лишить сна. Сделайте так, чтобы он заметил вас в своем районе и чтобы вы мерещились ему даже там, где вас нет. Когда он начнет выглядеть помятым, когда поймете, что он пытается подавить стресс выпивкой и травкой, когда утратит сон, забирайте. Задержание должно стать для него неприятным сюрпризом. Идеальный вариант — вечерний допрос в тесном помещении. Обязательно загромоздите место, где будет проводиться допрос, горами папок с материалами, чтобы показать, насколько вы в теме. Лучшим местом станет рабочая комната опергруппы — пусть увидит схемы на дальней стене и картотечный ящик, обозначенный его именем. На виду должны быть кое-какие вещественные доказательства его причастности к преступлениям, что-нибудь серьезное, на что он наверняка отреагирует. Но не показывайте фото с места преступления. Раз уж он указывал в посланиях, что им управляют силы зла, значит, наверняка подготовился изображать невменяемого. Покажете фото, и адвокат скажет, что он был не в себе и просто повторял то, что видел на картинках. Никаких хитростей и сложных игр — он достаточно сведущ в полицейской работе, чтобы понять, что происходит. Соберитесь с силами и приготовьтесь к долгому допросу. Нужно, чтобы он поплыл. Под конец может захотеть хоть как-то исправить положение. Не поднимайте тему убитых детей — он точно не хочет получить репутацию детоубийцы. В тюрьме таким не слишком рады. Пусть думает, что совершал убийства словно в каком-то трансе. Начнет наглеть — отвечайте полнейшей невозмутимостью. Пусть говорит в третьем лице при желании. Одновременно с допросом нужно провести обыск по месту жительства. Если заранее сообразит, что вы этим займетесь, он не уничтожит сокровища, а перепрячет их. Вбейте ему в голову, что вы не остановитесь, пока не раскроете дело, поскольку уверены в его раскрываемости. Вам нужно, чтобы он практически оцепенел. Это будет значить, что он потерялся, а вы начинаете его контролировать.
По опыту я знал, что главное на таких мозговых штурмах — не отвлекаться. Ни на секунду. Иначе можно упустить из виду что-то важное.
Пока я говорил, к нам за стол подсел появившийся в конференц-зале Пирс Брукс. Этот маститый детектив убойного отдела полицейского управления Лос-Анджелеса приобрел широкую известность в качестве одного из персонажей культовой документальной книги Джозефа Уэмбо «Луковое поле». Брукс годами корпел над иногородними газетами, выискивая сведения о преступлениях, схожих с теми, которые он расследовал у себя в Лос-Анджелесе. Перейдя на работу в ФБР, он занялся созданием компьютерной программы VICAP. По мысли разработчиков, полицейские из всех уголков страны должны получить возможность вводить данные о заведенных делах в центральный компьютер, что позволило бы эффективнее отслеживать тяжкие преступления, предположительно совершенные одним и тем же лицом.
Послушав мою речь о методах допроса, Брукс заговорил тихим, похожим на шепот голосом:
— Приготовьтесь к тому, чтобы в нужный момент прибегнуть к полиграфу. Но будьте внимательны. Результат может оказаться вообще недоказательным, если вопросы не будут для него максимально стрессогенными. К примеру, вопрос об убийстве как таковом может и не вывести его из равновесия, в отличие от упоминания, что он испачкался кровью жертвы. Парень может среагировать на вопросы по делу Брайт, поскольку тогда облажался. Если говорить об Отеро, он скорее отреагирует на упоминание о мальчике, потому что переживает по его поводу. Не рассчитывайте, что он сломается сам по себе.
Я с трудом сдерживался, чтобы не перебить Брукса. Уокер смотрел на меня и улыбался во весь рот. Он знал, как я отношусь к полиграфам — терпеть их не мог, особенно если дело касалось насильственных преступлений. С моей точки зрения, прибегнув к полиграфу, вы, по сути, раскрываете перед преступником все карты и сообщаете, что у вас на него ничего нет и единственной надеждой установить истину является этот примитивный аппарат в духе комиксов про Бака Роджерса[28].
Так же считал и Уокер:
— Стоит этому типу успешно пройти полиграф, как он расслабится и будет смеяться нам в лицо, считая, что победил. Мне больше нравится идея сказать ему в ходе допроса, что у него в доме обыск. Это заставит его сильно нервничать. Как раз то, что нужно во время допроса: создать стрессовую обстановку и не спешить с выводами. Смотреть, как он будет реагировать на раздражители, разбираться, почему реагирует именно так, и постепенно прижимать его. Допрос ведут двое, вопросы задаются поочередно и без пауз. Они должны показать себя дотошными, но сдержанными профессионалами. Продемонстрируйте, что вы настроены серьезно и не остановитесь, пока он не сдастся. Это сделает его уязвимее. Сыграйте на том, что для его поимки была создана отдельная опергруппа. Ему понравится такое серьезное отношение, то, что его ловила целая группа избранных суперкопов. Понравится, что его не сочли какой-то мелочовкой.
Пока я слушал Уокера, мне пришло в голову еще кое-что. Не образ, а ощущение, практически твердое знание.
— Не удивлюсь, если на нынешней работе он носит какую-то форму. Когда будете забирать его на допрос, проследите, чтобы он не надел ее. Она для него своего рода защита, броня. Не надо оскорблять отменой допроса в случае, если окажется в ней. Просто сделайте так, чтобы он не прибыл в рабочей одежде. А если все же явится так, это кое о чем скажет. Не принижайте умственные способности фразами вроде: «Это был глупый поступок». Это лишь заставит его уйти в глухую оборону или враждебность, ведь в сухом остатке он считает себя очень умным. Нужно поддевать его, но не прямо — просто обозначайте промахи в преступлениях, которые вывели вас на него. Это проще делать в третьем лице. Так ему удобнее пытаться объяснить себе причины ошибок.
Потому что где-то вдалеке отсюда выжидал, наблюдал и строил планы ВТК.
Уокер неожиданно подхватил только что затронутую тему самомнения:
— Нужно подыграть его самолюбию. Это существенно. Нужно дать ему почувствовать себя значимым. Если станете хитрить и он это поймет, пиши пропало — вы потеряете его уважение.
— Этот парень не сумасшедший, но хитер как лис. Если и попадет в неприятности, то очень постарается прикинуться дурачком, — вставил я.
После окинул взглядом сидевших за столом. Хэйзелвуд и Уокер выглядели такими же вымотанными, как и я. Почти шесть часов мы впахивали, не жалея сил. Детектив, яростно строчивший заметки на другом конце стола, массировал руку. Пора было сваливать и освежать мозги. Я явственно слышал, как меня призывает постоянно растущая гора бумаг на столе в кабинете. Нужно возвращаться к повседневным делам.
— Это раскрываемое дело, — подытожил я, обращаясь к детективам из Уичито, поднимаясь
