– Давай к машине. Дальше мы без тебя.
– А может, остаться?
– Выполняй приказ! А ты, Бек, – повернулся Седов к Озбеку, – приведи-ка в чувство этого мерзавца. Думаю, без нашатыря не обойтись.
Николаев сказал:
– Аптечка в столовой, на стене слева.
– Ты еще здесь? – спросил Седов.
– Мне оружие и баллон вам оставить?
– У нас все свое при себе.
– Ну, тогда пошел!
– Давай.
Озбек обратился к Валерию:
– Извините, Седой, один вопрос Буряту.
– Спрашивай!
Капитан повернулся к прапорщику:
– Я смотрел полы, на них слой пыли. Как тебе удалось не оставить следов?
– Замести, Бек! Оставить мы их оставили. А как? Пылесос в обратку. В контейнер пыль со двора, распылитель кверху и вперед. Облако садится равномерно. Только до этого всю старую пыль, чтобы лишнего не было, убрать пришлось.
– Хитро!
– А ты думал?! Ладно, удачи вам, парни, пошел.
Прапорщик скрылся в саду.
Озбек принес нашатырь, от которого бывший майор тут же очнулся.
Покрасневшими глазами посмотрел на неизвестных:
– Кто вы?
Седов присел перед ним:
– Это как посмотреть. Либо твоя жизнь, либо смерть.
– Ничего не понимаю.
Разговор велся на английском языке:
– А что тут понимать, господин Харузи, ты захвачен, скажем так, в плен.
– Вы знаете, на кого подняли руку?
– А вот этого не надо. Нам все прекрасно известно о тебе. Но… в принципе, не ты нужен нам.
– А кто? Моя женщина?
– Нет. Нам нужен русский врач, которого подставили, закрыли в тюрьму, которому послезавтра должны вынести приговор и в четверг казнить.
– Но при чем здесь я?
– Чтобы освободить Владимирова, нам необходимо попасть в тюрьму.
– Вы с ума сошли? Это невозможно.
Седов усмехнулся:
– Ну почему же? С твоей помощью вполне возможно.
На физиономии бывшего майора образовалось крайнее изумление.
– С моей помощью? Но каким образом? Я не имею никакого отношения к секретной тюрьме.
– Ну, не такая уж она и секретная, раз мы знаем о ней.
– Вы русские?
– Какая разница?
– Повторяю, я не имею никакого отношения к тюрьме.
– К самой тюрьме нет, а вот к ее начальнику, такому же преступнику, как и сам, имеешь. Разве вы не встречаетесь на территории секретного объекта по вторникам каждой недели? После того, как насладишься ласками Захиры?
– Откуда вам все это известно?
– Нам еще больше известно, господин Харузи. Но достаточно прелюдий… Я предлагаю тебе выбор. Либо ты завтра проводишь меня и моего друга в дом Муамара Наджима, либо я убиваю тебя. Здесь и сейчас.
Харузи пришел в себя и сумел оценить, что попал в серьезный переплет. Эти неизвестные, обладающие, похоже, полной информацией о его делах с Наджимом, шутить не намерены. Они внушали угрозу. Но и помогать им – значит, подставить себя под пулю палача повстанцев. Он лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации и не находил его.
– Так ты поможешь нам?
Седов достал пистолет «ПСС», приведя его к бою.
– Или мне из этой бесшумной игрушки, заклеив твой поганый рот, начать всаживать в тебя пули? Сначала в ноги, это больно, сам знаешь, потом в яйца, а потом в живот, прямо в солнечное сплетение. Это еще больнее.
– Но меня все равно расстреляют, узнав, что я помогал похищению Владимирова. И пытать будут не менее изощренно, чем вы.
– Нет. Если ты поможешь нам, то пострадает лишь Наджим. Без этого не обойтись. А ты останешься в стороне.
– Каким, интересно, образом?
– Так ты решил помочь нам?
– Если вы действительно сможете сделать так, чтобы на меня не пало подозрение.
Седов кивнул, поднялся, пододвинул к Харузи кресло, сел в него.
– А ты сам подумай, сможем мы сделать это или нет. Завтра ты на своей машине доставишь нас к дому Наджима. Это в твоих силах, так как твоя машина не останавливается караулом и не досматривается. Нас часовые через лобовое стекло не увидят, и уж тем более через тонированные боковые стекла. Мы входим в дом. Тебя вырубаем, скажу откровенно, сделаем это достаточно грубо, и бросаем в подвал здания, где закрываем. Ну, а уж остальное мы сделаем без тебя. Семья Наджима будет усыплена. Сон продлится три-четыре часа, после чего жена начальника тюрьмы освободит тебя, и ты тут же поднимешь шум. Твоя легенда для руководства такова: ты спокойно, как обычно, и один, подчеркиваю один, во вторник приехал к своему приятелю. Поболтать, поиграть в шахматы, или чем вы там обычно занимаетесь. Наджим, который, что ты заметил сразу, выглядел как-то странно, нервно. Ты спросил, в чем дело, и тут начальник тюрьмы нанес тебе удар. Очнулся ты в подвале связанным. Кричал, звал на помощь, но все бесполезно. И только спустя несколько часов тебя услышала и выпустила жена Наджима. Тогда-то ты и узнал, что начальник тюрьмы, забрав Владимирова, вывез его с территории. Естественно, как патриот своей страны, а точнее, верный пес новой власти поднял тревогу, сообщил о произошедшем непосредственно в Переходный Совет или куда-то еще, что нас не волнует. В результате Владимирова похитил Наджим, которого вполне могли купить за большие деньги, а ты стал жертвой коварства предателя. Как тебе такой расклад?
