— Ничего… скучновато только. Никого, кроме этой женщины.
Но, как бы в опровержение его слов, из-за дома вышел на дорожку огромный павлин, волоча хвост по гравию. Остановился, подняв голову, с важностью посмотрел на мальчиков и так же важно удалился. Хвост у него был облезлый.
Условясь, что завтра после обеда Немек зайдет к ним, и купив спички, они помчались к Альбе.
Еще издали увидели они дым от костра и открытые двери повозки. Проходя мимо, Костик с любопытством заглянул внутрь: у стены лапник, покрытый рваным одеялом. Коробки какие-то. На гвозде — рюкзак. Вот и все.
Альба, держа на коленях котелок, выскребал ложкой остатки супа. Видно было, что он злится.
— Попозже прийти не могли?
— Слушай, Альба, мы Немека Бартовича встретили. Ну, парня одного из нашего класса, понимаешь? — затараторил Марцин.
— Подумаешь, парень из класса! Давно не видались, — пожал плечами Альба.
— Виделись-то недавно, но, понимаешь, он в Болгарию собирался на машине…
— И черепаху обещал мне привезти, — добавил Костик.
— …и вдруг — он тут! Мы увидели его и прямо остолбенели. А он — деру!.. Мы — за ним, еле догнали. Оказывается, он испугался. Смехота, верно?
— Соврал, вот и испугался! — сказал Альба.
— Нет, он не такой, он врать не станет, — защищал Немека Костик. — Он вообще неразговорчивый… Ему стыдно… Надули его.
— Кто же его надул?
— Отчим, наверно, — предположил Костик.
— Вместо Немека его знакомые поехали. Двух отцов иметь — все равно, что ни одного.
— У него два отца? — удивился Альба.
— Родной ушел, а второй с ними живет. Небось один на другого сваливает, из-за этого и получился у Немека прокол…
— И у меня с черепахой прокол, — с грустью констатировал Костик.
— А твой отец?
— Мой давно умер. Я его почти и не помню. Меня мама воспитывает, одна… Хотя Алиция утверждает, будто тоже принимает участие в моем воспитании.
— Алиция?
— Это его взрослая сестра, она уже работает, — пояснил Марцин.
Альба все у них выпытывал. О родителях, о братьях и сестрах.
Мальчики не находили в этом ничего странного: познакомились они недавно, он ничего не знает о них, вот и расспрашивает.
Но когда Марцин поинтересовался насчет его родителей, Альба быстро встал, налил в котелок воды, повесил над догоравшим костром, подложил шишек и сказал:
— Ну и задаст вам дедушка! Ни ужина, ни спичек, а солнце-то зашло!
Мальчики вскочили как встрепанные. Заболтались у костра и позабыли обо всем.
— Альба, приходи завтра после обеда. Немек тоже будет. Он мяч принесет. Придешь?
— Немек? — переспросил Альба. — Это что за имя?
— Немезий. Не слыхал? Есть в календаре. Придешь?
— Посмотрим, — ответил Альба.
— О своих предках ни словом не обмолвился, — говорил Костик по дороге. — Может, сбежал?
— А из нас все вытянул. О моем отце — слышал? — дважды заставил повторить… Кто он, что тут делает? И куда же он денется зимой?..
* * *
Немек пришел в сопровождении пожилой полной женщины, которая отважилась, несмотря на жару, проделать довольно большой путь от своего дома до Центральной улицы.
Бобик, почуяв чужих, залился лаем и стал рваться на цепи.
При виде незнакомой женщины ребята оробели, не зная, что сказать.
— Нашел-таки! — обрадовался Немек. — Это товарищи мои, Марцин и Костик.
— Чего вы стоите как истуканы! — промолвила довольно нелюбезно одетая в черное женщина. — Надо сказать: «Добрый день!» — и поклониться.
— Добрый день! — сказали мальчики, как по команде, и вежливо поклонились.
— У кого вы здесь живете?
— У дедушки.
— Дедушки? Это мне ровным счетом ничего не говорит. Как его фамилия?
— Дзевалтовский.
— Дзевалтовский! — обрадовалась пожилая женщина. — Помню, как же! Мы знакомы были в первые послевоенные годы, он в местном Совете работал и всем тут заправлял. Такой энергичный, отзывчивый, добрый человек! Он дома?
— Дома, но у него глаза больные, и он днем из темной комнаты не выходит.
— Что ты говоришь?! — огорчилась гостья. — Кто же за ним ухаживает?
— Мы! — с гордостью заявил Марцин. — Мы с Костиком.
— Как же вы управляетесь одни, без женщины?
— Да так… — пробормотал Марцин; он чуть было не брякнул: «Отлично!» — но, спохватись вовремя, прикусил язык.
