Процесс жертвоприношения Перуну, как указывает Б. Рыбаков, сопровождался втыканием в землю стрел по кругу. Возможно, этим сопровождалось представление о вознесении души или жертвы к небу. Подобный обряд описан в «Махабхарате», где один из героев-воинов вонзает по кругу в землю стрелы под телом сраженного в бою и умирающего своего прадеда Бхишмы. Но вернемся к сути Перуна. Он был известен не только восточным славянам, но также литовцам и латышам — это снова напоминает о бывшей в далеком прошлом балто-славянской близости, а также и о ряде совпадений — хотя и не таком широком, как у славян, — в язычестве прибалтов с арьями. О Перуне писали многие исследователи, расценивая его качества и роль по-разному, но в эти мнения мы здесь углубляться не станем, пытаясь найти черты, сближающие его в какой-то мере с ведическим Варуной. Перун был изначально богом гроз и неба в разных проявлениях этих стихий. В пантеоне Владимира он, по мнению Б. Рыбакова, стал верховным богом воинских дружин. Его именем клялись воины над оружием, веря, что за нарушение такой клятвы Перун подвергает их каре.
Варуна тоже был изначально, по принятым объяснениям, всеохватывающим небом, океаном, солнцем, братом огня, став впоследствии богом гроз, атмосферных и земных вод. Важна для нас и его функция как блюстителя правды и закона: словом «варуна» в санскрите тоже определяется клятва воинов над оружием. Этот бог в индуизме стал к тому же считаться хранителем западных земель, и само слово «варуни» обозначает запад, указывая на его древнейшую связь именно с теми областями, из которых в Индию пришли арьи, принеся с собой веру в ведических богов. Видимо, следует подумать и о соответствии корней «вар-пар-пер»: так, у памирских таджиков было известно женское имя Паруни, сближающееся со славянским старым именем Варуни, а у памирских кафиров был бог войны по имени Перун. Нельзя не согласиться с мнением исследователей, что и имя литовского бога гроз Перкунаса близко Перуну, но это не исключает поиска близости и с Варуной. Не следует нам, возможно, исключать из сопоставления один из эпитетов Варуны — Синдху, то есть «речной», это имя сближает его с рекой Инд (Синдх) на северо-западе Древней Индии, равно как и с названием народа синды, населявшего в древности богато обводненный Таманский полуостров и говорившего на индо-иранском языке. К тому же в Авесте — памятнике ираноязычных арьев, созвездие Плеяд носит имя Перуне, что тоже не может выглядеть лишь случайным совпадением. Все эти сопоставления говорят о том, как арьи уносили в сторону Индии свои общие или близкие со славянскими верования, свойственные их далеким предкам в общей отдаленной древности.
Встав на путь сравнений и сближений, необходимо подумать и об имени еще одного бога, исключенного из Киевского пантеона, тоже очень древнего Волоса или Велеса. Несмотря на то, что он не входит в этот пантеон, его жизнь в народе продолжалась много веков спустя, и о нем писали те, кто боролся с язычеством на Руси. Эта борьба, как известно, разгорелась после крещения Руси и, начиная с конца X в., приняла широкий размах.
Велес (Волос) был чрезвычайно значимым богом в языческой Руси и особенно в ее северных областях. Этот бог считался «скотьим богом», покровителем скота и всякого зверя. Б. Рыбаков поясняет, что культ Волоса был изначально культом медведя, откуда произошло и имя этого бога «волосатый» (шерстистый), и что с развитием одомашнивания диких быков этот культ приобрел характер поклонения этому богу как покровителю скота [142, с. 421–431]. Мы в данном разделе не будем углубляться в суть этого культа у славян, но, прослеживая вероятное сближение арья-славянского общего или соотносимого словаря, предполагаем, что медведь вполне мог быть объектом почитания всех жителей архаичной эпохи на севере. На санскрите имени Волос может соответствовать слово «вала» — «волос, шерсть», и это является первым, хотя и недостаточным еще указанием на правильность высказанного предположения. Вторым же служит то, что в эпосе «Рамаяна» описываются героические мощные медведи, которые содействовали герою Раме в его борьбе со злом и неправдой и составляли значительную часть его войска, принимая активное участие в боях против демонов. Медведи не являются широко известными в Индии животными, а гималайские медведи небольшие и водятся только в горах. Значит, эта легенда отразила память о мощных северных медведях и, возможно, память о Волосе, хотя и в сглаженном виде, память, затушеванную тысячелетиями. (Добавим к этому, что само слово «медведь» может быть разъяснено через санскритские корни как «мадху-ве(и)д», т. е. «медоведун».)
