— Да, он такой, — сказал он наконец. — Так ты говоришь, он нашел книгу?
— В прошлый сезон кровотечения Окен отправился с нами в море Червя, искал там древние развалины. Но ничего не нашел — только немного золота с какими-то странными символами. Он заявил, что это книга, и, кажется, был от нее в восторге, хотя других таких книг я никогда не видела.
— Она все еще у вас?
Ниока махнула рукой:
— Следуйте за мной. Я принесла ее из хранилища, прежде чем отправиться за вами. — Она нахмурилась. — Похоже, именно это и встревожило Кальву.
Она повела их по лабиринту стеллажей, время от времени кивая кому-нибудь из читателей.
Пока они шли, Волькер случайно заметил ворона, прыгающего по верху одной из полок. Интересно, как птица попала сюда? Казалось, и ворон наблюдает за ним, стараясь не упускать из виду. Он бы, пожалуй, не придал этому значения, если бы не вспомнил воронов в Вышнем городе. И потом на судне Брондта. Волькера даже озноб пробрал. Что если Лугаш был прав, утверждая, что эти птицы — шпионы?
Не успел он что-то сказать, к первому ворону присоединилось еще несколько. Шедшая впереди Ниока остановилась.
— Что?..
Глянув поверх ее плеча, Волькер увидел в проеме среди стеллажей несколько тяжелых столов. На одном стояла оригинальная вешалка, с которой свисало что- то вроде золотистых бусин в кожаной оплетке. Вешалку изучала фигура в черном. На полу без сознания лежали два служителя Ордена. Оба были вооружены, только вот оружие валялось неподалеку — вне досягаемости.
— Кто ты? — резко спросила Ниока. — Что ты здесь делаешь?
Незваный посетитель — посетительница — повернулась. Она была в черном шлеме в виде птичьего черепа, в черной кольчуге и плаще из черных железных перьев. Женщина выхватила из висевших на бедре ножен кривой клинок.
— Братья, клюйте их кости! — крикнула она высоко и звонко.
Вороны, сидевшие на полках и арках, разом взмыли в воздух — и с карканьем устремились к Волькеру и прочим. Приблизившись, птицы претерпели поразительные метаморфозы. Их тела выросли, растягиваясь и выгибаясь, и вот уже стройные воины в черной броне с кривыми, подобными когтям, клинками, хрипло крича, бросились все как один на вошедших — среди метели потерянных перьев.
Лугаш хихикнул.
— Все-таки я был прав, а, человечек?
Глава десятая. ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ ПЕРЬЕВ
Воины в черном ринулись вперед — быстрее, чем Волькер считал возможным. Он едва успел выхватить один из своих многозарядных пистолетов, прежде чем первый из нападавших кинулся на него, целя клинком в голову. Волькер кое-как отбил лезвие пистолетом, но сила удара швырнула его на стеллаж.
— Берегитесь! — крикнул он.
— У нас есть глаза, человечек, — рявкнул Лугаш, выскакивая навстречу воинам. Рокоборец с ревом врезался плечом в живот одного из противников, отбрасывая того назад, и когда боец пошатнулся, Лугаш взмахнул своим багром, распоров врагу горло до самой кости.
Волькер ударил противника в висок рукоятью пистолета, отвоевывая пространство для выстрела, но воин рассыпался вихрем перьев, и пули, не причинив вреда, прошли сквозь него. Волькер едва отпрянул, когда из этого смерча вырвался меч, вонзившись в одну из полок.
Слева Зана, поймав одного из бойцов в черном за капюшон, вогнала его голову, точно увесистый том, в брешь между книгами ближайшей полки. Бывший капитан вольной гильдии развернулась и сорвала с пояса один из кинжалов, встречая следующего бросившегося на нее воина-ворона. Она поднырнула под удар врага и вонзила нож в зазор между его шлемом и доспехами. Воин, сдавленно булькнув, отпрянул, схватившись за горло. Зана подставила ему подножку и нагнулась, чтобы закончить работу.
Тут Волькер потерял ее из виду, занятый своим противником, мечущимся в вихре перьев. Воин-ворон выплюнул заклинание, и черные перья сами понеслись вперед, точно стрелы. Они рвали одежду и впивались в плоть. Волькер метнулся в сторону. Черные сапоги бойца оттолкнулись от боковой стенки стеллажа, и воин-ворон, кувырнувшись, спикировал на упавшего Волькера, который, перекатившись на спину, вскинул самопал. Глаза врага расширились — сухо щелкнул курок. Пуля пробила череп убийцы насквозь, обдав книжные корешки кровавыми брызгами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рядом Рогген, взревев, перевернул стол, укрывшись за ним, и тут же его заслон принял на себя колдовской удар. Столешница покоробилась и задрожала — затвердевшие волоски червя, из которых она была сделана, вдруг обрели подвижность. Жесткие завитки потянулись к рыцарю, и тот с проклятиями принялся их рубить. Волькер, вскочив, кинулся на помощь, перезаряжая на ходу пистоль.
