к нам пересаживайся. Где, кстати, «Нива» с другими сотрудниками, осталась?
— Рядом стоит, — ответил до этого молчавший ГРУшник. — Она сзади ехала. С ребятами была договоренность, если какая ситуация, они тормозят и останавливаются недалеко, но за пределами видимости, чтобы не светиться. Нам же ещё Лешу обратно отвозить. А если какая-то нештатная ситуация, действуют по обстановке, связываются с руководством, используют любые резервные варианты. Так и сделали. «Нива» затормозила, когда «волги» увидела. Сейчас стоит метрах в двухстах отсюда.
— Замечательно, — улыбнулся Ивашутин. — Тогда Леша пересядет к вам, и можете везти его обратно. А мы пока с комитетчиками на базе побеседуем, запротоколируем факт нападения. Дальше, посмотрим, что делать. Кстати, загляни в машины чекистов. Там глушилка должна быть. Она как большая радиостанция выглядит. Отключай её и связывайся со своими. Потом вы с Лешей незаметно уходите в лес, пока здесь суета. Когда мы уедем, пусть ребята вас заберут. И обязательно, перезвони, скажи, что всё в порядке. Понял?
— Будет исполнено, товарищ генерал, — улыбнулся Сергей Иванович.
* * *
Белая «Нива» летела по ночной дороге, обгоняя редкие машины. Рядом сидела Алла. Идеальная женщина. Никаких охов и ахов. Спросила меня, все ли в порядке, выслушала рассказ капитана о разборке с комитетчиками на трассе, и уткнулась в окно, наблюдая за проносящимися мимо домами и деревьями. Вася за рулем весело болтал с капитаном о службе, рассказывал смешные истории, а я прикрыл глаза, во всех подробностях вспоминая разговор с Романовым….
Нужный особняк мы отыскали быстро. Монументальное двухэтажное здание с большой башней наверху выделялось даже на фоне номенклатурных обкомовских дач. Нас опять тормознули, просмотрели салон, затем к машине подошел худой человек в длинном пальто.
— Здравствуйте, товарищ генерал. Григорий Васильевич уже вас ждет. Идемте за мной товарищи.
— Все? — уточнил Ивашутин.
— Все, — кивнул мужчина. — Машина пусть остается здесь. Не волнуйтесь, за ней присмотрят.
— Леша, выходи с Артёмом, — приказал Ивашутин. — Мы к вам через минутку присоединимся.
Я вылез с машины и с охранником ожидал Ивашутина. Генерал снял трубку Алтая, что-то коротко сказал, подхватил толстую кожаную папку и вышел из машины. Последним вылез Михаил, повернул ключ в замке, и демонстративно подергал дверцу.
Убедившись, что все в сборе, мужчина развернулся и быстро зашагал к арке дома. За ним потянулись телохранители, третьим шел Ивашутин, замыкал процессию я.
Через пару минут мы уже зашли в громадный холл. Там пришлось скинуть обувь, а потом наш сопровождающий указал бойцам направо:
— Там кухня. Перекусите, погрейтесь, попейте чаю, пока Григорий Васильевич будет общаться с вашим начальником. Марию Антоновну я предупредил.
Водитель и телохранитель вопросительно глянули на генерала. Ивашутин согласно качнул головой, и они послушно потопали на кухню.
— А вам молодой человек, отдельное приглашение нужно? — строго поинтересовался мужчина, с интересом разглядывая меня.
— Иди на кухню Алексей. Когда понадобишься, мы тебя позовем. А пока я сам с Григорием Васильевичем пообщаюсь, — добавил Ивашутин.
— Слушаюсь, товарищ генерал армии, — козырнул я, чтобы не выйти из образа, по-уставному развернулся через левое плечо, и побрел на кухню.
Помещение оказалось светлым и просторным. Дурманящие запахи свежевыпеченной сдобы и жареного мяса, туманили сознание, и заставляли слюну обильно выделяться. От нахлынувшего чувства голода у меня чуть не закружилась голова.
За большим столом сидели на табуретках бойцы и увлеченно уничтожали пирожки, хватая их с большой тарелки, и запивая горячим чаем в больших белоснежных чашках.
Дородная женщина лет сорока в белоснежном переднике с рюшечками хлопотала возле печки. Она лепила пирожки, проверяла сдобу на пылающей жаром духовке, следила за стреляющей паром кастрюлей с картошкой и сковородкой с мелко нарезанными кусочками мяса.
Увидев ещё одного гостя, женщина закинула кухонное полотенце на плечо, и усадила меня за стол к ребятам, выдвинув из-под него ещё одну табуретку.
— Меня Мария Антоновна зовут, — представилась она. — А вас как звать-величать молодой человек?
— Очень приятно, Алексей, — представился я.
— У меня сын тоже Леша, — расплылась повариха в довольной улыбке. — Только он маленький ещё. Восемь лет недавно стукнуло.
Около получаса мы болтали о разных пустяках. Мария Антоновка рассказывала о проделках сына, бойцы травили анекдоты, я вежливо смеялся, жуя пирожки и салатики. Сорок минут пролетели незаметно, пока на кухне не появился уже знакомый худой мужчина.
— Идем, Алексей, — сухо произнес он, найдя меня глазами, — Григорий Васильевич хочет с тобой побеседовать.
2 января 1979 года
(Продолжение-2)
Когда начальник ГРУ вошел в кабинет, невысокий седой мужчина, задумчиво смотрел на снегопад за окном, отхлебывая из граненого стакана с посеребрённым подстаканником темно-коричневый чай.
Сопровождающий, зашедший в комнату сразу за Ивашутиным и ставший сзади, деликатно кашлянул, привлекая внимание.
— Григорий Васильевич, Петр Иванович пришел — сообщил он.
Романов обернулся. Холодный взгляд члена Политбюро, «хозяина Ленинграда» и одного из самых влиятельных людей в стране прошелся по невозмутимому лицу Ивашутина.
— Можешь идти, Игорь. Дальше мы сами, — Романов поставил чай на стол. Ободок подстаканника глухо стукнул по массивной столешнице.
— Ухожу, Григорий Васильевич, — мужчина кивнул, быстро развернулся и вышел, не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь.
— Ну здравствуй, генерал, — Романов протянул руку, продолжая испытывающее глядеть на начальника ГРУ. Ладони «хозяина Ленинграда» и руководителя ГРУ сцепились в крепком мужском рукопожатии.
Через минуту Романов неожиданно улыбнулся уголками губ.
— Силен ты, Петр Иванович, лапа как клещи. Чуть мне руку не раздавил. Не то, что некоторые. Ладони ватные, потные. Даже пожать руку как следуют, не могут. Кривятся, стонут тихонько. Не мужики, а дерьмо какое-то. Тьфу. Творческая, мать её, интеллигенция.
— Не прибедняйтесь, Григорий Васильевич, — усмехнулся Ивашутин. — У вас тоже еще сил хватает. Даже при рукопожатии чувствуется.
— Это, да, — довольно кивнул Романов. — Есть пока ещё порох в пороховницах. Присаживайся, Петр Иванович. Пальто можешь на вешалку возле входа повесить. Чаю будешь? Я могу распорядиться.
— Спасибо, Григорий Васильевич. Пока не хочу, — вежливо отказался начальник ГРУ. Он повесил пальто на крючок железной вешалки и неторопливо уселся на стул перед «Хозяином Ленинграда».
— Ладно, давай
