— А что же ты вышел один против нас? — спросил кто-то из воинов.
— Конунг бы вас не оставил в покое, если бы вы надругались над его женой. Пришлось спасть ваши шкуры, — с усмешкой сказал ведун. Ванны переглянулись, и кое-кто мрачно ухмыльнулся. Они понимали, что ведун шутит, но юмор у него черный. Одноглазый старик, насладившись произведенным эффектом, тихо сказал: — Мих-Костóнтис, паладин твой. Убей его быстро, не затягивай поединок.
Меня смущал один факт — я понимал, о чем говорил ведун без каких-либо прикосновений к посоху. Да, кое-какие слова оставались неизвестными, но в целом я осознал смысл речей одноглазого старика. От удивления я слегка отвел острие двуручного меча в сторону, и паладин воспользовался моей оплошностью.
Когда-то давно я читал статью ученика известного мастера кендо. Он рассказывал, что иногда в Японии проводятся закрытые чемпионаты боевыми катанами. Участники не использовали защитные шлемы и костюмы, размахивая отточенными до бритвенной остроты клинками в традиционном кимоно. Так вот, по словам автора статьи он наблюдал чудесные метаморфозы мастеров, — даже самые отчаянные рубаки переставали бросаться в атаку, словно быки на красную тряпку, потому что знали, в реальном бою ответный удар противника в лучшем случае может просто ранить. А защиты нет и шкура не казенная, вот и кружили мастера по площадке, выискивая момент, чтобы самому нанести удар и под ответный взмах не угодить.
К чему я вдруг вспомнил о японцах? Потому что широкоплечий паладин совершенно не заботился о целостности собственной шкурки и бросился вперед, как броневик на хлипкий забор. Его не смущал то факт, что я могу его подрезать. Он наносил мощные удары одноручным мечом, и я вынужден был смещаться в сторону, постоянно уклоняясь от невероятно сильных махов. Должен признать, что если бы у него был двуручный меч, то он бы меня прибил, просто продавив защиту неудержимым напором. К тому же этот поганец использовал кинжал и вспорол камзол в районе печени. Наверняка там появилась свежая царапина. В ответ я сместился с линии атаки и провел режущий удар по правому боку паладина. Каково же было мое удивление, когда под курткой обнаружилась мелкоячеистая кольчуга. И причем не простого плетения, когда четыре колечка вплетаются в одно, а двенадцать в два. Там настолько плотная вязь, что такую защиту разрезать практически невозможно. Если бы был боевой молот, то можно просто сломать кости под защитой. Однако у меня длинный меч, кстати, тоже достаточно тяжелый, так что придется менять тактику.
Осознав, что аккуратная манера участников судебных поединков не оправдала возложенных на нее надежд, я встал в атакующую стойку «гневное острие» и произвел несколько уколов в верхний уровень противника. При этом мой клинок постоянно скользил по мечу паладина, норовя продавить защиту. Широкоплечий воин округлил глаза от удивления. Видимо он не понимал, почему я использую длинный меч, словно копье. Он попытался нырнуть вниз и сократить дистанцию, но я вновь сместился с линии атаки и нанес очередной укол в лицо. Реакция, несмотря на крупные габариты у паладина превосходная, и он успел подставить меч. Я сделал шаг в сторону и ударил в правое бедро противника. К сожалению и там присутствовала кольчуга, но паладин покачнулся и я, приблизившись к нему вплотную, нанес прямой удар ногой в живот. Широкоплечий воин оказался не только сильным, но и невероятно тяжелым, поэтому он не упал, а просто сделал несколько шагов назад и развел руки в стороны, чтобы удержать равновесие.
Как показала практика, кольчуга у него отличная и разрубить ее сложно, но можно. На бедре появилось пятно крови, но если я нанесу рубящий удар в туловище то, получив серьезную рану, он сможет ответить. Мне такого счастья не надо и поэтому я сократил дистанцию и пока его меч и кинжал не вернулись в исходное положение, снова нанес укол. В этот раз целенаправленно бил в шею, но меч пробил оскаленные зубы и вышел в области затылка. Клинок клеймора только у основания имел ширину сантиметров десять, а к острию слегка сужался, так что рана выглядела ужасающе. Можно сказать, что после моего удара улыбка паладина стала от уха до уха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Забирай Фаю и уходи в лес, — услышал я команду ведуна.
