— Вы что, детектив? — скептически спросил капитан Делия.
— Нет.
— Тогда как вы столь быстро все это узнали? — в его голосе прозвучало подозрение.
— Если бы кто-то пытался убить вашу жену, вы бы удивились собственной изобретательности.
Обдумав слова Ника, Делия кивнул.
— Где сейчас ваша жена?
— Она у друзей.
Ник не был точно уверен в том, где сейчас Джулия, но решил, что не стоит говорить лишнего, пока между ними не установится полное доверие.
Капитан взял со стола рацию и нажал кнопку.
— Боб?
— Угу? — послышался сквозь помехи чересчур громкий голос.
— Давай быстро сюда! — рявкнул капитан. Положив рацию на стол, он снова повернулся к Нику. — Честно вам скажу, у нас нет сейчас лишних людей. Если к голове вашей жены не приставлен пистолет, трудно оценить, есть ли вообще хоть какая-то опасность. Вполне понимаю вашу тревогу, но кто бы ни совершил это преступление — которое мы обязательно расследуем и раскроем, — они, вероятно, давно уехали и не станут рисковать, болтаясь поблизости, чтобы их тут же поймали.
Капитан снова сел, вернувшись к своим бумагам, и снял трубку телефона.
Ник огляделся вокруг. Дверь в раздевалку приоткрылась, и наружу вырвались звуки рыданий. В здании разместили родственников погибших, самых разных людей со всего округа, которые никогда не могли себе представить, что подобное может вообще случиться. Ник понимал их боль, их муку, поскольку сам пережил смерть Джулии и стоял над ее изуродованным телом.
Когда человек вдруг сталкивается с внезапной смертью того, кого любил, он оказывается во власти множества чувств: гнева, отчаяния, жалости к самому себе, вины, горя, обреченности и даже мыслей о невозможном, о том, что могло бы быть, если… Что, если бы он застрял в пробке и опоздал на самолет? Что, если бы я просто сказал, чтобы она никуда не летела и подождала до понедельника? Что, если бы я не заставила его поменять рейс на сегодня, чтобы поехать на следующей неделе на побережье?
Что, если бы ее вдруг срочно вызвали прямо с самолета по работе?
Ник знал, что ему невероятно повезло. Он мог стоять сейчас в одиночестве в этом здании, деля свое горе с незнакомыми людьми и не имея никаких шансов на то, чтобы вернуть жену.
Но Джулия спаслась, избежала своей судьбы, осталась в живых…
…всего на семь часов. Семь часов жизни, подаренных поворотом судьбы благодаря преступлению, всей алчности которого она так и не смогла постичь. В конце концов, ее застрелили те же люди, чьи действия спасли ей жизнь.
Слыша плач детей, чьи отцы уже не вернутся домой, как обещали, и оставшихся в одиночестве жен, Ник подумал о часах в своем кармане и о том, каким образом он вообще оказался в самой середине невероятного видения, пытаясь вытащить Джулию из могилы. Не было ли все это лишь фантазией, мечтой о несбыточном? Ник видел, как уходят назад час за часом, как необъяснимое охватывает его. Он видел Джулию мертвой на полу за несколько мгновений до того, как увидел ее живой на кухне, — мгновений, существовавших в его относительном времени, в собственном течении жизни, противоположном для всех остальных.
Дверь в раздевалку медленно закрылась, заглушив рыдания, и Ник снова вернулся к текущей реальности. Следовало забыть обо всем не поддающемся логике, обо всей той боли, что он испытал. Вопреки законам физики, столь изящно сформулированным Эйнштейном, Ник должен был перебросить в своей душе мостик через промежуток времени, выдернуть Джулию из челюстей судьбы во второй раз за этот день. Он должен был сделать так, чтобы «что, если…» действительно произошло.
Набравшись решимости, Ник повернулся к капитану и обнаружил, что тот разговаривает с высоким мускулистым человеком в обтягивающей черной рубашке. На поясе голубых джинсов висели полицейский жетон и пистолет. Руки его потемнели от грязи, черные волосы всклокочены.
— Мистер Куинн, — позвал капитан.
Ник подошел, надеясь, что у него наконец появился союзник, который выслушает его и поможет остановить убийцу Джулии.
— Мистер Куинн, это Боб Шеннон.
Ник посмотрел прямо в голубые глаза копа, и его охватила паника, едва он понял, кто перед ним.
— Боб Шеннон, — детектив протянул руку.
У Ника все поплыло перед глазами. Перед ним стоял человек, который арестовал его в будущем, относился к нему словно к крысе. Человек, который размахивал дубинкой в комнате для допросов, который кричал и обвинял Ника в убийстве Джулии, который держал пистолет у его головы, готовый в любой момент нажать на курок.
Взгляд Боба выражал то же, что и взгляды большинства добровольцев, которых Ник видел сегодня: усталость, потерянность, обреченность.
— Что случилось? — спросил он.
Взгляд Ника упал на шею Шеннона. Его обтягивающая черная рубашка была расстегнута, обнажив мускулистую грудь. На ней не было медальона святого Христофора, и Ник облегченно подумал, что полиции все же можно доверять.
Ник не знал, с чего начать, не в силах избавиться от страха, что тот каким-то образом его узнает и пристрелит за побег из комнаты для допросов. Напомнив себе, что этому еще лишь предстоит произойти, он сказал:
— Кто-то преследует мою жену.
— Что значит «преследует»? — устало спросил Шеннон.
— Пытается ее убить.
— Черт, — со странной тревогой в голосе сказал Шеннон. — Ладно, как вас зовут?
— Ник Куинн.
— А вашу жену?
— Джулия.
Шеннон подвел его к углу палатки, подвинул два складных стула и сел, предложив Нику последовать его примеру.
— Хотите чего-нибудь выпить — воды, содовой или еще чего?
Ник покачал головой и сел рядом.
— Почему бы вам не рассказать мне, что случилось? — предложил Шеннон.
Ник рассказал ему об ограблении, о похищенном из кабинета Джулии компьютере. Он объяснил, каким образом воры заметали следы, тщательно подбирая слова, чтобы случайно не упомянуть о любых будущих событиях.
— Могу я спросить, где она сейчас?
— Она… — Ник замолчал. Хотя Шеннон и не был похож на того зверя, каким Куинн видел его в комнате для допросов, ему еще следовало заслужить доверие, и потому он счел за лучшее кое-что скрыть. — Она у друзей.
— Одна?
— Она у коллег по работе, в Бедфорде.
— Почему она не поехала с вами?
— Ей страшно, она не хотела уезжать. И она сказала, что не сможет вынести того, что происходит здесь.
— Вполне ее понимаю, — сказал Шеннон, глядя на поле и суетящихся на нем людей.
— Угу… Она должна была лететь в том самолете.
— Ого, — глаза Шеннона удивленно расширились.
Об этом вы не говорили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
