Она никогда не называла Куо матерью.
— Ну а может, ты как-то приспособишься к своей Куо? — спросил Джим.
— Нет. Это возможно, только если она тоже пройдет терапию, как-то изменит себя. Для танго, знаешь ли, нужны двое. А она этого никогда не сделает.
В столовой стоял гам, хотя были там и тихие уголки, где сидели ушедшие в себя. Джим и Санди сели напротив милой, славной и хрупкой девушки по имени Элизабет Лавенца. Ее отчим-извращенец насиловал ее с десятилетнего возраста. Несколько месяцев назад этот монстр, как всегда называла его Элизабет, попытался ее убить за то, что она хотела позвонить в полицию. Она спаслась, засунув телефонную трубку ему в рот и стукнув по голове кочергой. Это были единственные насильственные действия за всю ее жизнь, и она страдала чувством вины за то, что их совершила (у Джима это никак не укладывалось в голове). Потом Элизабет выскочила из дома на улицу. Отчим быстро очухался и погнался за ней. Он душил ее, когда подъехала полицейская машина.
Для входа в иные вселенные Элизабет использовала то, что называла своим энергоблоком: пять томиков Фармера, связанные вместе. Эта батарея открывала ей путь. Так делали еще несколько человек из их группы.
За другим столиком, сбоку от Джима, сидела компания, очень интересовавшая его. Там шептались, сдвинув головы насколько только можно. Свою вселенную они придумали сами с помощью доктора Порсены. Хотя формально она входила в Многоярусный мир, его автор вряд ли сумел бы изобрести нечто подобное. Правил ею властитель по имени Кефалор, представляющий собой мозг размером со всю карманную вселенную — он сам и был вселенной. Населяли ее электрические заряды в форме нейронных импульсов мозга Кефалора. Группа так и называлась — Нейронные Импульсы. Джим думал, что это было бы потрясное название для рок-группы. Между членами группы существовало соглашение — когда Кефалор забывает что-нибудь, один из импульсов умирает. И человек, представляющий этот импульс, тоже. Но он или она может вернуться в качестве новой мысли, уже с другой индивидуальностью.
Джим слышал, что гармония в группе несколько нарушилась. Одна девочка заявила, что она и только она представляет собой подсознание Кефалора. А поскольку подсознание управляет сознанием, все прочие нейроимпульсы должны подчиняться ее приказам. Этого следовало ожидать. Она и в Веллингтон попала потому, что все время стремилась всеми командовать.
После ленча Джилмен Шервуд и Джим отошли в уголок. Поблизости никого не было. Джилмен раскрыл ладонь — в ней было пять «черных красоток», капсул с допингом.
— Вообще-то цена два доллара за штуку. Но в первый раз скидка. Всего доллар за каждую.
Джим протянул ему десятку и одновременно взял капсулы. Джилмен открыл бумажник, набитый бумажными деньгами, и отсчитал Джиму сдачу.
— Добро пожаловать обратно в реальный мир, — сказал он.
— Это так, временно, — пробормотал Джим. — Только через бугор перевалить. А там…
— Конечно, — улыбнулся Шервуд. — Но если временное перейдет в постоянное, я твой.
Джим, ненавидя и Шервуда и себя, повернулся и ушел. Вечером он долго сидел, глядя на «черных красоток» — теперь они не казались ему такими уж красивыми. Как поступил бы Орк? Джим не знал, честно не знал. Орк иногда вспоминал о наслаждении, которое получал от разных наркотиков. Но у Джима создалось впечатление, что у тех снадобий не было отрицательных побочных эффектов и к ним нельзя было привыкнуть.
Во всяком случае, Орк не нуждался в наркотиках, чтобы придать себе мужества.
А тут еще доктор Порсена. Его бы, безусловно, очень разочаровало, если бы его пациент взялся за старое. Но ведь у меня-то еще привычки нет, подумал Джим. Я не наркоман, как назвал бы меня отец. Просто пользуюсь этим делом время от времени. Хотя, если уж честно, в этом году он принимал допинги с глушителями и курил марихуану чаще, чем в прошлом. Но отсюда все равно далеко до прыжка в цирковой фургончик под названием «привычка».
Или не так уж далеко?
Через полчаса Джим вздохнул, встал со стула и спустил капсулы в туалет, хотя и не без сожалений.
Еще через десять минут он пролетел сквозь круг в центре пентры.
ГЛАВА 23
Орк корчился в муках на сверкающем твердом полу. Здесь больше никого не было, так зачем разыгрывать из себя стоика. Он вопил в голос.
Джим страдал не меньше Орка, хоть это было нечестно — у него ведь тела не имелось. Надо бы сразу вернуться на Землю и подождать, пока у Орка не утихнет боль. К несчастью, Джиму никак не удавалось сосредоточиться на технике возврата. А к тому времени когда он сконцентрируется, уже и ощущения будут не такие мучительные.
