Споря, Флер тянул время. Обращался с запросами к судье, получал на них ответы, пытался, и достаточно успешно, дать Флинну возможность перевести дух.
Но не сработало.
Я понял это в тот самый момент, когда Флинн сел в кресло для свидетелей. Копья и бандерильи нанесли ему слишком тяжелые травмы. А демонстрация фрагмента фильма стала последним ударом. Во время его показа Флинн сидел с закрытыми глазами, и, я думаю, он бы с радостью заткнул уши.
Я могу сказать, что Флинн скорее всего не такой уж плохой парень. И действительно, как он и говорил, Шамик ему понравилась. Он пригласил ее на свидание, как свою подружку. Но старшекурсники, узнав об этом, подняли его на смех и заставили поучаствовать в подготовке «живого кино». Флинн-первокурсник пошел им навстречу.
— Я ненавидел себя за это, — говорил он. — Но вы должны понять.
«Нет, я не понимаю», — хотелось сказать мне, но я промолчал. Просто смотрел на него, пока он не опустил глаза. Потом, с легким вызовом, перевел взгляд на присяжных. Секунды текли.
Наконец я повернулся к Флеру Хиккори:
— Ваш свидетель.
Прошло немало времени, прежде чем я смог остаться один.
После нелепого взрыва негодования по отношению к Мьюз я решил провести небольшое расследование. Прогнал через «Гугл» телефонные номера, оставленные Люси. Два ничего не дали, но третий, рабочий, вывел меня на профессора Университета Рестона Люси Голд.
Голд. Силверстайн. Класс.
Я уже знал, что это «моя» Люси. Находка стала лишь подтверждением. Вопрос в том, что мне делать. Ответ лежал на поверхности: позвонить и спросить, чего она хочет.
В совпадения я не верю. Эта женщина не давала о себе знать двадцать лет. Внезапно она звонит и не называет фамилии. Я понимал, что звонок этот каким-то образом связан со смертью Джила Переса и со случившимся в летнем лагере.
Слишком уж это очевидно.
Летний роман, каким бы ярким он ни был, оставался летним романом. Я мог любить Люси и, вероятно, любил, но юношеской любви не пережить крови и убийств. Мы идем по жизни, открывая двери. Эту я закрыл. Люси ушла. Мне потребовалось время, чтобы сжиться с этим. Но я это сделал, и чертова дверь оставалась закрытой.
Теперь мне предстояло ее открыть вновь.
Мьюз хотела заглянуть в прошлое Люси. Мне следовало согласиться. Но я позволил эмоциям взять верх. Наверное, не следовало спешить. Имя на листке бумаги ударило меня как обухом. Мне следовало потянуть время, прийти в себя после удара и только потом принять решение. Я поступил иначе.
Может, не стоило и звонить.
«Нет, — сказал я себе. — Нечего тянуть резину».
Я снял трубку, набрал домашний номер Люси. После четвертого звонка трубку сняли.
— Меня нет дома, — услышал я женский голос. — Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала.
Звуковой сигнал раздался слишком уж быстро. Я не успел подготовиться. Положил трубку.
Поступил как юнец.
Голова шла кругом. Двадцать лет. Прошло двадцать лет. Люси теперь тридцать семь. Я задался вопросом, осталась ли она такой же красоткой. Подумал, что зрелость не могла ей повредить. Некоторые женщины, и Люси, пожалуй, относилась к их числу, с годами только расцветали.
«Давай, Коуп, действуй».
Я попытался. Но услышать голос, который звучал так же, как и прежде… все равно что оказаться рядом с соседом по студенческому общежитию. Через десять секунд годы уходят, и кажется, что ты в той самой комнате и ничего не изменилось. Такая вот со мной случилась история. Мне вновь стало восемнадцать.
Я несколько раз глубоко вдохнул. И тут в дверь постучали.
— Заходите.
На пороге появилась Мьюз:
— Еще не звонил ей?
— Позвонил по домашнему номеру. Автоответчик.
— Сейчас ты ее скорее всего не найдешь. Она на занятиях.
— И откуда ты это знаешь?
— Я главный следователь. И не обязана слушать все, что ты говоришь.
Она села, положила ноги в удобных туфлях на стол. Всматривалась в мое лицо и молчала. Я тоже не нарушал тишины. Наконец она не выдержала:
— Хочешь, чтобы я ушла?
— Сначала расскажи, что выяснила.
Мьюз приложила все силы, чтобы скрыть улыбку.
— Она уже семнадцать лет как поменяла фамилию. Стала Люси Голд.
Я кивнул:
— Наверное, сразу после внесудебного соглашения.
— Какого внесудебного соглашения? Ах да, подожди, вы подали иски к владельцу лагеря, так?
— Семьи жертв.
— А принадлежал лагерь отцу Люси.
— Правильно.
— Неприятное дело?
— Не знаю. Я в этом не участвовал.
— Но вы выиграли?
