Мастер Йувейн отошел к краю дороги и исследовал массивную медвежью голову. Он заглянул в остекленевшие темные глаза и раздвинул челюсти, чтобы проверить зубы.
– Возможно, он болен бешенством. Хотя на вид не похоже.
– Да, не похоже, – согласился я, в свою очередь изучив медведя.
– Что же тогда заставило его на нас наброситься? – спросил Мэрэм.
Лицо мастера Йувейна посерело, словно он съел что-то дурное.
– Если бы этот медведь был человеком, я сказал бы, что это гуль.
Я в ужасе уставился на медведя и неожиданно понял, что болезнь, которую я ощутил тогда, гнездилась не в теле его, а разуме.
– Гуль! – воскликнул Мэрэм. – Ты хочешь сказать, что Мор… что лорд Лжи подчинил себе его волю? Я никогда не слышал о животных-гулях.
И никто не слышал. По моей спине пробежал холодок. Неужели Морйин – или кто-нибудь, кроме самого Темного, Ангра Майнью, – может обладать такой силой?
Словно отвечая на мой вопрос, мастер Йувейн вздохнул.
– Похоже, что его умение, если так его можно назвать, растет.
– Ну раз он мог послать одного медведя для того, чтобы убить Вэля, то пошлет и другого. – Мэрэм выглядел весьма встревоженно. – Или волка, или…
– Вряд ли, – прервал его мастер Йувейн. – Мужчина или женщина, ставшие гулями, – вещь очень редкая. Они должны быть открыты тьме, их разум должен быть готов. Думаю, что животные-гули, если они вообще существуют, встречаются еще реже.
– Вы уверены? – настаивал Мэрэм.
– Нет, – ответил мастер Йувейн. Он неожиданно вздрогнул и поплотнее закутался в плащ. – Но я знаю , что мы должны миновать этот проход до темноты.
– Да, – согласился я. Набрав пригоршню снега, я попытался отчистить с себя кровь, и Мэрэм поступил так же. Снова привязав Танара к Эльтару, я взобрался на своего черного жеребца и направил его по дороге.
– Ты хочешь ехать дальше? – удивился Мэрэм. – Не лучше ли вернуться в крепость?
Я показал в сторону Врат.
– Трайа находится там.
Мэрэм оглянулся на форт и на дорогу, что вела назад к Лебяжьей долине. Должно быть, он вспомнил, что там его ждет лорд Харша. Я заметил, что рука друга непроизвольно дернулась к тому месту, до которого не добралась кэлама старого лорда.
– Пожалуй, возвращаться не стоит, – проворчал он, в задумчивости почесав кудрявую бородку.
Мэрэм взобрался на своего все еще дрожавшего гнедка, то же сделал и мастер Йувейн. Я улыбнулся Мэрэму и наклонил голову.
– Спасибо за то, что спас мне жизнь.
– Я спас тебе жизнь? – Он улыбнулся в ответ, словно бы я собственной рукой посвятил его в рыцари перед лицом тысяч лордов. – Ну так позволь мне спасти ее еще разок. Кому охота ехать в Трайю? Пожалуй, настало время вернуться мне в Дэли. Мы все можем туда направиться. Ты будешь с почетом принят при дворе моего отца и…
– Нет, – сказал я. – Спасибо за щедрое предложение, но мой путь лежит в другую сторону. Ты со мной?
Мэрэм выпрямился в седле и бросил взгляд на обезглавленного медведя, а затем на меня, моргая из-за жалящих порывов снега с дождем.
– Разве я не говорил тебе, что еду с тобой? – сказал он наконец, облизнув губы. – Разве ты не мой лучший друг? Конечно, я с тобой!
С этими словами он сжал мою руку, я ответил на рукопожатие, и мы с Эльтару двинулись вперед по дороге. Мэрэм и мастер Йувейн ехали вслед за нами. Мне жаль было покидать непогребенного медведя в луже крови, но ничего иного не оставалось. Может быть, завтра один из патрулей лорда Эвиана наткнется на тушу и позаботится о ней. Так что мы направили лошадей в темную пасть Врат Телемеша, собираясь с духом для того, чтобы спуститься вниз, в Ишку.