Мимо пронесся Лугаш — с мокрым от крови оружием. Ур-золото в его коже жарко светилось, сжигая вонзившиеся в тело перья. Дуардин вскочил на другой стол, а с него кинулся на женщину в черном. Та повела рукой, и рокоборец врезался в стеллаж — с такой силой, что древний шкаф опрокинулся, зацепив соседний. К счастью, второй стеллаж оказался крепче и устоял. Лугаш упал на пол, на голову ему посыпались книги и свитки.
Волькер слышал, как Ниока что-то выкрикнула, и извивающиеся побеги на столе разом обмякли, залитые золотистым светом. Он взглянул на жрицу, та коротко кивнула. Волькер вскинул пистолет. Глаза женщины расширились, но она, догадавшись, в чем дело, упала на пол. Выстрел поразил выросшего за ее спиной воина-ворона. Волькер помог Ниоке подняться на ноги.
— Ты цела?
— Да. Жаль только, я не взяла свой… О! — Наклонившись, она подхватила боевой молот, принадлежавший одному из павших жрецов. Легко развернувшись, она добила пытавшегося встать раненого бойца. — Дар Заг’мара! — весело воскликнула она и, взмахнув молотом, вступила в бой с новым противником. А Волькер, выстрелив из многозарядного пистолета, лишь выбил из полки щепки: цель улетучилась. Выругавшись, он занялся перезарядкой.
В это время Рогген и Зана, спина к спине, обменивались ударами мечей с воинами-воронами. Лугаш, кряхтя, выпрямился; Ниока отражала стремительные удары противника свирепыми взмахами чужого молота. Волькер, уклонившись от трескучего колдовского разряда, опалившего воздух, выстрелил, вынуждая неприятеля отступить. Он не знал, сколько всего было воронов. Но четверо уже мертвы, это точно. Хотя осталось, наверное, вдвое больше. Он окинул взглядом помещение, разыскивая предводительницу стаи. Если бы он мог до нее добраться…
— Если бы ты мог до нее добраться, то что? — мурлыкнул возле уха тихий голос.
Волькер оцепенел. Лезвие кривого клинка коснулось его горла.
— Твои мысли громче грома, азирит. И твои намерения ясны как день. Я волей-неволей слышу их. — Клинок шевельнулся. — Брось оружие.
Многозарядный пистолет глухо стукнулся об пол. Женщина-ворон мягко рассмеялась:
— Все бросай. Нет… погоди. — Волькер послушался. — Возьми этот, что у тебя за поясом, и пристрели дуардина. Он оскорбил меня.
Волькер нахмурился. Этот вкрадчивый голос проникал в душу, отдаваясь в ней странным эхом. Несмотря на попытки сопротивляться, рука, дернувшись, сама поползла к самопалу. Волькер даже вспотел, стараясь остановиться, но голос пульсировал в сознании, подавляя волю. В голове оглушительно хлопали крылья и хрипло кричали вороны.
А потом вдруг все исчезло. Давление на разум прекратилось, и Волькер оторвал руку от пистоля. И клинок отвели от его горла, так что Волькер поспешно отскочил, подобрав заодно многозарядный пистолет.
За спиной женщины в черном стояла вторая фигура, приставив острие меча к затылку предводительницы воронов.
— Привет, — сказала эта вторая. — Меня зовут Адхема. А тебя?
— Смерть, — ответила женщина в черном, не отрывая глаз от Волькера.
— М-м-м, нет. Нет. На этот титул тебе претендовать не стоит, воробушек. Хотя я бы разрешила тебе попробовать, только чтобы посмотреть, что будет.
— Это единственное имя, которое что-то значит для тебя, — сказала женщина-ворон. — И единственное, которое ты услышишь. — Она тонко улыбнулась. — Сегодня, по крайней мере. А завтра — кто знает? — Она откинула голову и хрипло заклекотала. Волькер, уронив оружие, зажал уши руками. Пронзительный крик встряхнул помещение, вибрируя в стенах, и уцелевшие воины-вороны взмыли вверх, вновь превращаясь в птиц. Стая взлетела визжащим ураганом черных перьев. Предводительница присоединилась к ним лишь долей секунды спустя, и все они, взмыв по спирали к потолку, умчались через открытые окна купола.
