Такси остановилось перед фасадом дома из темного камня. — На стекле входной двери висело объявление: «Свободных мест нет».
Дядя Эм расплатился с шофером, и мы поднялись по ступенькам к двери. Дядя Эм долго жал пальцем на кнопку звонка: ни в одной из комнат дома не было света.
Такси развернулось и исчезло в мгновение ока, а мы остались стоять у темного дома. Наконец в одном из окон второго этажа зажглась лампа. Женская голова высунулась наружу и стала рассматривать нас. У нее были ярко-рыжие волосы. При неверном свете уличного фонаря они показались мне просто огненными. А вот лица видно не было — оно смутно белело в темноте.
— Что вам надо? — прокричала женщина. Ее голос утвердил меня в мысли, что в такое время являться с визитом не стоило.
Дядя Эм спустился со ступенек и, выйдя на середину улицы, стал так, чтобы свет уличного фонаря падал на его лицо.
— Привет, Фло! — крикнул он. — Ты принимаешь гостей?
Голос женщины изменился.
— Мне кажется, квас уже где-то видела… — неуверенно сказала она. Потом раздался радостный крик: — О господи! Эм Хантер! Я сейчас спущусь!
И голова в окне исчезла. Я взглянул на дядю Эма.
— Это и есть миссис Червински? Почему же ты мне ничего не сказал?
— А потому что ты меня ни о чем не спрашивал.
— Черт возьми! Ведь Вейс тоже не знает, что вы знакомы!
— Он тоже меня ни о чем не спрашивал. Много лет назад мы с Фло работали вместе на ярмарке. Она занималась френологией и ясновидением. А я работал в маленьком шапито с волшебным шаром.
— А что это за волшебный шар?
— Это хрустальный шар, по которому читают судьбу. Оказывается, ты не знаешь таких простых вещей! А я думал, что ты уже стал заправским циркачом.
— Подожди-ка — может, ты знал и карлика? Об этом я тоже тебя не спрашивал.
— Нет, Эд, я никогда не знал Лона Стаффолда. — Его лицо стало серьезным. — Малыш, если ты хочешь что-то узнать, никогда не исходи из принципа, что люди обязаны докладывать тебе все, что им известно. Взять, например, эти следы от уколов на руках Сьюзи. Хоги рассказал нам об этом, только когда мы задали наводящий вопрос.
Внизу в холле зажегся свет, обозначивший на двери желтый прямоугольник. Раздался шум быстрых шагов, и дверь растворилась.
— Входи, Эм! Дай-ка я разгляжу тебя хорошенько! Где ты пропадал все эти годы?
Я думал, женщина бросится ему на шею, так она обрадовалась. Но дядя Эм выдвинул меня вперед как буфер.
— Ты ни капельки не изменилась, Фло. Разве что набрала два-три килограмма, но это тебе идет.
— Врунишка! — сказала она с довольной улыбкой.
«Она набрала все пятнадцать, судя по груди и бедрам», — подумал я. При росте в сто шестьдесят сантиметров, она весила не меньше семидесяти пяти килограммов. Но ее лицо осталось на удивление красивым. Она уже успела подкраситься. Чувствовалось, что она спешила и в спешке наложила грим небрежно. Но под яркими румянами угадывались тонкие черты и младенчески свежая кожа. У нее были очень красивые ровные зубы. Если эта женщина весила когда-то меньше шестидесяти килограммов — а так оно, вероятно, и было, — то она была по-настоящему красивой. Правда, мне не нравились ее огненно-рыжие волосы. Но, может быть, тогда они не были такими рыжими?
Когда она закрывала дверь, дядя Эм стал позади меня.
— Фло, это Эд, мой племянник, тоже Хантер. Он сын Уолли, ты помнишь моего брата Уолли?
Он не стал дожидаться, когда она спросит про моего отца.
— Уолли умер больше года назад. Теперь со мной работает Эд. У нас балаганчик на ярмарке Хобарта.
— Хобарта? Послушай, это не та ли ярмарка, где убили Лона?
— Именно та. Я приехал переговорить с тобой об этом деле.
— Конечно, Эм, мы обо всем поговорим! Только зачем нам стоять под дверью. Давайте пройдем в мою комнату! Поднимайтесь по этой лестнице!
— Дамы проходят первыми. Торопиться нам некуда — у нас вся ночь впереди.
— Ты думаешь, я позволю тебе смотреть, как я влезаю на лестницу? Иди вперед, а то я дам тебе пинка под зад!
Дядя Эм расхохотался, и мы прошли перед хозяйкой. Она провела нас в комнату на втором этаже. Комната была красиво и кокетливо обставлена, хотя обои показались мне немного кричащими. А главное, она была чистенькой, как новый центовик. Если бы не разобранная постель, можно было бы подумать, что комнату только что тщательно убрали. Она усадила нас на стулья, а сама опустилась в кресло, которое заскрипело под ее тяжестью.