— Ступай к дедушке, — распоряжалась гостья, — скажи, пришла Виктория Кулешина и спроси, можно ли к нему на минутку.
Марцин побежал в дом, а пожилая дама, оглядев чисто подметенный двор, сказала Немеку:
— Теперь я за тебя спокойна, Немечек. У пана Дзевалтовского дурные мальчики жить не могут.
— Дедушка просит вас войти, — вернувшись, сказал Марцин и шаркнул ногой.
— Проведи меня, — велела пожилая дама.
Марцин послушно исполнил ее приказание. Костик покачал головой.
— Ну Марцин и шаркун!
— Она это любит, — сказал Немек. — Хорошо, что она знакома с вашим дедушкой, а то бы ни за что меня не пускала. Целый день в саду торчать в обществе павлина — со скуки сдохнешь!
— Да, подложили тебе свинью, ничего не скажешь, — посочувствовал Костик.
— Со мной еще один мальчик должен был жить, — поспешил прибавить Немек, — но они позвонили, что он не приедет.
— Так у нее телефон есть? А телевизор?
— Нету. Она сказала: только через мой труп.
Марцин выбежал в сад с тарелкой. Дедушке хотелось угостить гостью клубникой.
— А сами-то вы что делаете по целым дням? — допытывался Немек. — Не скучно?
— Нам скучать некогда. До обеда хозяйством занимаемся, работаем в саду. А через день в садоводческое хозяйство ходим. Жалко, мяча нет. Нас четверо теперь, можно в футбол поиграть.
— У меня есть футбольный мяч. А кто четвертый?
— Парень один. Наверняка понравится тебе. Приноси завтра мяч.
Но вот их четверо, и мяч есть, а играть негде.
Выход нашел Альба, предложив погонять мяч на базарной площади.
Между Центральной улицей и Длинной, там, где кончались дома, огородили забором большое пространство, и по средам и субботам там был рынок. По бокам врыли длинные столы с навесами, и торговки раскладывали на них масло, творог, сметану, фрукты и грибы. Овощи сваливали прямо на землю или продавали с телег. На домашнюю птицу жалко было смотреть: со связанными ногами и — что хуже — крыльями, лежала она навалом на вытоптанной траве. К двенадцати часам торговля обычно заканчивалась. И когда мальчики прибежали после обеда, площадь была чисто подметена, а сор собран в мусорный ящик.
В первый раз Альба опоздал и, когда пришел, троица была уже в сборе. Процедив, как обычно, сквозь зубы: «Привет!» — он покосился на Немека и спросил:
— Так, значит, тебя Немеком зовут?
— Да, — отвечал Немек.
И не поймешь, только что они познакомились или уже встречались раньше.
Лучшего места для футбола не придумаешь! Просторно, земля утрамбована, и от домов далеко. Кричи сколько влезет, никому не мешает.
Любителей футбола прибавлялось с каждым днем и с каждым часом. Откуда ни возьмись, появлялись все новые болельщики и незаметно включались в игру. Через неделю составились две команды.
В тот самый день, как Немек прибежал с мячом, он заодно принес длинную, крепкую, хотя нетолстую цепь и швырнул ее на ступеньки террасы.
Марцин с Костиком переглянулись: откуда он разнюхал, что им для тренировки воли нужна цепь? Или он тоже?..
— Не слишком ли тонка? — спросил Марцин, представив себе, как трудно чистить мелкие звенья.
— Зато крепкая. Пани Виктория для вашего Бобика дала, когда узнала, как он мучается на короткой цепи. У нее тоже была собака, да сдохла.
— Значит, это для Бобика! Вот здорово!
И, не откладывая дела в долгий ящик, к великой радости Бобика увеличили ему жизненное пространство.
Однажды, устав гонять мяч, они вернулись вчетвером, набросились на клубнику, и, когда ушли Немек с Альбой, Марцин сказал:
— Время летит так быстро, оглянуться не успеем — лето кончится! Когда же мы волю будем закалять?
— Если б не Немек, я бы и не вспомнил об этом, — чистосердечно признался Костик. — А что поделаешь, если нет подходящей цепи.
— А, цепь не по тебе, — заподозрил Марцин Костика в отступничестве. — «Нет подходящей цепи»! — передразнил он. — Нет — значит, надо искать! Сегодня же у дедушки спрошу. В запертом чулане на чердаке хлама всякого полно. Я в щелочку заглядывал. Может, и цепь найдется.
— Цепь? — задумался дедушка на минуту. — Должна где-то быть. В прежние времена, когда у нас большая семья была, мы корову держали. И она паслась на длинной цепи. Но та цепь слишком толста, для Бобика не годится. Вообще не нужно ему больше цепь удлинять. И еще хочу вам сказать: не нравится мне ваше самоуправство! Да! — И он стукнул палкой об пол.
