— Иди к черту, — тихо произнес он.
Металлический хлопок, раздавшийся в следующую секунду, невозможно было ни с чем перепутать. Последовало три выстрела. Громче, чем в кино, но все же всего лишь хлопки. Гектор услышал свист пуль, пролетевших откуда-то у него из-за спины, увидел, как одна из них ударилась в живот Клаусу — и как тот изменился в лице, схватившись рукой за рану. Выронив пистолет, он вскрикнул от боли и удивления. В ту же секунду из темноты леса появился Арон с пистолетом в руках.
— Назад! — крикнул он Михаилу и, сделав пару быстрых шагов вперед, поднял с земли пистолет Клауса.
— Меня подстрелили, черт побери! — заплакал Клаус.
Арон подошел к Михаилу, жестом велел ему встать на колени. Михаил повиновался, и Арон ударил его ногой по горлу. Русский лишился возможности дышать и упал на бок. На некоторое время он оказался выведен из строя. Арон быстро обыскал его.
Затем подошел к Гектору, протянул руку. С его помощью тот поднялся. Они посмотрели на двоих мужчин, потом друг на друга. Арон одними глазами задал вопрос. Гектор подумал и отрицательно покачал головой:
— Нет, пусть уезжают домой с очередным провалом.
В ночи раздался звук двигателя. Фары осветили темный лес, прежде чем появилась сама машина. Она показалась на вершине холма и быстро подъехала к ним, остановившись рядом с Гектором.
София поспешила к нему.
— Я в порядке, — проговорил он.
Она повела его к машине.
Йенс стоял рядом с «Лендкрузером» и смотрел на происходящее, не выпуская из рук пистолет.
— Ты в состоянии вести машину? — спросила она Йенса, не ожидая ответа.
Тот открыл дверцу ей и Гектору.
— Он умрет! — крикнул Михаил.
София остановилась и обернулась к сидящему на земле Михаилу.
— Кто-нибудь пострадал?
— Нет, никто не пострадал, — сказал Арон. — Поехали!
София посмотрела на Гектора. Тот хотел поддержать ложь Арона, но понял, что это бесполезно.
— Да, человек, который лежит на земле, ранен, но его друг позаботится о нем. Все будет хорошо. Поехали!
София выпустила руку Гектора и кинулась к Клаусу.
— София! — хором закричали ей вслед Арон, Гектор и Йенс.
Она не послушалась. Арон побежал за ней, наведя пистолет на Михаила. София присела на корточки рядом с Клаусом, который лежал, держась за живот, осмотрела его, крикнула Михаилу, что ей нужен его свитер. Михаил снял свитер и кинул ей.
Йенс и Гектор молча наблюдали, как София привычно, не обращая внимания на крики раненого, повернула его на спину, уверенно и сосредоточенно обследовала рану.
— Он потерял много крови, его надо срочно доставить в больницу. Помогите мне отнести его в машину.
Мужчины дружно молчали.
— Помогите же мне, иначе он умрет! — крикнула она.
Гектор повернулся к русскому:
— Мы позаботимся о твоем друге, если ты вернешься к своему хозяину и передашь ему, чтобы он бросил свою затею. И обещаешь больше в таких делах не участвовать.
Михаил молчал.
— И скажешь, где мое оружие! — крикнул Йенс.
Гектор пожал плечами.
— И расскажешь этому человеку, где его оружие.
Йенс и Михаил вместе перенесли Клауса и положили в багажное отделение. София подгоняла их. Потом залезла к нему, зажимая рану свитером.
— Поехали!
Йенс сел за руль. Пыль поднялась столбом, когда они понеслись прочь.
Выждав несколько минут, Михаил сел в свою прокатную машину и взял курс на Арланду.
На одной из ночных заправок он вымыл автомобиль изнутри и снаружи, поставил на стоянку для арендованных машин, бросил ключи в специальный ящик и провел ночь на скамейке в зале отправления на пятом терминале. В ожидании своего рейса он размышлял о том, что произошло, о тех, на кого работал: чего они хотят, к чему стремятся, кто их друзья и враги…
Впервые за много лет он испытывал чувство вины. Клауса не должны были ранить — это не входило в планы. Он не мог понять: то ли Гусманы трусливы, то ли суровы и жестоки — но им почему-то всегда удавалось выстрелить первыми.
Такое запоминается надолго.
— Гони быстрее!