Орк, полуослепший от жгучей боли в пятках и ягодицах, все же видел, что находится в огромном туннеле. Стены блестели в свете, испускаемом шестиугольными насекомообразными созданиями, висевшими повсюду. Кроме них, свет давали круглые кнопки на потолке, стенах и полу. Вперемешку с ними росли густые подушки чего-то зеленого, напоминающего лишайник.
Посреди туннеля шла глубокая канава, по которой бежала чистая вода. Орк неуклюже подошел к ручью, влез в него и погрузился по шею. Вода обжигала холодом, но и успокаивала, унимая жар в крови и немного смягчая боль.
Из воды Орк видел кровавые отпечатки, которые оставил на кристаллическом полу. Когда он прыгнул через врата, луч отсек ему самые краешки пяток и ягодиц. Со временем это заживет, но будет ли у него время?
Пока что это зависело от того, сколько он еще потеряет крови. А если выживет, то сколько сможет продержаться в поисках пищи и врат. Если врата, конечно, где-то близко. Орк сомневался в этом.
Лос сказал, что врата с Антемы ведут обратно в родной мир Орка. Ложь.
Нет такого места на его планете.
Орк вылез из воды на пол туннеля, всего в нескольких дюймах над ручьем. Мучения возобновятся, когда он согреется, но он не мог больше выносить холод. Жаль, что у него нет никакой тряпицы перевязать раны.
Он видел верхнюю половину тела Иаджима, лежавшую лицом вниз. Проскочив через врата, Орк упал прямо на нее, на скользкие внутренности и кровь.
На Орке была кожаная набедренная повязка и пояс, где висел в ножнах кремневый нож. Все прочее оружие и мешок с провизией остались позади. Ступая только на носки, морщась при каждом шаге, Орк подошел к половинке тела и снял с нее половинку повязки и пояс с ножом. С половинкой ножа, поскольку луч рассек лезвие — но все равно пригодится.
Своим ножом Орк отодрал от стены кусок зелени. Под зеленой подушкой из камня торчали тонкие трубочки. Орк предположил, что это система питания растений. И, заметив желтую жидкость, сочившуюся из трубок, счел свою догадку верной.
Он отжал из растения влагу — на ощупь оно было как пышный мокрый мох. Орк решил, что назовет его «омутид» — мох по-тоански, и приложил его к своим ранам. Прикосновение заставило его поморщиться, но растение тут же прилипло к коже, словно приклеенное. Кровотечение прекратилось. Тогда Орк оторвал от стенки еще кусочек омутида и съел его. Мох был богат влагой, легко прожевывался, а на вкус был как карамель с сырой цветной капустой. Возможно, он был ядовит, но Орка это не волновало — сейчас, во всяком случае. Если от первого куска его не затошнит, потом он съест еще.
Останки Иаджима могли послужить источником белков — хотя бы на какое-то время. Если бы Орк не знал Иаджима так близко, то, возможно, и съел бы его. Но теперь он, несмотря на предчувствие, что еще пожалеет об этом, столкнул ополовиненное тело в ручей, и вода унесла его прочь.
Орк решил оставаться на месте, пока его раны не заживут настолько, чтобы он снова мог ходить. На это требовалось, по его расчетам, дня три. Все это время он будет есть, спать, пить воду и надеяться, что его не застанет здесь какой-нибудь хищник. Время он мог отсчитывать только по периодам своего сна и бодрствования. За тот срок, который, по его оценке, и составил три дня, Орк обследовал, передвигаясь в основном на цыпочках, по четверти мили в обе стороны. Все везде было точно таким же, как около врат. Осмотрел он и врата. Металлическая рама выглядела так же, как и по ту сторону. Орк сплел веревку из омутида и бросил один конец во врата. Кусок, прошедший сквозь них, отрезало.
Из-за ран Орку приходилось спать ничком на твердом кристаллическом полу. От неудобства такого положения он то и дело переворачивался во сне и просыпался от боли. Хорошо было лишь то, что температура воздуха оставалась ровной. Сам же воздух не застаивался, Орк чувствовал медленное его движение вдоль туннеля.
Каждый «день», проснувшись, Орк снимал подушки омутида с ран и заменял их свежими. Они отрывались с трудом, точно и вправду приклеенные.
Раны заживали, но кожа вокруг них покрылась многочисленными красными пятнышками. Выглядели они так, будто омутид присасывается к коже крохотными щупальцами, а на изнанке зеленых нашлепок явственно просматривался красноватый слой. После трех дней Орк пришел к выводу, что омутид высасывает из него кровь, хотя и в малых количествах. Он чувствовал, что силы его поубавились с тех пор, как он вступил в этот мир. Возможно было, конечно, и то, что в его диете недоставало витаминов и минералов.
