– Тогда выкладывайте с чем пришли.
– У меня родился десятый внук.
– Поздравляю.
– Не спешите… Так вот по этому, весьма плачевному для меня случаю, я решил дать в «Ласточке» концерт и пригласить людей, которые мне симпатичны. Вы относитесь к их числу, поэтому жду вас сегодня к половине девятого.
– Спасибо, с удовольствием приду. И если разрешите, с женой.
– С той прелестницей, что вы у нас когда-то были?
– Нет, я женился совсем недавно, и это другая женщина.
– А вы не ошиблись? Та была неотразима.
– Да, Ирочка очень красивая девушка. Но, увы, у нее уже был жених…
– Ну что же, я буду рад вас видеть в обществе той, кого вы сочтете себя достойной. Итак, жду. – Корзон залпом допил остывший чай и поднялся. Олег поднялся следом:
– Вы сказали, что рождение очередного внука для вас плачевный случай. Почему?
– Когда вам будет столько же лет, сколько мне, вы поймете, что десятый внук может оказаться последним при вашей жизни. А это всегда грустно сознавать. – И Корзон улыбнулся печальной улыбкой, которая соединила в себе одновременно всю скорбь и юмор еврейского народа. Возразить Олегу было нечего, и он проводил Моню до двери.
Сутягин позвонил ровно в одиннадцать. Он успел посоветоваться с членами списка, и они готовы приехать сегодня в офис Голенева сразу после работы. Шесть часов вечера Олега вполне устраивали. Попрощавшись с Сутягиным, он тут же позвонил по телефону, который ему при встрече выдал полковник Марджаков.
– Вас слушают. – Ответил мужчина на другом конце провода.
– Я звоню с разрешения Ильи Семеновича Мар… – Договорить Голеневу не дали.
– Я в курсе. Когда и где?
– У меня в офисе в восемнадцать часов.
– Дождитесь моего человека. Его зовут Валентином. – И мужчина положил трубку.
Через пятнадцать минут Лина доложила, что явился электрик из «горэнерго» и просит проводить его к директору. В кабинет вошел малый в синем комбинезоне на голое тело и с чемоданчиком в руках:
– Меня зовут Валентин. Попросите секретаршу, чтобы сюда десять минут никто не входил, и она тоже.
Дождавшись, когда Олег распорядится, Валентин положил на стол директора свой потертый чемоданчик и раскрыл его. Голенев увидел пачки денег.
– Все купюры помечены. Разложите их по конвертам, как сочтете нужным.
Голенев кивнул, раскрыл свой ящик и переложил деньги в него. В чемодане остался странный предмет, напоминающий пепельницу. Валентин выложил его на стол.
– Это микрофон. В начале разговора закурите, и передвиньте пепельницу.
– Я не курю.
– Один раз придется. А теперь мне надо осмотреть помещение. Предупредите вашу секретаршу, чтобы меня всюду пустили.
Олег проводил «электрика» и, попросив Лину показать ему офис, вернулся к себе. Оставшись в одиночестве, он внезапно ощутил странное волнение. Голенев был уверен, что поступает правильно. Перестройка Горбачева дала ему возможность заработать своим трудом и смекалкой большие деньги. Он честно платит налог. Мало этого, кооператив помогает местному детдому строить светлую современную столовую и спортзал. Остальные деньги он перечисляет в Глухов на счет строительной компании. Но это его личное дело. Покончив с цементным заводом, он вполне бы мог помогать инвалидам афганцам, поддерживать семьи погибших, опекать сирот и в других городах. А эти бездельники хотят поживиться, ничего не делая. Все это было так. Но Олег понимал, что и у чиновников есть семьи. Они растят ребятишек, возможно, любят своих родителей, жен или любовниц. Они живые обыкновенные люди, а он сегодня отправит их всех в тюрьму. И от этих мыслей на душе становилось гадко. Но он знал, что сделает это. Чтобы не было стыдно за свою страну, надо научить граждан жить по закону. Раньше законом распоряжались вожди. Теперь все по-другому. Теперь все зависит от самих людей. Как они себя поведут, такой и станет его страна.
За трудными мыслями не заметил, как достал из ящика пачку «Мальбора» и закурил. «Господи, теперь придется бриться наголо» – вспомнил он о споре с Ленькой Касаткиным, но было уже поздно.
