Но раньше бандита позвонил Олегу Тихон Постников. Руфина Абрамовна пришла к мэру за советом, как ей поступать. Некий Кащеев решил за свой счет отремонтировать приют.
– Олег, объясни что происходит? Кащеев напугал Руфину. Приехал в детдом, сказал, что затевает, так сказать, ремонт. На тебя ссылался. Ты в курсе? – Удивленно вопрошал мэр.
– Нет, Тиша, об этом я ничего не знаю. С Кащеевым я перед отъездом виделся. Он оказал мне серьезную услугу и божился, что с криминалом покончил.
– Почему ты меня не оповестил?
– Не успел, Тиша.
– Что делать?
– Он же ремонт предложил? Пусть грехи замаливает. Кто знает, вдруг совесть у человека проснулась.
– Он не человек, а, так сказать, бандит. Боюсь такого к детям подпускать.
– Дай мужику шанс…
– Под твою ответственность.
– Хорошо, Тиша. Я отвечаю. – Голенев положил трубку. Информация требовала размышлений, но времени на это у Олега не было. Через полчаса в аэропорт Адлера приземлялся самолет с его молодой женой.
Тоня вышла в зал аэровокзала с небольшой спортивной сумкой на плечах. Увидев мужа, она остановилась и покраснела. За неделю, что молодая женщина провела в семье, она успела многое обдумать. Нередко ее посещала мысль, что ее любимый слишком торопливо решился на брак и, вполне возможно, теперь об этом жалеет. Тем и объяснялась ее нерешительность при встрече. Тоня готовилась сразу высказать Олегу свои сомнения, и если он захочет вернуть себе свободу, она смирится. Но Голенев так обрадовался, так засветились счастьем его глаза, что она тут же забыла все свои тревоги и крепко к нему прижалась.
– Я тебя еле дождался. – Воскликнул Олег, поцеловал жену в губы и повел к машине.
– У вас и вправду жара. Когда ты рассказывал, я не очень верила. А теперь сама вижу – настоящее пекло.
– А ты раздевайся. У нас в кофтах барышни не ходят. Даже замужние…
В машине Тоня кофту сняла. Хоть Олег и припарковался в тени, салон все равно накалился, как духовка. На скорости ветерок немного их охладил.
– Ой, Олежек, подожди! – Вдруг закричала Тоня. Голенев резко затормозил:
– Что случилось?
– Это же море! – Тоня в первый раз видела такую массу синей мерцающей под солнцем воды. Олег понял ее восторг и изумление. Для него море уже успело стать обыденной частью пейзажа. А для нее эта первая встреча.
Тоня выскочила из машины, перебежала дорогу, едва не угодив под колеса катившего навстречу грузовика, и бросилась к берегу. Ступив на гальку, скинула туфельки и шагнула в море.
Олег шел следом, с намерением отругать жену за беспечность на дороге, но увидев, как она трогает набегавшую волну, как пробует кружева пены на вкус, выговаривать ей ничего не стал.
– Тонька, ты еще накупаешься, а у меня через сорок минут деловая встреча. Давай я тебя отвезу домой. Кстати, наш домик стоит прямо на море.
– Ну погоди, хоть минуточку. Оно такое живое и ласковое. Я никогда не думала, что море такая прелесть!
Минуточку он подождал. Затем поднял жену и понес в машину.
А через пять минут они уже притормозили у калитки. Супруги Неледины ждали постояльцев у накрытого стола.
– Господи, какая она у вас молоденькая! – Воскликнула хозяйка. Алексей Михайлович держался строже. Но Олег видел, что и ему Тоня понравилась. Нина Петровна усадила гостью рядом с собой и потчевала не переставая. Для завтрака радушная дама приготовила столько еды, что ее хватило бы для взвода спецназа. Но за столом Олег долго сидеть не мог. Оставив жену на попечении гостеприимных хозяев, он покатил на деловую встречу.
Полковник КГБ Илья Семенович Марджаков хоть и ушел на пенсию, но продолжал следить за всем, что происходит в стране. Опытный чекист к переменам Горбачева относился настороженно, но без злобы.
