Не зря Подомацкий говорил ему о жене. Тогда Волохов подумал, что это намек на тот разговор по мобильному у входа в ангар. Но теперь… Он посмотрел на окошко ввода шифра. Восьмизначный код. В конце концов, у него останется еще две попытки. Итак. День рождения Катерины. 14.12.1976. Волохов присел на одно колено. Ввел шифр. 14121976. Внутри контейнера что-то щелкнуло. Что-то зашипело — это через микроскопическое отверстие-клапан стравливается нейтральный газ, который соединяясь с воздухом превращается во всеразъедающую жидкость. Вот и сейчас, она, капая на тропинку, зашипела 'съедая' случайные травинки. Путь к заданию был свободен. Наконец-то. Он просто не представлял, что будет делать, оказавшись в Москве, так и не узнав цели их, ставшего таким трагическим, рейда.
Так. Волохов дрожащими от волнения руками вскрыл контейнер.
'Скворцов Владимир Евгеньевич. Академик РАН. Заведующий направлением… Он быстро пробегал глазами по строчкам. …работающий в области… Волохов огляделся по сторонам. … в Москве остановился в 'Президент-Отеле. Возможные места пребывания… Он прислушался. Показалось. 'адреса московских коллег, друзей… Господи. Да как же он найдет этого академика? После ЭТОГО? Так. Спокойно. Ближайшие станции метро? Бункеры? О таком человеке как академик должны позаботится. А если он оказался далеко от убежищ? Если погиб в давке? Не важно. Вот в конце — … доставить Скворцова В.И. в Объект 'Убежище' не позднее… и он должен это сделать. Иначе произойдет что-то непоправимое. То, о чем говорил Подомацкий и о чем он, Волохов мог только догадываться. И, в конце концов — ради Самарина, Сотникова, Назаренко, других ребят. Он настороженно прислушался. Где-то за холмом послышался звук мотора.
* * *
22.12.2026 г. Москва. Станция метро 'Авиамоторная'.
Только Елена Сергеевна собралась поближе рассмотреть изъеденную кем-то ботву, как в оранжерее погас свет.
— Служба поиска — на выход, — закричали в темноте и стоящий где-то неподалеку молодой парень, сорвался с места, передергивая затвор автомата.
— Что это? — Катя, держа в руке хим. фонарь схватила за рукав, пробегающего мимо парня.
— Тревога. Оставайтесь на своих местах.
Послышались отрывистые команды, многократным эхом отраженные от каменных стен. Потом по ступеням застучали каблуки. И наконец раздались первые выстрелы. Заплакали, сразу облепившие Елену Сергеевну в темноте, дети, собранные ею сегодня в оранжерее со всей станции — 'чтобы сызмальства привыкали к зеле — пригодиться'.
— Так. Мальчики и девочки. Берем друг друга за ручку и за бабушкой, наверх, — Елена Сергеевна потащила малышей на первый этаж, — Катя иди скорей сюда.
— Сейчас мама, — Катя, упершись плечом в стеллаж, оставшийся здесь еще со времен 'магазинного' прошлого, попыталась сдвинуть тяжеленную конструкцию с места, чтобы загородить дверь.
Падла, — командир Сладковцев пнул тело Алексея, — успел их предупредить все-таки, сука.
Да. Алексей, прежде чем погибнуть, схватил обеими руками ствол автомата, ближайшего к нему Сладковца. и тот, от неожиданности выстрелил. Очередь пришлась в точности по самодельному распределительному щитку. А патроны, как назло, оказались зажигательными. Проводка загорелась. Коротнуло. Верзила со злости выпустил в Лешу всю обойму.
Закончив строить трех этажное здание из всем известных слов, он сунул Топорову стоявший у стола 'Калашников'.
— Веди.
Еще минуту назад всхлипывавший, бывший ГАИшник сжал автомат и перешагнув через труп уверенно двинулся к сбойке, которая вела в технический тоннель и дальше, через сеть ходов, в двадцать седьмой дом, бывший кинотеатр 'Факел', где, как не сомневался Топоров, и находился сейчас Борисов, со своими боевиками и этим академиком. Мать его.
Да. Ему хотелось лично выпустить кишки этому Борисову. Но потом… Потом он найдет ее. Наверняка она в своей оранжерее. Где же ей еще быть? Копается со своими цветочками лепесточками.
— Я бы, Сок, на твоем бы месте, тоже противогаз бы одел. Ты не представляешь, какая там у них, на Ильича, вонища.
— Как скажешь Витя — ты начальник, — Сокол натянул на себя противогаз.
— Вот так-то. И вообще. Зря ты сюда напросился. Ноги-то у тебя еще не зажили, как следует.
— А чего ноги-то. На мотодрезине кататься — одно удовольствие. А почему мы этого Топорова с таким опозданием забирать едем?