Харузи, подумав, ответил:
– Расклад неплохой. Но если повстанцы захватят Наджима, то он расскажет правду, и тогда меня ждут еще бо́льшие…
Седов не дал договорить майору:
– Наджим после нашего визита уже никому ничего не расскажет.
– Вы убьете его?
– Да! После того, как он вывезет Владимирова с территории тюрьмы.
– А где гарантия, что вы не убьете меня после того, как отыграю свою роль?
– Здравый смысл. Нам надо, чтобы ваши ищейки думали, что Владимирова похитил именно Муамар Наджим. К тому же к начальнику тюрьмы есть серьезные претензии со стороны родственников заключенных, которых он посылал на плаху. Рано ли поздно, но кровная месть свершилась, и Наджима убили бы. Поэтому он не мог не думать, как обезопасить себя. В Ливии это сделать практически невозможно, можно оттянуть исполнение приговора, используя положение, обещанное ему в новом правительстве. Но полностью обезопасить себя и семью он в Ливии не смог бы. Другое дело – эмиграция в Европу под чужим именем. Но для этого нужны деньги, много денег. Кое-что у Наджима, конечно же, есть, но достаточно ли? Поэтому господин Муамар Наджим вполне мог пойти на сговор с кем-то, кто желал заполучить Владимирова за большие деньги. Логично, господин Харузи? Ты же знаешь начальника тюрьмы как самого себя, так вот и ответь, мог Наджим пойти на предательство ради спасения собственной шкуры?
– Мог, – не задумываясь, ответил бывший майор ливийской спецслужбы, – однако я не пойму, почему и в данной ситуации вам оставлять меня в живых?
– А кто пустит следствие по ложному следу? Жена Наджима? Или его дети? Им никто не поверит, да и вряд ли будут слушать. А вот ты совсем другое дело. Тебе поверят, тем более что мы обставим все естественно и правдоподобно. Вот поэтому мы должны, просто обязаны оставить тебя в живых. На себя ты показания давать не будешь, а обвинениям против Наджима следствие поверит.
Харузи проговорил:
– В логике вам не отказать. Но по факту похищения Владимирова будут работать не дилетанты, а профессионалы. Вас же могут увидеть в доме Наджима. Либо его помощник, либо жена, дети, да в конце концов обычный солдат, вдруг оказавшийся в ненужное время в ненужном месте. И если это выяснится, то моя легенда лопнет как мыльный пузырь!
Седов улыбнулся:
– Ты тоже далеко не дилетант, майор. Нас могут увидеть, ты прав. Случайность нередко сопровождает нашу жизнь и работу. Но почему лопнет твоя легенда? Посторонних людей гораздо проще привезти в часть самому Наджиму, ну а уж спрятать на время твоей изоляции вообще не составит никакого труда.
– В принципе, вы правы. Значит, вы намерены вдвоем провернуть такое серьезное дело?
– С твоей, Мансур, помощью!
– Вы рисковые парни.
– А нам есть за что рисковать. За Владимирова очень хорошо платят, а нам, как, впрочем, и всем, нужны деньги. Большие деньги.
– Сколько, если не секрет, вам обещали за свободу русского?
Седов и Озбек рассмеялись. Бек ответил:
– Много, майор. Очень много. Нам хватит, чтобы свалить из вашей вонючей Ливии и наслаждаться жизнью где-нибудь на Гавайях.
– Так вы наемники?
– Не задавай ненужных вопросов. Ты согласен, или, – Седов поднял пистолет, – начать медленно убивать тебя? За твою смерть мы не получим ни цента, но это доставит мне удовольствие. Хоть что-то.
– Я согласен, – ответил Харузи, – скажите только, что вы намерены сделать с Захирой? Я буду не против, если она исчезнет так же, как и Наджим.
Седов удивился:
– Ты хочешь нашими руками убрать свою любовницу?
– Она всего лишь женщина. Одна из тысяч ей подобных.
– Но у нее же дети?
– У Наджима тоже дети. И их вместе с матерью ждет после смерти отца-предателя позорное будущее.
Вперед выступил Озбек:
– Хорошо.
– Делайте с ней, что хотите. Для меня Захира больше не существует.