Он знал о дружбе Михаила Сергеевича с бывшим шефом Лубянки Андроповым, которому был чрезвычайно предан. Полковник видел, что Горбачев разворачивает стратегию Андропова, но слишком либерально. Огромная империя требовала жесткого руководства из центра, а Горбачев вожжи ослабил. Последний Съезд народных депутатов показал всю опасность такого послабления. Делегации прибалтийских республик тут же воспользовались возможностью высказать свою ненависть к России. Они рвались выйти из состава Союза пока под благовидным предлогом экономической самостоятельности. Но лиха беда начало…
С другой стороны, жесткие процессы, начатые Гдляном и Ивановым в Средней Азии, доведшие руководителя Узбекистана Рашидова до самоубийства, Марджакову не очень импонировали. Нельзя публично рушить идеологические столпы многонациональной страны так откровенно. Есть масса способов наказать виновных, не бросая тень на святыни режима. Первый Секретарь ЦК Республики вором быть не может. Во всяком случае, об этом нельзя говорить публично. Чтобы сместить человека такого ранга, есть масса других способов. Среди них и уход на заслуженный отдых по возрасту, и по состоянию здоровья, или перевод на другую руководящую работу, например, послом в Африку… Да мало ли пристойных путей, давно отлаженных и проверенных временем.
На юге страны также происходило много странного. Смещались руководители ростовской прокуратуры. Кое-кто из них уже был арестован. Шли перестановки и в структурах МВД. Марджаков читал все местные и основные центральные газеты, выписывал в блокнот фамилии чиновников, подвергнутых репрессиям, и пытался анализировать полученную информацию. В саду его дома пряталась тенистая беседка. Ее окружали мандариновые деревья и густо обвивал куст винограда. С лозы свешивались крупные гроздья. Ягоды уже наливались соком, хотя до синеватой черноты спелой «Изабеллы» требовалось не меньше месяца.
В этой беседке Илья Семенович читал прессу и размышлял о большой политике. Но сегодня на круглом столике вместо газет стояла бутылка сухого вина, сыр и фрукты. Чекист ждал кооператора Коленева. О том, что бывший афганец ищет встречи, ему сообщил отставной майор Скворцов, также прошедший афганскую войну с ротой саперов. В операциях так называемого Ограниченного контингента Илья Семенович не встречал Скворцова. Они познакомились позже уже в Лазоревске, в клубе ветеранов. Но общие знакомые среди афганцев у них нашлись. А тут майор явился и сообщил, что знаменитый кооператор, покончивший с бандитом Турком, хочет его видеть.
Олег прибыл точно, как они договорились, в одиннадцать ноль-ноль. Илья Семенович встретил гостя у калитки, пожал ему руку и повел в беседку:
– Я понял, что вы не хотите афишировать нашу встречу, а здесь нас никто не увидит и не услышит.
Голенев присел на скамейку и огляделся. Сад чекиста имел немного запущенный, но вполне живописный вид, а Олегу слишком подстриженная природа никогда не нравилась:
– У вас тут здорово. – Похвалил он хозяина.
– Спасибо. Мне тоже нравится. – Улыбнулся полковник: – Итак, я вас внимательно слушаю.
Они проговорили больше часа, хотя тема визита была давно исчерпана. Но два бывших афганца всегда найдут, что вспомнить. Марджаков поинтересовался, где ранило Олега. Услышав, что тот попал под обстрел РС на подступах к Кандагару и получил тяжелые осколочные ранения, полковник признался, что и сам воевал в тех местах. Только на полгода раньше Голенева.
Бывшая столица Афганистана Кандагар из всех крупных городов ДРА находилась ближе всего к пакистанской границе. Илья Семенович разрабатывал операции по перехвату караванов с оружием. Те шли из Пакистана, а перевалочные базы «духов» располагались как раз в кандагарских окрестностях. Для наших вертолетчиков особенно опасными оказались прибывающие из Пакистана американские Стингеры. За ними и вел охоту чекист.
Распрощавшись с полковником, Олег сел в машину, распахнул окна и поехал в офис. Но по дороге понял, что работать сегодня не сможет. Перед глазами стоял образ Тони, целующей морскую пену. Нетерпеливый супруг резко развернулся и поехал домой. Жену он застал в комнатах их нового гнезда. Тоня доставала вещи из дорожной сумки и аккуратно их раскладывала. Он обнял ее сзади и потащил на диван.
– Неудобно… Давай подождем до вечера. – Шептала Тоня, но он не слушал. Она опять, как тогда в домике, сначала лишь отдавалась его напору, но постепенно разгоралась сама. Но Олег теперь был с ней другой, он брал ее нежно и бережно. Эта была его женщина, его близкое и родное существо. Знакомиться им было уже не нужно. Он помнил ее тело, как ученик помнит наизусть стишок букваря.
Они не заметили, как пришел вечер. Из домика можно было выходить на пляж прямо в купальниках. Олег натянул плавки, подождал, пока наденет купальник Тоня, и потянул ее на берег. Народ загорал и купался метров за триста от них, где начинался песчаный пляж. Здесь же берег покрывала галька, и море оставалось пустынным. Они плавали, резвились в волнах и радовались морю и друг другу. Тоня брызгала на него соленой водой, он обнимал ее и целовал солоноватые губы.