— Да разве сам не знаешь? Переезд Совета Начальников Станций на Лубянку, объединение ФСБэшников с ГРУшниками, неразбериха. Да и почти все люди в спецоперациях заняты были. Да и сейчас людей не хватает. Иначе разве бы нас, троих калек, — Витя шевельнул простреленной рукой, — сюда послали бы?
— Да не такие мы уж и ка… Мотодрезина подпрыгнула, отшвырнув метров на десять в сторону, чье-то тело. Трое ГБРовцев, как груши с дерева, посыпались на рельсы. Поднявшись на ноги и бегло осмотрев блокпост, они осторожно двинулись в сторону Авиамоторной. Картина представшая перед ними поразила даже видавших виды бывших спецназовцев. Повсюду лежали тела убитых. Догорали, занявшиеся от керосинок и спиртовок, палатки. На облицовке стен многочисленные следы от пуль.
Сокол уже хотел что-то сказать, как вдруг, в том тоннеле, откуда они пришли, два раза гулко ухнуло. Они поспешили на звук.
Борисов бросил гранату, потом вторую. Третью он оставил напоследок, для себя.
— Уходите Владимир Евгеньевич. Кому говорят, одевайте противогаз и уходите, — капитан поменял рожок у 'Калаша'. Снял еще один, с автомата лежащего рядом, с прошитой насквозь грудью, бойца. Прицелился. Дал короткую очередь.
— Я не могу. Не могу, — академик решительно помотал головой, — как же Катенька, Елена Сергеевна, дети.
— Да где же их теперь найдешь? И потом — кто-то должен доложить обо всем в штаб? — Борисов снова выстрелил.
— Вот вы и идите.
— Хотите сказать, что вы лучше меня, чем я вас, прикроете. Сомневаюсь, — снова короткая очередь.
— Я…
— Идите. Это приказ, — Борисов снова поменял рожок, — идите, иначе отсюда никто не уйдет.
Топоров снова присел на полусогнутых. Это он проделывал после каждого выстрела с той стороны.
— Не-е-ет, увольте, — забормотал он после оглушительного взрыва за углом и отталкивая корчившегося Сладковца, пополз назад, — пора и своими делами заняться.
Минут через пятнадцать он стоял перед дверью оранжереи. Выстрелив два раза в замок, он ударом ноги распахнул ее.
— Ага вот она — недотрога, — он сделал несколько шагов, сразу отрезав ей путь наверх. Тяжело дыша, он приближался к Кате, загоняя ее в угол. Протянул кней руки.
— Вот сейчас он ее… вот сейчас она ему… А…А-а-а. Землей в глаза…Сука, — тряся головой, он все-таки схватил ее, бросил на грядку, навалился. Схватил за горло… и вдруг как-то странно обмяк. Внутри него что-то забулькало. Топоров открыв рот, захрипел. Из его рта потекла кровь. Бывший ГАИшник сполз куда-то вниз и откатился, раскинув, как-то не естественно, руки. Перед Катей стоял симпатичный, похожий на какого-то актера из старых американских фильмов, начала века. В 'Скорой помощи' еще играл. Да помощь действительно — скорая, — Катя поправила кофточку с отлетевшими пуговицами.
'Актер' улыбнувшись, вытер свой 'скальпель' об Топоровскую куртку и задал неожиданный вопрос, — Скажите, девушка. Вы такого, академика Скворцова, не знаете?
Академик выбрался из прорехи в кирпичной стене и потрусил по шоссе Энтузиастов, в сторону центра. Он бежал, не останавливаясь, даже тогда, когда молотки в ушах, облаченных в резину противогаза, стали стучать в бешенном ритме. Ничего вокруг он не слышал, но зато почувствовал, как дрожит земля под ногами. Обернулся.
— Божешь ты мой, — за ним, будто по пятам ехала целая колонна бронетехники.
— Все. Он пропал. Сладковцы. У кого, кроме них еще были танки и эти… МБП?
* * *
19.12.2026 г. Рязанская область. п. Салтыки.
Он опять получил по ребрам. Тихий бил не сильно, но резко, и менее болезненными удары, под дых и в челюсть, от этого не становились.
Поднявшись с бетонного пола, Егор снова встал в стойку.
— Соберись, но не смотри в одну точку. Ты должен чувствовать противника, — мрачноватого вида инструктор, повел бедром, будто собираясь нанести удар ногой, неожиданно нанес молниеносный удар ладонью в грудь. Егор отпрянул и ладонь лишь хлопнула по балахону, который вчера на него напялили.
— Ну вот. Уже лучше. Реакция у тебя есть. Физику подтянем, а остальное придет с опытом. Гм… Может быть.
Они занимались уже третий день. У Егора болело все тело. Вот и сейчас, рухнув на койку, он думал, что не сможет заснуть — так ныли ушибленные и перекачанные мышцы и растянутые сухожилия. Но едва его голова коснулась матраца, (вопрос о подушке вызвал у Гриши приступ дикого хохота) как он отключился, словно это Тихий применив один из своих приёмчиков, ткнул его куда-нибудь в сонную артерию, своим крючковатым пальцем.
