— Не знаю. Я уехал домой.
Они сидели на скамейке в парке Хумлегорден. Люди, расположившиеся на газонах и скамейках, наслаждались теплом. Андерс Аск был единственным человеком в парке, одетым в куртку.
— Стало быть, София и Гектор вошли в ресторан, за ними последовали двое мужчин. Как ты сказал — сколько прошло времени, прежде чем София вышла?
— Около получаса.
— Около?
— У меня записано точное время, но эти записи у меня не при себе.
Начальница задумалась.
— А Ларс последовал за ней?
Андерс кивнул.
Гунилла достала телефон, набрала номер.
— Ларс, я не помешала? Ты можешь приехать в Хумлегорден — прямо сейчас? Спасибо, дружок, — проговорила она и отключилась.
Андерс улыбнулся ее дружескому тону, который не оставлял Ларсу возможности ответить отказом или возразить. Женщина заметила его улыбку.
— Он приедет, — сказала она.
— Не сомневаюсь.
Затем они сидели неподвижно, словно два робота в режиме ожидания, молча глядя на дорожку парка. Андерс пошевелился первым — достал из кармана мятый пакетик с конфетами и протянул ей. Гунилла очнулась от шуршания пакета, взяла два кусочка лакрицы, даже не поблагодарив, и стала жевать, снова погрузившись в свои мысли. Одна мысль приобрела четкие очертания. Вернувшись в настоящее, Гунилла снова достала телефон, отыскала номер Эвы Кастро-Невес и приложила трубку к уху.
— Эва, ты можешь проверить полицейскую хронику? — Немного подождала. — Суббота — кажется, это было пятое число…
Женщина посмотрела на Андерса, тот кивнул в знак подтверждения.
— Посмотри за все сутки, но особенно вечер и ночь с субботы на воскресенье. Главная область поиска — Васастан, но посмотри и близлежащие районы. Меня интересует все. Спасибо.
Начальница отключилась. Аск посмотрел на нее, и она пожала плечами:
— Надо же с чего-то начать.
Он не ответил.
На дорожке со стороны площади Стюреплан появился Ларс. Гунилла стала разглядывать его. Он шел негибкой походкой, словно у него болела спина. Наверняка так и было — люди, страдающие чувством вины, почему-то более всего склонны ощущать его в районе крестца.
Он подошел к ним неуверенно, с некоторой враждебностью во взгляде.
— Добрый день.
Гунилла посмотрела на него:
— Ты что, постригся?
Ларс инстинктивно провел рукой по волосам.
— Да так, чуть-чуть, — пробормотал он.
— Спасибо, что так быстро пришел.
Винге ждал продолжения, засунув одну руку в карман джинсов.
— Если я правильно помню, ты в своем отчете указал, что после посещения ресторана «Трастен» в субботу вечером София отправилась домой. Андерс говорит, что видел тебя у ресторана — что ты следил за Софией, когда она уехала.
— Все верно. Выйдя из дома около одиннадцати, она поехала в ресторан. Вышла оттуда, если я не ошибаюсь, около полуночи. Я следовал за ней до заставы Норртуль, где снял наблюдение и поехал спать. Я счел само собой разумеющимся, что она едет домой.
Гунилла и Андерс пристально смотрели на него, ища признаки того, что он лжет. Ларс почесал затылок.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Не знаю, — проговорила Гунилла. — Просто Андерс видел тебя.
Ларс перевел взгляд на Андерса.
— И что?
— И еще он видел, как в ресторан вошли двое мужчин.
Винге всем своим видом демонстрировал нетерпение и раздражение:
— Да? И что?
— Ты их видел?
Ларс покачал головой:
— Нет. А может быть, да. Люди все время заходили и выходили, это же ресторан. — Ларс достал из кармана таблетки от горла, засунул одну из них в рот, уставился на начальницу. — А в чем дело? Это допрос?
Гунилла не ответила. Андерс продолжал пристально рассматривать его.
— Обратно мужчины так и не вышли. Гектор тоже не выходил. В здании есть задняя дверь. Когда ты следовал за Софией, она где-нибудь останавливалась?
Таблетка, лежащая во рту, давала ему возможность сглотнуть, не возбуждая подозрений. Так он и сделал, а потом отрицательно покачал головой:
— Нет.
Ларс находился в состоянии опьянения, граничащего с психозом. Потеря памяти была почти полная. Лишь смутные воспоминания о том, как он потерял Софию из виду у парка Хагапаркен, а далее пустота. Что произошло потом и как он вообще добрался домой, знал только Господь Бог, а его он не мог спросить — у них были натянутые отношения.
