Он крикнул своим, чтобы они разошлись в разные стороны и пошарили в кустарнике, но не разбредались далеко, а сам полез вверх по склону холма. Когда он добрался до вершины, то свернул с тропы направо и углубился в лес, считая, что если яхты где-то спрятаны, то лучшего места для этого не найти. У него было два предположения на этот счет. Одно заключалось в том, что винги обнаружили их и высадили десант, который столкнул яхты с острова и, когда остров ночью двинулся, они остались на равнине. Другое предположение тоже было вызвано присутствием вингов. Возможно, дикари спрятали яхты из боязни, что пираты их обнаружат. Сделать это они могли, затащив посудины по пологому склону бухточки.
С того места, где он сам бы захлестнул веревку вокруг ствола дерева, чтобы затащить яхты на вершину, он увидел все три пропавшие посудины. Они стояли бок о бок рядом со склоном, прикрытые кучей срубленных веток. Их высокие мачты все, кроме наблюдателя, стоящего совсем близко, приняли бы за стволы деревьев.
Грин вскрикнул от радости, повернулся и ринулся сообщить остальным, радостную весть. И тут же врезался в дерево. Бормоча ругательства и потирая разбитый нос, он двинулся дальше уже осторожнее. И снова упал, споткнувшись обо что-то. Дальнейший спуск показался ему кошмарным заговором ночи и деревьев с целью схватить его и удержать на острове. Там, где он легко поднимался наверх, обратный путь сопровождался проклятиями, падениями, ударами ветвей по лицу, попытками колючего кустарника содрать с него одежду и прочими прелестями ночной ходьбы по лесу, когда молнии, как на грех, перестают освещать дорогу. Леди Удача, встревоженная всеми этими ударами и толчками, выбралась у него из-за пазухи и убежала во тьму. Он звал ее обратно, но, видимо, надоел ей уже, и она не вернулась.
На секунду он представил себе фантастическую картину: кошка в качестве поводыря, а он держится за ее хвост и следует за ней сквозь мрак. Но кошки поблизости не было, да и вряд ли эта идея сработала бы. Скорее всего, кошка искусала бы ему руки, пока он не отпустил бы ее. Ничего не оставалось делать, кроме как самому искать обратный путь.
Через десяток минут отчаянной борьбы с лесом, когда Грин вдруг понял, что идет совсем не в ту сторону, он увидел, что облака исчезли. С появлением луны к нему вернулась способность ориентироваться и здраво рассуждать. Он развернулся и уже через несколько минут снова был в укромной бухточке.
— Что случилось? — спросила Эмра. — Мы думали, что ты свалился с края острова.
— Только этого со мной и не случилось, — ответил он, раздраженный тем, что так легко заблудился. Он рассказал им, где находятся яхты, и добавил: — Нам придется спустить одну из них на веревке, прежде чем мы воспользуемся шлюпбалкой. На это понадобится много сил. Все, и дети тоже, поднимайтесь наверх!
Они потащились вверх по склону, забрались на вершину и подтолкнули один из ветроходов к самому краю склона. Грин подобрал одну из мокрых веревок, лежавших на земле, и обмотал ее вокруг дерева, на стволе у которого уже имелась ложбинка, протертая веревками при подобных операциях. Один конец веревки он отдал Майрену с его половиной отряда, а второй привязал к металлическому кольцу на корме яхты и позвал остальных помочь ему столкнуть яхту на склон холма, а держащим веревку велел короткими рывками ослаблять двойную петлю вокруг дерева. Когда судно оказалось возле шлюпбалок, Грин отвязал веревку. Теперь следовало поместить яхту между шлюпбалками так, чтобы ее можно было зацепить и приподнять. К счастью, для этой цели можно было воспользоваться лебедкой и канатом. К несчастью, лебедка была ручная и ей позволили заржаветь. Работать на ней было можно, но с большим усилием и громким скрипом. Шуму прибавилось не слишком много к тому, что уже создал отряд до этого, и только то, что ветер дул с востока, держало дикарей в неведении относительно того, где находятся беглецы.
Легок черт на помине! Гризкветр, отправленный на дерево в качестве часового, крикнул вниз:
— Я вижу факел! Там, в лесу, в полумиле отсюда. Ого! Там еще один! И еще!
Грин спросил:
— Думаешь, они на тропе, которая ведет сюда?
— Не знаю. Но они движутся в эту сторону, кидаются в разные стороны, плутают, как Сэмдру, когда он заблудился в зеркальных лабиринтах Черного Джилкейкана! Да, похоже, они на тропе!
Грин принялся лихорадочно привязывать веревки к осям судна. Он потел от возбуждения и чертыхался, когда его неумелые пальцы ошибались из-за спешки. Но на самом деле он справился с четырьмя узлами меньше чем за минуту, несмотря на то, что время, как ему казалось, помчалось вскачь.
Сделав это, он приказал нескольким женщинам покинуть борт яхты. Только женщинам с маленькими детьми и ребятишкам постарше он разрешил остаться на борту.
— Кто за вас должен крутить лебедку?! — гаркнул он преувеличенно грозно. — Быстро к ней!
Одна из женщин на яхте запричитала:
— Вы собираетесь сами остаться на острове, а нас бросить одних посреди Ксердимура в этой посудине?
— Нет, — ответил он как можно спокойнее. — Мы собираемся опустить вас на равнину. Потом мы вернемся обратно на вершину и сбросим остальные ветроходы, чтобы дикари не смогли догнать нас на них. Потом мы спрыгнем с острова и вернемся к вам.
Видя, что женщины не до конца поверили ему, и поддавшись их жалобным взглядам, он позвал Гризкветра.
— Слезай! И забирайся на яхту!
Когда мальчишка сбежал по склону вниз и остановился рядом с ним, тяжело дыша и поглядывая на него в ожидании поручения, Грин произнес:
— Я посылаю тебя охранять этих женщин и детей, пока мы не присоединимся к вам. Согласен?
— Ладно, — сказал Гризкветр. Он широко улыбнулся и расправил грудь, явно польщенный таким важным поручением. — Я — капитан, пока ты не взойдешь на борт, так?
— Ты — капитан, причем неплохой, — согласился Грин, хлопая его по плечу.
Затем он приказал крутить ворот лебедки, пока яхта не поднялась на несколько дюймов над землей. Как только ржавый механизм с протестующим скрежетом выполнил свое предназначение, он развернул шлюпбалки, перенес яхту над краем острова и опустил ее на равнину. Операция прошла гладко: колеса яхты сразу начали вращаться. Только нос оказался слегка приподнят из-за более сильного натяжения строп, привязанных к носу. Тогда кормовые стропы слегка подтянули, чтобы уравновесить натяжение. Потом, повинуясь жесту Грина, потянули узлы, и те развязались одновременно. Только тогда он вздохнул свободнее: ведь если бы один или два узла отказались соскользнуть так же легко, как остальные, судно могло развернуть боком или задом наперед, и оно бы перевернулось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
