Вообще, я, конечно, сильно рисковал по сути беря его на понт. По сути, я его вчистую провоцировал. А начало девяностых такое бешеное время, что вот так откровенно брать на понт прожженного бандюгана фактически означало подписать себе смертный приговор. Всё-таки это не пацан, промышляющий по вечерам гоп-стопом, а матёрый преступник, на счету которого наверняка уже десятки трупов. Ему терять нечего: одним больше — одним меньше… сроку это не прибавит. Но, с другой стороны, особого выбора у меня тоже нет.
Вариантовский бандит передернул ствол, показывая свою запредельную решимость. Ага-ага, боюсь не могу, коленки вон трясутся.
— Ты чё, не понял, что ли? — презрительно сплюнув на асфальт, повторил он. — Последний раз по-хорошему предупреждаю: отпрыгнул в сторону! Я свой ствол не для понта ношу! Шмальну, как два пальца обоссать!
— А никто ни про какой про понт и не базарил, — как можно спокойнее ответил я. — Но ты прикинь, что будет потом.
— Потом тебя с асфальта будут соскребать. И матушка твоя, если жива, будет рыдать и таскать цветочки на могилку, — пацан явно хорохорился.
Такие обычно как раз понтуются больше всех, а реальных, сколько-нибудь значимых дел от них не дождешься. Впрочем, это вовсе не означало, что он не способен выстрелить.
— Да я не про это, — покачал я головой.
— А про что? Чего ты здесь, в натуре, свои гнилые базары разводишь? Тебя в детстве не учили в чужие дела не лезть?
— Допустим, ты сейчас в меня шмальнешь, — все так же тихо продолжал я, стараясь не обращать внимания на переход на личности. — Может, ты после этого сбежишь, а может, и присядешь. Надолго присядешь, по мокрому.
— Мне по хрен, — проорал бандит. — Я на зоне уже был, зона мне дом родной!
«Ишь ты!», — усмехнулся я про себя. — «Видал я таких крикунов. Тебя на недельку в пресс-хату запустить… или в обычную, но с историей, что ты замочил правильного пацана. А потом бы все и посмотрели, какой там тебе дом родной».
— Дом, говоришь, — произнес я. — А ты не подумал, что своей стрельбой ты подставишь тех пацанов, которые все это организовали, — Я кивнул головой в сторону дворца спорта, где шел турнир. — А там, как ты, должно быть, наслышан, задействованы очень серьезные и непростые люди. И вот этим серьезным и непростым людям ты мало того что сорвешь все дело, к которому они долго готовились — ты подкинешь им проблем на ближайшие несколько лет. Шухер на международном турнире с мокрой развязкой. Как следствие — невозможность спокойно развивать свой бизнес и решать важные вопросы, и не только в Москве. Масштаб ситуации просекаешь? Как думаешь, серьезные люди будут тебе сильно благодарны за такой подгон? И что они захотят сделать с тем, кто им все эти проблемы организовал? А сделать они смогут все, на что хватит их фантазии — ты их знаешь лучше меня.
Бандит замолчал и явно задумался. Желание выйти победителем из схватки боролось в нем с инстинктом самосохранения.
— Пусть этот вон свой ствол тоже уберет, — наконец выговорил он, кивнув на противника со стороны Заура.
— С хрена ли я должен убирать? — осклабился тот. — Я вообще-то охрана, а тут бычка началась.
— Убери-убери, — повторил я. — Из-за чего хоть кипиш-то начался?
— Вот этот, — кивнул зауровский, — зацепил своим драндулетом зеркало у моей тачки.
— Каким ещё драндулетом? — уточнил я.
— Понтовым, — бандит махнул рукой куда-то в сторону скопища автомобилей.
Я посмотрел в ту сторону. Чуть приглядевшись, действительно увидел навороченный «Харлей-Дэвидсон», оставленный возле черной иномарки — отогнать, видимо, то ли не успели, то ли не захотели, чтобы виновный не дал заднюю. «Да уж, реально понтярщики вы, ребята» — подумал я. Дело в том, что «Харлей», этот символ американской жизни и всемирного байкерского движения, был полностью выкрашен в цвета российского флага. На фоне однотонных черных импортных машин смотрелось это все, прямо скажем, аляповато.