Ритуальный сосуд в форме медведя (Балканы. Энеолит)
В религии индуизма вошли не только древние верования арьев, но в значительной мере и верования доарийских народов, населявших Индию с тех времен, датировать которые даже приблизительно науке пока не удается. Но и в этом сложном комплексе верований все же проявляются черты и характеристики, которые можно соотнести с мифотворчеством арьев, и приведенные выше примеры свидетельствуют именно об этом. Нет прямой возможности проследить все звенья связей, говорящие о близости древнейших форм религиозного мышления арьев и других индоевропейцев, но приведенные примеры говорят о скрытой многими веками, а вернее — тысячелетиями, близости складывавшихся некогда представлений о небе и земле, о силах природы и о возможности человека обращать их себе на пользу или отвращать то зло, которое они могут причинить.
Из числа сохранившихся в точности имен богов можно с уверенностью говорить только об имени Индры, но в ряду других признаков нельзя игнорировать представления о многоглавости, приписываемой богам. Несколько лиц или голов проступают в описаниях и изображениях древнейших арийских и славянских богов. В Индии у них была более счастливая судьба, чем в среде славян: там эти образы уже в древности начали высекать из камня, а в число археологических находок в Европе входят главным образом деревянные идолы, да сохранились описания идолов языческих храмов (в основном на острове Рюген) и языческих капищ.
Здесь необходимо задержаться на значении слов «идол» и «капище»: в санскрите слово «идас» обозначает объект поклонения, а словом «капа» определяется группа богов, подлежащих почитанию. Смысловая и фонетическая связь этих терминов несомненна.
Возвращаясь к изображениям богов, вспомним, что, судя по описаниям западных хронистов X–XII вв., именно у славян были распространены многоликие идолы. О том, что такие представления о внешних чертах богов были принесены в Индию именно арьями, свидетельствует отсутствие изображений многоликих богов в раскопках мест доарийской цивилизации. Эти факты очень выразительно говорят о близости культовых представлений, характерных именно для предков арьев и славян.
Кроме многих деревянных идолов (или изображений неких духов), в славянских землях обнаруживались и каменные идолы, но немного. Наиболее известным из их числа является четырехликий Збручский идол, на четырех сторонах тела которого изображены рог в руке на одной стороне, меч у пояса и конь — на другой. Кого он изображал — об этом продолжают спорить ученые, и мы здесь в этот спор углубляться не будем. Его происхождение (время изготовления) датируют IX в., но куда уходят его корни — неизвестно. Есть и изображение трехликого (точнее, трехголового) бога, именуемого в науке Триглавом, которое было найдено в Скрадине. Многоглавие известно и в религиозных культах других индоевропейских народов — как, например, двуликий Янус, — но в гораздо меньшей степени, чем у славян и арьев.
На мировоззрении древнейших наших предков отпечаталось в широком диапазоне такое чувство, как страх. Страх и перед воздействием космических сил, и перед возможным влиянием неких невидимых сил окружающей действительности, порождаемых реками, болотами, лесом или отдельными деревьями и т. п. Вера в богов была густо перемешана с представлениями об окружающих человека духах и полудухах, теми представлениями, которые породили суеверия и связанные с ними магические приемы воздействия на эти существа. Заговоры, заклятия, песни, причитания, изобретение разных оберегов: амулетов, ладонок и прочих вещей — все это восходит тоже к необозримой глубине времен. В этом мире суеверий царит такая путаница многообразных образов, что расслоить их этническую принадлежность часто бывает просто невозможно: воображение человека в восприятии действительности неизмеримо разнообразно. Но все же, не будучи в силах точно определить, что именно проникло в современные суеверия индийцев из арийских и доарийских представлений, а что сохранилось из общего арья-славянского фонда, попытаемся хотя бы проследить отражение этих понятий в близких или совпадающих терминах, сохранившихся в санскрите и славянских языках.