— Ты можешь немного подождать, Эм? Сейчас у меня нет свободных комнат, но я попытаюсь устроить вас на ночлег. У меня внизу живет тип, который задолжал мне. Сейчас я вытряхну его вещички…
— Не стоит, Фло. Мы не останемся на ночь. Ярмарка Хобарта сейчас в Форт Вэйне, мы должны туда вернуться. Мы заскочили на минутку. Нам надо переговорить с тобой по поводу Лона Стаффолда.
— Хорошо, Эм.
Она вздохнула и поднялась с кресла. На ней был домашний халат из ярко-голубой шелковой материи, который она все время поправляла.
Войдя в комнату, я сразу заметил перегородку, расписанную яркими попугаями. За ней находилась крохотная кухня. Хозяйка двинулась в ее сторону. — Я даже не стану спрашивать тебя, хочешь ли ты выпить. У меня кое-что найдется, — сказала она.
Она зашла за перегородку, и мы услышали, как она открыла холодильник. Потом раздался ее сконфуженный голос: «Господи! Оказывается, у меня ничего нет». Она выскочила из кухни и побежала к двери.
— Подождите минуточку! У кого-нибудь из моих постояльцев, конечно, найдется бутылка…
— Не надо, Фло. Сядь!
— И не подумаю. Я ничего не стану рассказывать, пока мы не выпьем по стаканчику. Хозяйка я или нет? Я имею право разбудить жильцов, если мне вдруг вздумается выпить.
Она выбежала из комнаты, и через, секунду мы услышали, как она стучится в чью-то дверь.
— Чертова баба! — ухмыльнулся дядя Эм.
— Я ее боюсь, но она мне нравится. Когда ты с ней познакомился?
— Мы работали вместе два сезона. А потом она вышла замуж за Теда Червински из большого шапито. Я слышал, что он умер через несколько лет после свадьбы. Помню, кто-то случайно мне сказал, что Фло завязала с цирком и стала хозяйкой меблированных комнат. Но я не знал, где именно, пока Вейс не упомянул ее имени.
Он печально покачал головой.
— Ты даже не представляешь, какой красавицей была она когда-то.
— Ты ее знал… близко?
— Малыш, ты иногда задаешь неприличные вопросы.
— Ты же сам говорил, что люди никогда ничего не рассказывают, пока им не задашь вопрос в лоб.
Дядя Эм рассмеялся, но не успел ответить, потому что дверь распахнулась и появилась миссис Червински с маленькой бутылкой в руках.
— Я принесла джин. Не помню, любишь ли ты джин, но я больше ничего не достала. Так что придется тебе выпить. Открой шкафчик за перегородкой, там стаканы.
Она протянула бутылку дяде Эму и вновь уселась в кресло. Теперь ее внимание переключилось на меня.
— Эм, у тебя красивый племянник. Он еще красивее, чем был ты в его возрасте. Девчонки с ярмарки наверняка сходят по нем с ума.
— Он их гоняет бейсбольной битой, — подтвердил из-за перегородки дядя Эм.
Она взглянула на меня еще раз и спросила:
— А он умеет разговаривать?
— Конечно, — сказал я, не дождавшись ответа дяди Эма. — А что вы хотите от меня услышать?
— Вылитый ты, — восхитилась она. — Правда, он немного повыше ростом.
Она снова обратилась ко мне и сказала:
— Дай мне посмотреть твою руку, Эд!
Я протянул ей руку, она взяла ее и повернула ладонью вверх. Ей пришлось немного наклониться, чтобы свет лампы, стоявшей на столе, упал мне прямо на ладонь.
— Ты любишь музыку, Эд, не так ли? Она захватывает тебя, она заставляет тебя мечтать. Но… не думаю, чтобы ты стал музыкантом.
Дядя Эм вышел из кухни с подносом, на котором стояли три стакана и бутылка.
— Кончай свои штучки, Фло, — сказал он и разлил джин по стаканам.
— Поставь мой стакан на стол, Эм, — сказала миссис Червински и опять принялась за мою ладонь. — У тебя будет длинная жизнь, Эд. Но тебя ожидает куча неприятностей. Сколько тебе лет? Двадцать? Двадцать один?
— Почти двадцать.
— Тогда эти неприятности начнутся очень скоро. Ты попадешь в ловушку. Мне кажется, это связано со смертью…
— Прекрати. Фло, — сухо прервал ее дядя Эм. — Нас ты не проведешь.
Я взглянул на женщину: ее лицо было совершенно серьезным. Она вздохнула и выпустила мою руку.
— Он не верит во все это, Фло, а когда человек не верит, лучше ничего ему не говорить. Если ты ему предскажешь что-то хорошее, он об этом забудет. А плохое запомнит, и это будет его беспокоить. Ты же прекрасно сама все понимаешь.
— Ты прав, Эм. Мне очень жаль. Я только хотела тебя подразнить, Эд.
Она отстранилась от меня и взяла со стола стакан. Ее рука слегка дрожала, и она пролила немного на ковер.