— Понятно, — сказал я. — По поводу тачки разборку лучше отложить на потом. Когда турнир закончится. А оружие нужно убрать. Не хватало ещё нам тут общее мероприятие срывать из-за личных предъяв.
— Мы стволы сдавать не будем, — покачал головой зауровский. — Мы охрана. Нас поставили за порядком следить. Если вдруг кипиш какой — мы чем буйных усмирять начнем? Кулаками, что ли?
Резон в его словах был. Охрана без оружия — как водитель без руля. Да и, учитывая количество представителей разных группировок в зале, инциденты были вполне возможны. А охранники все же подчинялись напрямую Зауру, с которым была какая-никакая, а договоренность. И, несмотря на периодически возникающие зарубы по мелким поводам вроде снесенного автомобильного зеркала, совсем уж отвязную самодеятельность они вряд ли бы себе позволили.
Я вопросительно повернулся к стороне Вариантовских.
— Не-не, — запротестовал тот, который был активнее прочих и стоял чуть впереди. — Это что такое получается? Значит, мы сейчас стволы сдадим, а они со стволами будут ходить? Чтобы они нас тут всех положить смогли в любой момент?
— А у них работа такая — со стволами ходить, — сказал я. — Они мероприятие охраняют. А ты сюда пришел как зритель. И будь добр, как и все остальные зрители, подчиняться общим правилам. Для общего же блага.
— Я не понял, ты чё меня тут, за беспредельщика держишь, в натуре? — бандит, похоже, начал заводиться. — Да если б я хотел кого-то тут положить, тут бы уже жмурики в два ряда валялись!
— Не сомневаюсь, — ответил я. — И ни за какого беспредельщика тебя не держу. Я уверен, что у тебя по жизни позиция правильная и своих ты подставлять не будешь. И раз уж эти правила обговорены со всеми, то и твои старшие в курсе.
— Слышь ты, чучело, — взорвался бандит. — Ты кто такой вообще? Ты мне ещё за старших по жизни пояснять будешь? А ты сам-то чьих тут, фраерок? Может, для начала ты…
Когда мирные переговоры не приносят результата, а только дополнительно раскаляют обстановку, нужно действовать резко. Иначе тебя опередят, а этот расклад уж совсем не предвещает ничего хорошего. Я сделал вид, что отвлекся на что-то сзади быковавшего бандюгана, внезапно приблизился к нему и, не дав ему закончить фразу, со всей силы ударил его лбом по носу. Из морды быка брызнула кровь.
— Ты че, сука, совсем рамсы попутал? — заорал бандит. — Ну все, молись, падла! За упокой своей душонки!
С этими словами он передёрнул затвор. Его дружки, восприняв это как призыв к действию, вскинули стволы, готовясь к настоящей разборке.
«Ну вот и все, Сережа-Боец», — успел подумать я. «Зауровские за тебя сейчас хрена лысого впрягутся, да и толку-то с них, если ты стоишь на два метра впереди всех и уже на прицеле. Измельчат в фарш раньше, чем успеешь до ствола дотянуться. Значит, так и закончится твое путешествие во времени. И бандитская деятельность заодно. Интересно, какие годы жизни на памятнике напишут…»
— Братва, босс! — раздался уважительный шепот впереди меня. Как по команде, вариантовские опустили стволы и мигом потеряли ко мне интерес. Я посмотрел в ту же сторону и увидел картину, которая отлично вписывается в каждый второй боевик о главарях мафии.
К зданию дворца неспешно подъехал черный Мерседес последней модели с тонированными стеклами. Вслед за ним припарковалась такая же тонированная наглухо «БМВ». Из «Бэхи» выскочил накачанный бычара в кожаной куртке, подбежал к «мерсу» и почтительно открыл заднюю дверцу. «Может, наконец-то наш тренер-полковник приехал», — с надеждой подумал я. «Сейчас всю эту ораву свинтят и все разрешится». Но с пассажирского сиденья вышел не кто иной, как Вариант собственной персоной!
Ситуация, как и прошлой ночью, менялась так стремительно, что мысли в моей голове не успевали сменять друг друга.
«Кгхм. Ну что ж, в принципе тоже неплохо. По крайней мере, Вариант — бандит серьезный и крошилова на пустом месте не допустит. Тем более что здесь и его интересы имеются. А там разберемся. Блин, но где же Степаныч, а? Черт бы его побрал с его операциями!»