Глава 7
Врата мы миновали без приключений, хотя Мэрэм постоянно ахал. Ибо, как он обнаружил, каменные стены по обеим сторонам сверкали алмазами. Огонь красного джелстеи Телемеша, проплавивший коридор в горах, вскрыл множество жил этих сверкающих кристаллов. В честь своего великого деяния горделивый Телемеш приказал никогда не вынимать их; его не ослушались. Я подумал, что красота алмазов призвана как-то скрыть длинную рану в земле. Однако многие гости Меша – и в первую очередь ишканы – жаловались на нарочитую демонстрацию богатства моего королевства. Король Хэдэру часто винил отца в том, что тот таким образом над ним насмехается. Отец не внимал этим жалобам; он только сказал, что намерен блюсти закон Телемеша так же, как блюдет Закон Единого.
– Но почему мы не можем хоть один камешек взять? – спросил Мэрэм, когда мы уже почти проехали сквозь Врата. – Продали бы его в Трайе…
Мэрэм, должно быть, не понимал, о чем говорит. Кто отвратительнее торговца алмазами? Только тот, кто продает мужчин и женщин в рабство.
– Давай, никто не узнает!
– Мы будем знать, Мэрэм. – Я посмотрел на истертые камни прохода, где среди пятен нанесенного ветром песка и лошадиных катышей сверкали алмазы. – Кроме того, говорят, что всякий, кто украдет один из этих камней, сам станет камнем.
Потом долго – даже после того, как мы выехали из ущелья и стали спускаться в Ишку – Мэрэм смотрел на каменные глыбы по сторонам, словно на похитителей, пытавшихся скрыться с бесценными сокровищами. Но когда приблизились сумерки, его страсть к алмазам исчезла, словно бы улетучилась вместе со светом дня. Тема монологов сменилась: теперь мой друг думал лишь об очаге и горячих бифштексах на ужин. Когда мы добрались до лесистых склонов горы, дождь со снегом перешел в ливень, и Мэрэм был решительно настроен переночевать сегодня в тепле под крышей.
Достигнув крепости ишканов, что охраняла проход с этой стороны, мы остановились, чтобы спросить, нет ли поблизости постоялого двора. Командир крепости, лорд Шэдра, сказал, что нет. Он принес извинения за то, что не может позволить мешскому рыцарю находиться в стенах его крепости, и направил нас к домику лесоруба, жившего милей дальше.
Под ледяными струями дождя мы свернули на боковую дорогу, как нам и велел Шэдра, и в центре изрядно вымокшей рощи отыскали домик, ничем не отличавшийся от горных домов Меша. Лесоруб, Людэр Нэрат, вышел нам навстречу. Выяснив, что привело путников на его порог в эту ненастную ночь, он пригласил нас разделить с ним хлеб, соль и очаг. Казалось, лесоруб решил доказать, что гостеприимство ишканов не уступит мешскому.
Нам выделили запасную спальню, принадлежавшую когда-то старшему сыну, который погиб на войне с Ваасом. Жена Людэра, Мэша, приготовила легкий ужин. Мы сидели у огня и ели жареную форель и суп из ячменя, грибов и лука. На столе еще были хлеб и масло, сыр и орехи, а также крепкое темное пиво, слегка отличавшееся по вкусу от того, что варят в Меше. За огромным столом сидели три дочери хозяина и младший сын, взиравший на меня с великим любопытством. Я чувствовал, что мальчика так и тянет потрогать кольца моей кольчуги. Но его сдержанность надежно скрывала природное дружелюбие, так и просившееся наружу. То же можно было сказать и о Людэре и всей его семье. Не важно, что я провел свое детство в лесах, лишь немного отличавшихся от этих, и слушал те же послеобеденные истории у горящего очага. В конце концов я рыцарь Меша и когда-нибудь могу встретиться с Людэром в битве – как и с его последним оставшимся сыном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
