— Почему бы не использовать вампиров? — Спросила я.
— Потому что это обмен шила на мыло. — Калдения прошествовала на кухню. Её волосы были тщательно уложены, её бледно-зелёное платье, которое красиво подчёркивало цвет ее кожи и ее макияж были безупречны. Глаза ее были внимательны, и в ее поведении было что-то королевское, и что-то придающее ей лёгкий оттенок опасности. Ее Изящество в своем репертуаре.
Трое мужчин поклонились. Она кивнула им и приняла чашку чая у Орро.
— Если он использует рыцаря, чтобы победить непобедимого отрокара, то же чувство неприкосновенности, которое сейчас испытывают отрокары, появится у Святой Анократии. Чтобы заставить их сотрудничать и работать вместе, обе стороны должны быть унижены. Он должен потрясти их мировоззрение.
— Я готов рискнуть своей карьерой — сказал Джордж, — потому что я считаю, что это совершенно необходимо. Это не сиюминутное решение.
У меня было ощущение, что Джордж ничего не делал сиюминутно. Если он когда-либо решит спонтанно переспать с кем либо, он, вероятно, все очень тщательно изучит и организует.
Мяч в моих воротах. Оставлять так много гостей без присмотра — сумасшествие. Но Джордж был прав. Чем дольше эти переговоры продолжались, тем больше восстановиться гостиница, но тем больше денег будет стоить нам их присутствие. Саммит должен завершиться в разумные сроки, и все должно было кончиться миром, а не войной. Если на саммите не удастся подписать мирное соглашение, то тумаков будут раздавать очень много, и Гертруде Хант тоже большая порция достанется.
Что делать? Нас не будет, по крайней мере, час. За час много всего может произойти. Офицер Мараис может вернуться с подкреплением. Отрокары могут попытаться пробиться через стены и устроить дебош. Вампиры могут поджечь гостиницу…
Так, пора с этим завязывать. Безумные теории ни к чему не приведут.
Моя мать не одобрила бы этого безрассудного плана. А отец посчитал бы его приключением. Даже от родителей не было помощи.
— Проводи меня до Баха-чар, — сказал Джордж. — Я обещаю, что после того, как мы туда попадем обо всем лично позабочусь.
Если нас поймают, у Джорджа будут проблемы, и у меня, за компанию, тоже.
— Завтрак будет подан гостям в их покоях через полчаса, — сказала я. — В соответствии с расписанием, саммит должен начаться через час после завтрака. Итого, у нас есть полтора часа. Вашим людям придется следить за порядком все это время.
— Это не будет проблемой, — заверил Джордж.
Я встала.
— Нам стоит поторопиться.
* * *
Я села на корточки на полу небольшого магазина. Красивые, бледные ковры закрывали стены и пол, обеспечивая фон для сотни сложных лакированных изделий украшенных с кропотливыми узорами сочного бирюзового, жизнерадостно золотого и ярко-алого. Кувшины в форме экзотических птиц, тарелки, где странные монстры сошлись в битве друг с другом, блюда, показывающие иноземные цветы, заполоняли все прилавки и ждали в каждом углу. Как хорошо, что я взяла с собой очень мало денег, а то я бы ушла отсюда с чем-то.
Джордж, одетый в простой коричневый плащ, сидел рядом со мной на корточках, погрузившись в переговоры с владельцем магазина. Лавочник был так укутан слоями синих и белых лохмотьев, что не было видно ничего кроме глаз и узкой полоски оливковой кожи вокруг них. Он махал руками, пока торговался с Джорджем на незнакомом языке. Его руки выглядели вполне человеческими, но на каждой было только три пальца, кроме большого.
Нам понадобилось двадцать минут, чтобы найти магазин, и мы сидели здесь на корточках так долго, что у меня начали гудеть ноги. Я чувствовала, как утекает время, капля за каплей. Отчасти мне хотелось вернуться обратно в гостиницу. А маленькая частичка меня хотела снова отправиться к Уилмосу, и спросить у него о Шоне.
Торговец поднялся. Джордж встал, и бросил небольшой кошелек ему в руки. Лавочник протянул клубок синей пряжи Джорджу, привязал конец нити к полке, ушел в заднюю часть магазина и вытащил ковер. Утренний свет заполнил лавку. Лавочник поманил нас.
Здорово. Вот волшебная нить. Держись так, чтобы не заблудиться и надейся, что в конце пути тебя не ждет Минотавр. Джордж пошел на свет, позволяя пряже разматываться от клубка, пока он двигался. Я встала и последовала за ним. Огромный сад раскинулся перед нами: ряды и ряды розовых кустов в окружении сорокафутовой стены винного цвета. Тут и там стена перемежалась башнями.
— Где мы? — спросила я.
— Это Ганэр — колледж — сказал Джордж. — В моем мире это место лечения.
Женщина прогуливалась среди роз. Она была примерно моего роста. Ее темно-шоколадные волосы были собраны в консервативный, но элегантный пучок. Серое платье облегало фигуру, спадая тяжелыми складками, подол касался камешков на тропинке, когда она шла. Тонкая, как паутинка подходящая серая ткань была задрапирована, образуя ассиметричную оборку на левом плече. Она, казалось, примерно моего возраста, не особо высокой, сильной или очень впечатляющей.
Я взглянула на Джорджа. На мгновение его холодная маска соскользнула, и я увидела глубокую, всепоглощающую тоску в его чертах. Мой отец безраздельно любил маму. К тому же он с подозрением относился к современному миру. Он понимал его, но тот развивался слишком быстро и его опасности казались отцу преувеличенными. Он рассматривал каждую поездку в магазин как неудачную попытку самоубийства, а каждый крупный город, как рассадник головорезов и воров, поджидающих своих жертв. У него и в мыслях никогда не было запретить маме делать то, что она хотела. Но иногда, когда мама собиралась уходить по делам, особенно если ей нужно было ехать в город, он смотрел на нее именно так, словно больше всего на свете хочет обнять ее и держать с собой в безопасности.
Выражение мелькнуло и исчезло с лица Джорджа, но было уже слишком поздно. Я его увидела. Космический арбитр не был безупречным.
Джордж начал спускаться вниз, и я последовала за ним. Когда мы где-то в тридцати футах были от женщины, она остановилась.
— Это достаточно близко.
Джордж остановился.
— Ты меня очень разозлил. — Она говорила с незнакомым, но интеллигентным акцентом. — Я не люблю злиться, Джордж. Я очень усердно работаю, чтобы избежать эмоций. Ты должен уйти.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он.
Она развернулась. Я почти никогда не завидовала женщинам. Если это случалось, то обычно потому, что я отправлялась за покупками. Я стояла в очереди, скучала, и если журнал «Пипл» или какая-нибудь другая газетенка привлекали мое внимание, то я их покупала, потому что чувствовала себя виноватой, если ставила их назад, после того как пролистала. Я смотрела на актрис и моделей за чашечкой чая, и иногда мне хотелось, чтобы мои глаза были больше, а губы полнее. Но актрисы и модели были абстрактными людьми: наполовину реальность, наполовину отретушированное совершенство. Эта женщина была реальной, моего возраста, чуть выше ростом и она была невероятно, потрясающе красива без помощи фотошопа. Ее кожа была светло-золотистого оттенка, идеально полные губы, высокие скулы и глаза, похожие на горький шоколад, под почти черными бровями. Когда вы ее видели, не хотелось отрывать от нее взгляд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
