно смотрю на каждого, кроме Ветрова. Но вот его взгляд ощущаю на себе особенно остро. Из-за этого сто девяносто восемь раз успеваю передумать о своем согласии.
Когда мне наконец кажется, что сверло перестало упираться мне в лоб, я решаюсь взглянуть и на него. Только стоит поднять глаза, как он тут же перехватывает мой взгляд. В глубине его льда я вижу улыбку, которая трогает уголки его губ. Мое дыхание на миг сбивается, потому что в нем нет ни единой крупицы опасного блеска. Ни хитрости, ни чего-то обещающего мне адские развлекательные забеги. И меня вдруг сносит волной его искренней радости, причину которой я никак не могу понять.
Неужели он действительно так волнуется за задание Киринова и ждет, когда мы сможем к нему приступить?
Не знаю, его так сложно понять. Он иногда определенно, странный, иногда слегка пугающий, но, независимо от этого, его взгляд заставляет меня улыбнуться ему в ответ.
*
После того разговора в столовой Катя полностью, с большой долей фантазии, насилует меня вопросами о том где, как и как часто мы собираемся заниматься с Ветровым на выходных. А так как я понятия не имею, то считаю наиболее рациональным ответить:
— Здесь. В универе. Иногда.
— Да ладно? В универе? — скорчив на лице недовольную гримасу, говорит однокурсница, — Может, хоть в кафе пойдете? К чему еще и на выходных сюда тащиться?
— Какая разница где, — отмахиваюсь, стараясь закрыть тему, — Главное, подготовка к проекту, а не локация.
— А в чем ты пойдешь на встречу? — придвигается она ближе.
Демонстрируя, что так просто отступать точно не собирается.
— В каком смысле? В одежде. В такой же, какая на мне сейчас.
Выражение ее лица переходит из фазы недовольства в стадию неприкрытого скепсиса.
— Ну, может, оденешься немного понаряднее?
— Это еще зачем? Считаешь, в противном случае проект Киринова не захочет мне поддаться?
— Считаю, что накрашенные реснички и блеск на губах подтолкнут твоего наставника быстрее тебе поддаться.
— Это сугубо деловая встреча. — как можно серьезнее произношу я.
— Тогда я буду с большим нетерпением ждать всех подробностей о твоей сугубо деловой встрече с твоим сексуальным Ветровым. Вдруг он тебе и другие уроки преподаст. Более интересного содержания. Ну там о химии между людьми. Еще анатомия, кстати, очень занимательна, когда ее наглядно демонстрируют. — на этот раз уже я усиленно пихаю ее в бок.
*
Разговор с Катей оказал на меня неожиданное влияние, посеял внутри сомнения и позволил прорасти странным ожиданиям, которые я и сама не могла себе толком объяснить. Но, если вначале они усиленно множились, то после резко пошли на спад, так как с того разговора в столовой я редко видела Ветрова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В четверг он ни разу не возник на моем пути в длинных коридорах университета. Ни разу не появился возле дверей аудитории, когда я заканчивала пару. И в столовой его тоже не было, хотя ребят из его компании я видела.
Словно я повелась на его игру, приняла продиктованные чужой волей правила и резко перестала быть ему интересной. Конечно, вряд ли он до этого спал и видел вокруг себя мой светлый образ, но все же проявлял больше внимания…
И да, раньше я мечтала избавиться от его навязчивого сталкеризма… но сейчас мне понадобилось всего два дня, чтобы понять — мне чего-то не хватает.
В пятницу он также ни разу не напомнил о нашем вроде как уговоре позаниматься в выходные, и я начала злиться. Не только на него, но и на себя. Катя что-то спрашивала, но я находила сто и один способ отшутиться, а еще сто и восемьдесят способов заставить себя слушать лекции.
Лекции, кстати, даже самые интерес-к-жизни-убивающие помогали отвлечься и не думать, почему гадский супостат перестал меня доставать.
*
Возвращаюсь домой, снимаю обувь и прохожу в ванную комнату. Тщательно мою руки и заглядываю к Янке в комнату, узнать, как прошло тестирование по английскому, к которому мы с ней вместе готовились.
Выслушав бурный и радостный рассказ, крепко обнимаю сестру и ухожу на кухню греметь кастрюлей и греть себе суп.
Только сажусь на подоконник, как дверь в комнате мелкой открывается, и сестра звучно кричит:
— Мил, тут какая-то Лошадь собирается за тобой завтра заехать после двух часов. Это спам? Мне ей факулики отправить? Или слать в ежовый лес?
Глава 32
Не понимаю почему волнуюсь, когда выхожу из подъезда.
И зачем я только накрасила ресницы.
Ну, хорошо хоть блеск стерла. Увидела его сияние в зеркале лифта и срочно достала из кармана пальто салфеточку, а затем ожесточенно прошлась по губам. Пришлось повторить действие пару раз. Благо спуск с шестнадцатого этажа давал время на правку ненужного макияжа.
Это все Катя виновата с ее необоснованными намеками, а еще Янка. Конечно, опыта общения с противоположным полом у нее больше, чем у ее старшей сестры, но метод мелкой «понравился-заверните-берем», я не поддерживаю.
Тем более наставник не то чтобы мне нравится. У нас просто немного наладились с ним отношения, вот и все. И наша встреча сейчас исключительно деловая. Только ради учебы.
Снова смотрю на свои губы и негодую. Блеск исчез, но из-за моих интенсивных стараний, рот теперь красный, словно я себя яростно щипала или кто-то меня самозабвенно покусывал.
Когда я думаю, а не вернуть ли обратно блеск, лифт останавливается. Его двери открываются, сообщая, что лимитированное время на раздумья закончилось.
Выхожу из подъезда. Замечаю припаркованную машину наставника. Иду к ней и нервничаю.
Сама не понимаю, с чего внутри столько волнения?
Ветров стоит спиной в своем бежевом пальто. Правда, расслышав шаги, сразу же оборачивается.
Лучше бы он так и стоял — спиной. И здоровался бы тоже спиной. Потому что, когда он поворачивается ко мне лицом, сердце вмиг подскакивает к горлу.
Сейчас я не настроена воинственно. Не боюсь, что меня собираются втихаря грохнуть, а потом профессионально закопать где-нибудь под Воронежем. Мы же вроде как установили перемирие. Наверное, поэтому мозг усиленно сопротивляется фразе «это все тот же придурок» и активно предлагает другую, более усовершенствованную формулировку: «кавайнейший красавчик, омномном» — и рассыпает над ней розовые блестки с сердечками. А затем и вовсе предательски плавится, когда Дима приветливо поднимает руку и широко улыбается.
Мне же не мерещится это сияние вокруг его фигуры?
Точно нет.
Вон те три бабули, сидящие на скамейке, тоже немного подвисли.
Так, собрались.
Бабули, неужели вы парней раньше не видели? Вы меня еще больше в пучину непонятных сомнений толкаете. Прекратите.