Ни тебе: «Спасибо за то что спас королеву», или «Ты был великолепен в поединке, и я тобой горжусь». Просто: «Уходи в лес».
Однако возражать и выражать возмущение таким пренебрежением я не стал. Смысла не вижу, к тому же надо успеть совершить тактическое отступление, прежде чем ванны поймут, что можно взять в заложницы Фаю и тогда условия будут диктовать они. Не факт, что после случившегося ее изнасилуют, но зачем дразнить гусей? Пусть пока посмотрят на дело моих рук. Если бы не спешка, я бы с удовольствием прибрал себе кольчугу паладина. Отличная вещица. И роста мы приблизительно одного, так что на мне бы она сидела нормально. Неожиданно я поймал себя на мысли, что собираюсь снимать с трупа чужую вещь. Человек, воспитанный в социалистическом обществе с понятиями о высокой морали хочет заняться мародерством. Кошмар. Во что я превратился? Медведей убиваю, людей режу, а теперь вон и труп решил ограбить. Позор.
Неожиданно замычала Фая. Пока я рассуждал о вечном, как-то само собой получилось, что королева заняла место на моем левом плече, вися вниз головой. Я тащил драгоценную ношу, словно мешок картошки, слегка придерживая хрупкое тело за мягкое место чуть ниже поясницы. Ночная сорочка была разорвана только спереди, но спину и аппетитную пятую точку она надежно скрывала от похотливых взоров. Если снять королеву с плеча, то сразу станет заметно, что впереди тело обнаженно. В принципе ничего сверхъестественного в ее фигуре не было, все то же самое, что у остальных женщин. Я за шестьдесят лет повидал немало красавиц, а маг Костóнтис соблазнил большую часть полуприкрытых девиц, но Фая натура эмоциональная. Она может воспринять свою транспортировку, как личное оскорбление и опять задумает какую-нибудь гадость.
Мы добрались до полянки, где ждали стреноженные кони. Я поставил Фаю на землю и разрезал веревки, стягивающие руки за спиной. Королева снова замычала и издала стон боли. А про колечко для фиксации зубов я позабыл. Теперь понятно, почему она издавала столь непонятные звуки. Она попыталась сама вытолкнуть нежелательный предмет изо рта, но не тут-то было. Она снова застонала, а я опасался прикасаться к ней, предполагая, что причиню очередную порцию боли. Положение спас ведун. Он подошел к ней и, нажав на какую-то точку под ухом, пальцем выдернул колечко. Фая взвизгнула и начала ругаться, при этом стукнула кулаком в грудь именно меня. Старик прикрикнул:
— Уймись, а то эту гадость на место вставлю.
Королева сразу замолчала, опустилась на корточки и собралась рыдать, но ведун указал на вороного и подсадил Фаю в седло. Пытаясь стянуть полы разорванного одеяния, она забывала держаться за повод и во время скачки болталась в разные стороны. Для меня осталось загадкой, как королева не упала на землю.
Мы отъехали от реки на больше расстояние, и ведун завел нашу мини кавалькаду на небольшой холм. По одному из склонов стекал ручеек, и мы напоили коней. Баратия уверенно обошла местность. В небольшом углублении она, скинув с седла заготовленную вязанку сухих дров, развела костер. Я не совсем понял, зачем она таскала с собой дрова? Лес-то рядом. Но задавать вопрос я постеснялся, учитывая то, что Баратия поставила котелок на огонь и пока вода закипала, ушла в лес за новой вязанкой. Пока она готовила очередную кашу, ведун отдал королеве теплую накидку, потому что женщину начало трясти от холода. Фая закуталась с головой, оставив снаружи только нос и глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я молча наблюдал за развертыванием походного лагеря и присев в сторонке скривился от боли. Оказывается, кинжал паладина все-таки подрезал кожу. К сожалению, лечебный амулет остался у знахарки, хотя он разряжен, так что пользы от него нет. Пришлось действовать по старинке и проводить дезинфекцию. Пусть рана неглубокая, но промыть не помешает. Я отошел к ручейку и присев на траву, снял камзол и рубаху. Неожиданно подул ветерок, который донес до меня голоса людей. Я слышал, как ведун отчитывал королеву:
