сразу знала, что вы с Матвеем поладите, замечательно же все вышло…
Последние слова он говорила уже тише, как будто начав соображать по выражению моего лица, что все не совсем так уж радужно. И когда я сделала рывок, попытавшись сцапать паразитку в воздухе, она с визгом успела метнуться прочь. А я с рычанием схватила подушку и метнула в нее — увы, фейка успела увернуться. Я как раз вскочила на постель и подпрыгнула на ней, пытаясь достать заразу, но та кинулась в сторону двери. Я подхватила вторую подушку и швырнула, когда дверь в мою спальню резко без стука распахнулась, и сначала фея, а потом и подушка врезались прямо в лицо Матвея. Очень сложное было лицо, кстати, насколько я успела заметить.
Ну что, по поводу наведения чар на Самохвалова, наверное, теперь тоже можно не беспокоиться, наверняка ему волшебной пыльцы перепало. Вовремя-то как. А главное — в мерзавку-Аю я все же попала! А кто в чужие спальни без спросу врывается, тот сам виноват, если под обстрел попал.
На пол, кстати, фейка плюхнулась уже верхом на подушке — и тут же вспорхнула снова, осмотрелась и уселась на шкаф.
— Что вы делаете? — ничего более дурацкого он, конечно, спросить не мог!
— Пижамная вечеринка у нас, — буркнула я агрессивно. — А что, не видно? Стучаться не учили?!
Чувствовала я себя, мягко говоря, некомфортно. Все-таки пижамка у меня довольно куцая, и дефилировать в таком виде перед всякими там парнями я как-то не планировала. Но визжать и прикрываться одеялом показалось глупым. К тому же он уже и так успел разглядеть все, что только возможно. Так что будем делать вид, что мне плевать! Тем более что гость вон тоже делает вид, что так и надо и я вполне одета.
— У нас в шкафу скелет, — мрачно сообщил Матвей.
Тоже мне, удивил!
Я спрыгнула с кровати и направилась к двери.
— И что?
— Что нам с ним делать?
— Поздоровайся! Можешь привет от меня передать, — огрызнулась я, стоя уже нос к носу с Матвеем. Ну, почти, учитывая, что он выше меня едва ли не на целую голову, и мне приходится изрядно выворачивать шею, чтобы смотреть ему в глаза.
— Привет?!
— И повежливей с ним! Он, между прочим, очень воспитанный скелет. В отличие от тебя!
Я дернула дверь, намереваясь захлопнуть ее перед носом нахала. Но Матвей, державший ручку с другой стороны, не дал мне этого сделать.
— Так, может, ты его заберешь, раз уж он твой приятель?
— Сам уйдет! Шкаф закрой! И дверь!
Парень наклонил голову, злобно сверкая глазами прямо напротив моего лица.
А красивый все же, чтоб его! Но не в моем вкусе. Точно говорю — не в моем!
И в этот момент на нас сверху посыпалась розовая пыльца.
— Ну я же говорила, что вы поладите! — умиленно вздохнула фея над нашими головами.
Кажется, на этот раз зарычали мы хором.
Нет, однозначно Василий Артамонович знал, что делает!
* * *
Все-таки совместная охота на фей… ну, не то чтобы сближает, но слегка снижает градус взаимной неприязни. Полчаса спустя мы с Матвеем сидели рядком на краешке моей кровати и злобно следили глазами за Аей, которая издевательски наворачивала круги под потолком. Потолок у меня в комнате, как назло, был высокий — сама такой заказывала!
— Слушай, — я наконец решилась заговорить о том, что не хотела озвучивать при Степане: как пить дать будет сопротивляться и всячески доказывать свою полезность! — Может, брата завтра пристроишь к кому-нибудь? Ну, есть же у вас какие-нибудь родственники, чтобы присмотреть за ним пару дней. Все же не маленький ребенок.
— Если бы, — он вздохнул так, что стало ясно: сам он об этом уже думал — и ни к чему не пришел. — Нет у нас здесь никаких родственников. Мои знакомые разные есть… только мелкого я бы никому из них доверять не стал. Папа мне потом голову открутит.
Все оказалось куда хуже, чем я предполагала: в нашем городе из всех Самохваловых давно жил один Матвей — потому что поступил здесь в вуз, да так и остался. Что до прочего семейства… они регулярно переезжали столько, сколько Матвей себя помнил.
Наверное, мне следовало догадаться — просто я никогда раньше не сталкивалась с военными. Впрочем, кто знает, может, у них и по-разному бывает… Павла Петровича регулярно куда-то командировали или переводили, и он вместе с семьей кочевал по всей стране. Какие-то гарнизоны, закрытые городки… дети никогда не учились в одной и той же школе дольше двух-трех лет. И только выйдя в отставку (много позже положенного срока пенсии!), подполковник Самохвалов решил наконец осесть на одном месте. А город для этого был выбран тот самый, в котором обосновался старший сын семьи. Неслучайно, конечно: Ирина давно грезила о воссоединении. Так что мое едва повешенное в Сети объявление показалось им, недавно прибывшим и успевшим только снять какое-то временное жилье, знаком свыше: дом, достаточно большой для семьи, и при этом по цене не слишком роскошной квартиры, выглядел настоящим подарком. Если бы только в нем никто не пропадал.
— Глашку, оказывается, травили в последней школе, — мрачно признался вдруг Матвей. — Я не знал… Она никому из взрослых и не жаловалась. А Степка пытался все уладить, только он же сам травоядный у нас. Пацифист-гринписовец. Глашка сама все разрулила, она-то боевая. А я… я даже не знал.
Видно было, как непросто далось ему это признание.
У меня не было ни сестер, ни братьев, в нашей с мамой маленькой семье я всегда была и буду младшей. И почему-то мне не приходило никогда в голову, что старший брат, каким бы он ни был, это ответственность, которую несут с детства. И которая никуда не девается, даже когда брат давным-давно живет своей жизнью. Может быть, я что-то упускала в своих размышлениях о “взрослости” ровесников?
— Мы их найдем, — я предпочитала не смотреть парню в глаза. Было отчаянно стыдно. — Всех. Правда. Нашли же Степана! А когда найдем — ты теперь рядом будешь.
— Буду, — парень тряхнул головой. — А Степку придется с собой брать. Без присмотра в этом доме я его не оставлю.
— Значит, возьмем, — теперь уже я тяжко вздохнула. Ну… по крайней мере, хорошо, что Степан не