— Конечно. В этом летнем лагере охраны практически не было. — Я поморщился, произнося это. — Семьи получили самый крупный актив Силверстайна.
— Сам лагерь?
— Да. И продали его компании-застройщику.
— Весь участок?
— Там был пункт, касающийся лесов. На эту землю налагались ограничения — никакого строительства.
— И сколько вы получили?
— После выплаты вознаграждения адвокатам каждой семье досталось больше восьмисот тысяч.
— Ничего себе. — Глаза Мьюз округлились.
— Да. Потеря ребенка приносит большие деньги.
— Я не хотела…
Я отмахнулся:
— Знаю. Просто я говнюк.
Она спорить не стала.
— Должно быть, такие деньги многое изменили.
Я ответил не сразу. Деньги родители положили на общий счет. Мать сняла сто тысяч, с которыми и убежала. Нам оставила остальное. Поступила великодушно. Мы с отцом переехали из Ньюарка в Монклер. Я уже получил стипендию в Ратжерсе,[30] но после суда нацелился на юридическую школу Колумбийского университета в Нью-Йорке. Там и встретил Джейн.
— Да. Это многое изменило, — наконец подтвердил я.
— Ты хочешь узнать больше о давней возлюбленной?
Я кивнул. Лорен продолжила:
— Она училась в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Защитила диплом по психологии. Потом докторскую диссертацию в Южно-Калифорнийском университете. Там же стала доктором английского языка и литературы. У меня еще нет полного списка колледжей и университетов, где она преподавала, но сейчас она профессор Университета Рестона. С прошлого года. Ее дважды привлекали к ответственности за вождение в пьяном виде. В Калифорнии. В 2001 и в 2003 годах. Штрафовали. В остальном перед законом она чиста.
Я сидел, переваривая полученную информацию. Вождение в пьяном виде. На Люси не похоже. Ее отец Айра довольно часто закидывался и курил травку… так часто, что Люси не проявляла никакого интереса ни к спиртному, ни к наркотикам. А тут дважды вождение в пьяном виде. Такого я не мог и представить. Но ведь я знал ее еще девушкой, когда по закону ей и не разрешалось пить. Счастливой девушкой, немного наивной, не испытывавшей проблем в общении что с подростками, что со взрослыми. Денег в семье хватало, а ее отец не обидел бы и мухи.
Все это тоже умерло в ту ночь в лесу.
— И вот что еще. — Мьюз чуть изменила позу, слишком явно демонстрируя безразличие. — Люси Силверстайн, она же Голд, не замужем. Я еще не довела проверку до конца, но, судя по тому, что вижу, она вообще не выходила замуж.
Я не знал, какой из этого сделать вывод. Ее семейное положение определенно не имело отношения к происходящему. Но меня это неприятно удивило. Умная красивая энергичная девушка, которую все любили… Как она могла все эти годы оставаться одна? А потом, это вождение в пьяном виде.
— Когда заканчиваются занятия?
— Через двадцать минут.
— Ладно. Я ей сразу позвоню. Что еще?
— Уэйн Стюбенс ни с кем не видится, за исключением ближайших родственников и адвоката. Я над этим работаю. Есть еще некоторые мысли, но об этом говорить рано.
— Только не трать на это много времени.
— Хорошо.
Я посмотрел на часы: еще двадцать минут.
— Пожалуй, я пойду. — Мьюз встала.
— В чем дело?
— Еще один момент.
— Да?
— Хочешь взглянуть на ее фотографию?
Я поднял глаза на Мьюз.
— На сайте Университета Рестона есть фотографии всех профессоров. — Она протянула мне листок бумаги. — Вот адрес сайта. — Ответа ждать не стала. Положила адрес на стол и отбыла.
До звонка оставалось время. Почему нет?
В поисковой строке я напечатал адрес сайта, полученный от Мьюз, и вскоре смотрел на Люси.
Фотография не слишком ей льстила. Напряженная улыбка, суровый взгляд. Ей определенно не хотелось фотографироваться. Светлые волосы исчезли. Такое случается с годами, но у меня возникло ощущение, что она изменила цвет намеренно. И не на самый удачный. Люси выглядела старше, но, как я и предполагал, возраст не отнял у нее красоту. Лицо стало более худым. Скулы выпирали чуть заметнее.
Но, черт побери, все равно она оставалась красоткой!
Когда я смотрел на ее лицо, что-то вдруг пробудилось в моей душе. Я бы вполне мог без этого обойтись. Сложностей у меня в жизни и так хватало. Не хотелось, чтобы прежние чувства вновь ожили. Я прочитал короткую биографию Люси, но это ничего мне не дало. Теперь студенты ранжируют курсы и профессоров. Такую информацию часто можно встретить в Интернете. Я ее посмотрел. Люси очень любили студенты. Ее рейтинги зашкаливали. Я прочитал несколько студенческих комментариев. Судя по ним, ее лекции и семинары изменяли их жизнь к лучшему. Я улыбался и чувствовал, как меня охватывает гордость.