Вся хитрость заключалась в том, чтобы убедить самого себя, что ложь и есть правда. В этом случае ты не лжешь — и не показываешь никаких признаков неуверенности.
— Она поехала прямиком. Я снял наблюдение, когда она выехала на автостраду.
— Каким путем она поехала?
Ларс сосредоточился на том, чтобы не сделать неуверенное движение, которое выдало бы ложь.
— От Уденплан она в нарушение правил свернула на Свеавеген, проехала ее до конца, затем по развязке и далее по Е-4 на север.
— Почему она не поехала по Руслагсвеген? Так ей было бы ближе.
Ларс пожал плечами:
— Что так, что эдак. Наверное, оттуда она свернула на Бергсхамру и проехала по мосту Стоксундсбрун. Не знаю.
— Почему ты не проследовал за ней до самого дома?
Ларс посасывал таблетку, она скрежетала на зубах.
— Время было позднее, машин мало. Я был вынужден соблюдать осторожность.
Гунилла не сводила с него глаз, и Андерс тоже.
— Спасибо, Ларс! Спасибо, что нашел время прийти сюда.
Ларс посмотрел на них обоих:
— И что?
Женщина сделала непонимающее выражение лица.
— Так что все-таки произошло? — спросил Винге.
— Нет-нет, ничего не произошло. Просто у меня не складывается структура вечера.
— А этот что здесь делает? — Ларс задал начальнице вопрос, не глядя на Андерса. — За мной не надо следить, Гунилла, — негромко добавил он.
Ее удивил его гнев.
— Нет-нет, Ларс, мы за тобой не следим, не думай. Андерс помогает мне в идентификации людей, окружающих Гектора. Вы с ним просто оказались в одно и то же время в одном и том же месте. И когда мне не удалось восстановить события вечера, я решила поговорить с тобой. Но, похоже, тебе нечего добавить к тому, что написано в твоем отчете, так что все нормально.
Винге не ответил, но его мрачное расположение духа, кажется, немного рассеялось.
— Спасибо, Ларс! Продолжай слежку!
Повернувшись на месте, он удалился по той же дорожке, по которой пришел. Ему с трудом удалось держать себя в руках — внутри у него все дрожало.
Гунилла и Андерс сидели молча, пока Ларс не скрылся из виду.
— Что скажешь? — спросила она.
Андерс задумался.
— Не знаю. Честно говоря, ничего не могу сказать. Не похоже, чтобы парень врал. — Аск уставился в одну точку. — Он паникер от природы. Но сегодня в нем чувствовалась какая-то уверенность, словно он нашел какой-то способ скрывать вранье.
Женщина поднялась:
— Отвези меня в офис и не уходи пока.
Гунилла сидела у стола Кастро-Невес. Эва собрала бумаги, пробежала их глазами, прежде чем нашла нужный раздел.
— Суббота. Ничего необычного в Васатане — только парочка пьяных драк, да еще кража в магазине «Севен-Элевен»… Передозировка… Кражи машин, вандализм. Самая обычная суббота. Единственное необычное событие, попавшееся мне на глаза, — неизвестный мужчина с огнестрельным ранением, которого привезли в Каролинскую больницу около часу ночи.
— Кто он?
Эва повернулась к компьютеру и начала стучать по клавиатуре. Затем прочла то, что высветилось на экране.
— По поводу личности пострадавшего ничего не сообщается. Медперсонал сообщил полиции, что в бреду он говорил по-немецки. По поводу следствия — ничего. По всей видимости, он все еще без сознания.
— Ты сказала, что его привезли?
Кастро-Невес кивнула:
— Да, на легковой машине, которая тут же уехала.
Некоторое время спустя Гунилла и Андерс стояли у больничной койки Клауса Кёлера, разглядывая его неподвижное тело. Он еще не пришел в сознание.
— Даже не знаю, — пробормотал Андерс. — Может быть, это один из них — тот, который пониже ростом.
Гунилла ждала продолжения. Андерс не торопился, рассматривал Клауса с разных углов зрения. Женщина начала терять терпение:
— Ну что, Андерс?
Он бросил на нее короткий раздраженный взгляд, словно ее слова мешали ему сосредоточиться:
— Не знаю. Мы можем поднять его?
Шланги, капельницы и трубки шли от тела мужчины к стойке, стоявшей рядом с кроватью. Гунилла наклонилась, заглянула под кровать:
— Думаю, можно поднять изголовье.
Андерс подошел, нащупал педаль, нажал на нее. Заработала гидравлика, и вопреки его намерениям кровать быстро опустилась. Трубка от капельницы, игла которой была вставлена в вену Клауса, попала ему под локоть и выскочила, когда кровать опустилась до самого нижнего уровня. Какой-то аппарат запищал.