В квартире Постниковых зазвенел будильник. Юлик вздрогнул, приподнялся, удивленно похлопав ресницами, сообразил, что каникулы, и снова упал на кровать, натянув одеяло на голову. Летом в школу дети не ходят, но для родителей каникулы пока никто не придумал. Татьяна набросила халат и, спотыкаясь со сна, двинула на кухню. Мэр любил завтракать манной кашей и крепким кофе. Ностальгическая любовь к каше у него сохранилась с приюта, а кофе вошло в рацион после поездки в Батуми, где этот напиток умелые мастера выпекали на горячем песке. Татьяна так готовить не научилась, но для европейской женщины справлялась вполне пристойно. В метаньях между ванной и кухней завтрак постепенно дозревал, и она еще успевала умыться. Мужа Татьяна не поднимала до последнего момента. Тихон каждый день работал допоздна, и она его жалела. Но момент настал. Маленький кухонный стол вместил тарелку с ветчиной, манную кашу, батон белого хлеба и кофейник. Сама Таня завтракала позже с сыном. У нее продолжался отпуск, и она могла немного расслабится.
– Тиша, вставай! – Она сдернула с мужа одеяла и дождалась, пока в его глазах появиться осмысленное выражение. После этого он все делал самостоятельно. Пока он брился, она спустилась вниз к почтовому ящику. Мэр любил за завтраком почитать газету. Вернувшись, застала мужа за столом. Он молча вынул газету из ее руки и так же молча развернул. На первой странице увидел свою физиономию. Не сразу понял смысл заголовка. Уж больно нелепо выглядела его фамилия рядом со словом «криминал».
– Таня, дай мне очки. – Крикнул он в сторону комнаты. Пока она несла, уже половину статьи прочел.
– Почему не ешь? Каша уже остыла. – Постников не ответил, напялил очки и продолжил чтение.
– Вот полюбуйся. – Он бросил жене газету с видом, будто уличил супругу в измене.
Таня удивленно посмотрела на мужа, потом на газету. Заметив фотографию Тихона на первой полосе, стала читать:
– «Постников продался криминалу»… Что это?
– Пока, так сказать, заголовок. Читай дальше, поймешь.
– «Из письма возмущенных читателей нам стало известно, что мэр города Тихон Постников не брезгует деньгами бандитов. Так, скандально знаменитый уголовный авторитет Геннадий Кащеев финансирует ремонт детского дома в городе». – Но это же бред, Тиша!
– Читай дальше.
Татьяна брезгливо отодвинула газету:
– Не хочу пачкаться…
– Читай, читай. Там еще интереснее.
Татьяна послушно продолжила:
– «Так же на сомнительные средства своего дружка Постников развернул строительство цементного завода. Кстати, Геннадий Кащеев и Олег Коленев близкие друзья. Недаром из нашего города прямо в аэропорт Домодедово гастролера с юга доставил Мерседес Кащеева. Бандит бандита видит издалека. Уж не ходит ли наш мэр по ночам с кастетом в вышеупомянутой компании. Ведь не за горами выборы. Показать свою заботу о горожанах самое время. Но мы не хотим его подачек на кровавые бандитские деньги»… – Татьяна отбросила газету, как ядовитую змею: – С меня довольно!
Постников газету подобрал:
– И заметь, без подписи.
– Здесь же сплошная брехня! Причем тут Олег и Кащеев? Какой Мерседес?
Постников задумался:
– Знаешь, Таня, я говорил с Олежкой по телефону. Он за Кащеева поручился и не скрывал, что они общались…
– Ничего не понимаю! – Воскликнула Таня: – Олег ненавидит бандитов. Как он мог общаться с этим подонком?
– Я тоже пока не все понимаю. Попробуем разобраться. – Постников отодвинул так и не выпитый кофе и встал из-за стола: – Мне всегда говорили, что политика штука грязная. Я не верил. Может быть, они правы?
– Вызови на ковер этого гада Прудкина. Пусть объяснится.
– А вот этого, милая, я делать не стану. У нас свободная, так сказать, пресса. Еще не хватает, чтобы на меня навесили ярлык маленького диктатора.
Тихон ушел на работу, а Татьяна так и осталась сидеть у стола. На полу, возле ее правой ноги, обутой в мягкий домашний тапок, валялась газета «Новости Глуши» с портретом ее мужа на первой полосе. В слове «Глуши» ударение ставилось на первом слоге, поскольку своим именем районная газеты была обязана тихой, живописной реке, протекающей через их маленький русский городок.
Кащеев любил лежа в постели считать деньги. Причем делал он это на животе своей обнаженной подруги. Мака могла лежать неподвижно часами и смотреть в потолок, поскольку он был зеркальный, на свое отражение. Молодая женщина себе очень нравилась. Без одежд, которые Мака дома носила редко, пассия бандита напоминала статуэтку скульптора модерниста, решившего создать деву-скелет, наделив ее при этом своеобразной привлекательностью. Ее маленькая грудь, казалось, растет прямо из ребер. Позвонки легко просчитывались не только на ощупь, но и визуально. Длинные стройные ноги не скрывали костяной конструкции. Но что-то завораживающее в этом тонком существе все же имелось. Или врожденная элегантность движений, или пластика голодной кошки, а возможно, и затаенный огонь в темных, не мигающих глазах.