София оглядела окровавленного мужчину, видя все признаки: слабый пульс, бледное лицо — сильная потеря крови. Насколько серьезно он ранен, она не могла определить, но кровь лилась из его тела ровным потоком. Если ему не помогут в самое ближайшее время, он умрет. Веки Клауса приподнялись, но тут же снова опустились. Она стала хлестать его по щекам, чтобы он оставался в сознании. Человек умирал у нее на руках. И в этом есть ее вина. Человеческая жизнь. Ради чего? Ради Гектора? Все, чему ее учили, все, что она ценила в жизни, восставало против этого.
— Йенс, — проговорил Гектор, — ты должен высадить меня и Арона, прежде чем доставишь его в больницу.
Он встретился глазами с Гектором в зеркале заднего вида.
— Нам надо отмыть машину. У тебя есть кто-нибудь, кто мог бы помочь нам?
Гектор и Арон задумались, перекинулись несколькими фразами по-испански. Арон набрал номер, не представляясь, сказал, что машина его друга нуждается в мойке и новых ковриках для багажника.
— Шёндаль, Семмельвеген, — сказал Арон Йенсу.
Гектор не проронил ни слова, выходя из машины. Арон последовал за ним. София видела, как они перешли дорогу у самой Каролинской больницы.
Йенс развернулся, быстро поехал вверх к больнице.
— София, мы не можем сопровождать его, мы должны сдать его в приемный покой и быстро уехать. Договорились?
Она не ответила, с часами в руках замеряя пульс Клауса.
Въехав на территорию больницы, Йенс быстро отыскал приемный покой, заехал и нажал всем своим весом на кнопку вызова.
— Спрячься, — сказал он, открывая дверь машины.
София оставила Клауса, перебралась через спинку заднего сиденья и соскользнула на пол автомобиля. Вся ее одежда была в крови. Йенс обежал машину, открыл багажное отделение.
Появились два санитара с каталкой, за ними шла женщина-врач. Йенс сел за руль.
— Пулевое ранение в живот, — крикнул им Йенс.
Санитары и врач вытащили из багажного отделения Клауса, который уже был без сознания, и положили на каталку. Едва они отошли от машины, Йенс дал задний ход и поехал прочь с открытым багажником. Оказавшись вне зоны видимости, он выскочил, захлопнул заднюю дверь и снова прыгнул за руль. София перебралась вперед и села рядом с ним. Он посмотрел на нее и спросил:
— С тобой все в порядке?
— Нет, — ответила она, глядя на свои окровавленные руки и одежду.
Теперь они законопослушно ехали по городу в полном молчании. Йенс покосился на нее. София сидела бледная, погрузившись в свои мысли.
— Он поправится, — пробормотал Йенс.
Она не ответила.
— Зачем ты это сделала? Почему не дала нам с Ароном поехать вдвоем?
— Ты можешь помолчать?
«Лендкрузер» медленно ехал между домов. Найдя нужный номер, Йенс заехал на асфальтированную дорожку перед гаражом. Через несколько секунд дверь гаража открылась. Терри замахал им рукой. Йенс заехал в гараж и вышел из машины.
— Можешь ничего не рассказывать, — произнес Терри. — Я только что разговаривал с Ароном. Повезло, что никто из нас не пострадал.
«Никто из нас», — подумал Йенс.
София тоже вышла из машины. Терри увидел кровь на ее руках и одежде.
— Привет, София! Пойдем, моя жена поможет тебе. — Быстро осмотрел автомобиль. — Это поправимо.
Из гаража дверь вела в дом. Дафни встретила их на пороге.
— Пойдем, моя дорогая, — сказала она и, взяв Софию за руку, повела в ванную.
Дафни оставила ее одну. София сняла с себя окровавленную одежду, оставив ее на полу. Включила воду, подождала, пока она нагреется, прежде чем встать под душ. Она не испытывала ни удовольствия, ни отвращения — вода просто стекала вниз по ее телу. Она намылилась и тщательно растерла все тело, кровь превратилась в розовую лужицу у нее под ногами и утекла в канализацию.
Затем София надела одежду, которую Дафни приготовила для нее на стуле в ванной. Протерев запотевшее зеркало, она оглядела себя. Одежда подошла ей по размеру, только рукава оказались чуть длинноваты.
Дафни заглянула в ванную:
— Я приготовила чай, пошли.
Йенсу тоже досталась новая одежда — того размера, который носил Терри. На нем были также шапочка для душа, резиновые перчатки и бахилы. Он протирал приборную панель, переднее сиденье — все, до чего мог дотянуться. Терри мыл заднее сиденье.
— Это был тот же человек, что и на корабле? — спросил Терри.
— Да.
Терри залил кожаные сиденья моющим средством.
— Его зовут Михаил. Он русский. Работает на Ральфа Ханке.
Йенс продолжал тереть все поверхности машины.
— А кто такой Ханке? — спросил он.
