Надо просто подойти, тоже поднять руку и улыбнуться.
Ничего сложного.
Это не высшая математика и даже не бух учет.
Но почему собственное тело ощущается так, словно я робот и пока еще не подключена к важной схеме, в которой прописаны основные функции по движению?
Вот я почти дохожу. Я молодец. Я спокойна и дышу без задержек.
Поднимаю руку и говорю:
— При…
Закон подлости никогда не дремлет. Надо всегда быть на чеку.
Камень под сапогом возникает неожиданно. Становится ощутимым препятствием. Нога непредвиденно подворачивается, мое лицо, скорее всего, удивленно вытягивается, а тело готовится мешком грохнуться к ногам встречающего меня красавчика, то есть, я хотела сказать — наставника. Наставника, конечно же!
Но неминуемой встречи с холодной землей не происходит. Крепкие руки хватают меня за плечи, а через секунду я оказываюсь прижата к твердой мужской груди. Точнее к черной водолазке, за которую зачем-то начинаю инстинктивно хвататься, так как мозг все еще уверен, что нас до сих пор может поджидать затаившийся камень-подлец.
В нос бьет запах древесного парфюма, кондиционера для белья и еще нещадный аромат грейпфрута. На секунду проносится предательская мысль, что, если бы еще присутствовали нотки яблок… тогда.
Но времени на размышления нет. Руки Ветрова вдруг крепко меня обнимают, прижимая еще ближе к наставнику, а около уха я ощущаю горячее дыхание, вместе с которым в меня выстреливает бархатная стрела, вонзающая одним словом:
— Испугалась?
И вроде бы он не просит раздеться и не говорит ничего непристойного. Но его голос звучит как-то интимно и пугающе приятно. Отчего меня накрывает волна жара. А сверху на нее с грохотом падает стыд. Ведь я давно уже стою, спасенная от коварного камня, решившего перейти мне дорогу, но зачем-то, крепко вцепившись в парня, даже не думаю от него отодвигаться.
Вдруг папа сейчас из окна кухни смотрит на нас?
Эта мысль отрезвляет получше кипятка. Словно ошпаренная, нервно трясу головой. Не своим, вдруг севшим голосом говорю: «н-нет» и, наконец, отпускаю поруганную моими руками водолазку. Хмурюсь, замечая заломы, и неосознанно пытаюсь пригладить места захвата руками, когда слышу глухое:
— Оставь, мне так больше нравится.
На секунду застываю.
Это как, если бы кто-то вначале ошпарил кипятком, а следом еще кинул кипятильник. Отпрыгиваю от наставника и, откашливаясь, начинаю поправлять уже свою одежду, волосы, и особенно рукава пальто. Да, вот рукава надо еще раз пригладить. И еще раз.
— Спасибо, что спас от падения.
Стараюсь не смотреть в его глаза. Я же очень занята рукавами. Ожидаю от него какую-нибудь шуточку или команду, но получаю только:
— Тебя приятно спасать.
32.1
Мы едем уже минут двадцать. И моя уверенность в части направления движения дает сбой. Особенно она похрамывает, когда мы пропускаем поворот для пути в университет.
— А мы разве едем не в наш вуз? — спрашиваю я.
— Нет. — спокойно отвечает Ветров. — Зачем ехать туда в выходной.
— Но я думала, мы там будем заниматься.
— Нет.
— В кафе?
Неужели Катя была права?
— Там будет шумно.
Тогда куда мы едем? Не в бункер же он меня везет? Запрет и будет пытать задачками?
Может, зря я так просто, без выяснения деталей, согласилась сесть в его машину. Не зря народная мудрость говорит, что надо договариваться на берегу. На берегу, Мила, а не в лодке, когда ты уже на середине глубокой реки.
— Едем ко мне. — буднично информирует он, останавливаясь на светофоре.
— К тебе? Зачем? Как это к тебе? — у меня еще имеется целый список вопросов, но среди них слишком много волнения и междометий, так что меня пока устроят ответы хотя бы на эти три.
— Потому что там нам никто не помешает.
И вроде бы мой наставник больше не пугает меня, но эта его фраза все же несколько настораживает.
«Анатомия тоже интересный предмет, — восклицает в голове Катин голос, — Особенно при предметном подходе к вопросу.»
И я вдруг начинаю представлять такое…отчего кровь приливает к щекам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Откуда вообще в моей голове подобные картинки?
Их там не должно быть!
Нет! Стоп.
Мне надо сосредоточиться исключительно на учебе, а не на…анатомии своего наставника.
— Не бойся, — ухмыляется Ветров, будто читая мои мысли. — Я тебя не съем.
— Я и не боюсь. С чего бы?
Еще и многозначительно фыркаю, чтобы у него не осталось сомнений, а то вдруг он слышит грохот моего встревожившегося сердца. Если спросит, скажу, что это шум карбюратора. Или что там еще в машинах бывает.
— Молодец. Но предупреждаю. — кидает на меня взгляд своих льдинистых глаз. — Если не будешь слушаться, покусаю.
И я отчего-то твердо уверена, что он не врет. Напускаю на себя возмущение и с холодностью отвечаю:
— Тогда лучше сразу покажи мне, где лежит твой намордник. У меня нет никакого желания ходить потом по врачам и делать уколы от бешенства. Еще и следы потом замазывать, чтобы не позориться.
Готовлюсь увидеть в его глазах гнев и очевидное желание меня несколько раз сжечь, но вместо этого наставник начинает громко смеяться. Искренне и заразительно. Настолько обаятельно, что я тоже не выдерживаю и вначале немного улыбаюсь, а затем уже хохочу вместе с ним.
*
— Приехали. — говорит он, останавливая машину около элитного дома.
И мы сейчас не в нашем с папой Перово, а где-то около Патриарших, в самом центре. Здесь даже ворота имеются, да такие, что просто так никто не войдет.
Ветров выходит из машины, а я еще какое-то время сижу и гадаю, правильно ли сделала, что согласилась с ним ехать.
Вдруг его нормальность — это всего лишь резкие короткие вспышки при монотонном течении извращенного недуга. И стоит нам подняться к нему, как он снова начнет практиковать свои… Додумать не удается, дверь с моей стороны открывается, а затем Дима протягивает мне руку.
— Пойдем. — несмотря на то что командные наклонности прочно засели в его связках, сейчас он звучит без высокомерных ноток.
Напротив, довольно дружелюбно.
Мне никогда раньше не подавали руку, но оказывается, это так просто и приятно протянуть свою в ответ.
*
Волнение внутри меня нарастает, когда мы переступаем порог его квартиры. Меня ослепляет свет и блеск всего нового и дорогого.
— Ты здесь один живешь? — мой рот все же решается задать вопрос, хотя глаза находят на крючке только мужские куртки.
— Обычно я живу с семьей в другой квартире. Эта, она для… — он делает паузу, хмурясь, и добавляет. — Других важных дел.
— К экзаменам тут готовишься? — уточняю, снимая сапоги и оставляя их аккуратно около двери.
Если бы у меня была своя квартира, я бы ее скорее всего использовала ее именно для подготовки и занятий.
Он бросает на меня непонятный взгляд. Определенно, сдерживает улыбку. Кивает:
— Ага. Именно. Давай помогу снять пальто, Пандочка.
— Не надо. — говорю чуть резко, — Я сама.
— Ладно, — наклоняется и достает из обувного шкафа мужские тапочки. — Есть только мужские.
— Ничего, мне нравится, когда на размер больше. — улыбаюсь я. — Я часто папины одалживаю.
Он никак не реагирует, только кивает.
— Ванная комната и туалет слева, кухня прямо, а здесь две комнаты. Ты не голодна, кстати? Может, заказать что-нибудь?
— Нет-нет, — отрицательно качаю головой, — Я поела перед выходом.
— Ладно, тогда вначале позанимаемся.
— Я помою руки, — информирую наставника и шмыгаю в ванную комнату.
Включаю кран, намыливаю руки, а когда смотрю в зеркало, это чувство вновь возвращается. Я попыталась отогнать его еще когда мы вошли в подъезд и консьерж — мужчина в форме — с нами поздоровался. И назвал моего наставника по имени отчеству.
В нашем доме тоже есть консьержка, только она каждый раз таращится на меня с таки удивлением, будто видит первый раз в своей жизни.
