Провалившись в темную дыру за стеной комнаты, Стас и Дима почти сразу же оказались на бесконечной равнине Вечности. Кругом не было ни души. Оглядевшись, Дима занялся Стасиком. Он был такой исхудавший, что непонятно было, как ему вообще удавалось передвигаться – остались одни кости, обтянутые нездоровой сероватой кожей.
Дима начал хлопать его по щекам, растирать ладони, трясти. Тот все никак не мог прийти в себя, и бледное до синевы лицо парня оставалось неподвижным, как у покойника.
– Давай же, доходяга! Не умирай, прошу тебя! Эй, открой глаза! Стас, Стас!
Диму охватило отчаяние. Изо всех сил он ударил, словно гвоздь забивал, Стаса по лицу кулаком, потом еще раз. Этот радикальный способ подействовал: парень зашевелился, застонал и распахнул серые глаза. Дима облегченно вздохнул:
– Слава богу, ты жив!
– Где я? – прохрипел спасенный. – Я на том свете, да?
– Ты жив, только находишься в другом месте.
– А-а! – обрадовался Стас. – Ты глюк?
– Сам ты глюк! – оскорбился Дима. – Ты хоть меня узнал?
– Ты Дима, – ответил паренек, хлопая белесыми, как у поросенка, ресницами. – Дима Сидоркин. А где мы все-таки?
– Неважно! – махнул рукой Дима. – Главное, что ты жив… И учти, когда вернемся в реальность, больше никаких наркотиков. Никогда и ни под каким видом! Понял, чудило? Или опять помереть хочешь?
– Понял, – кивнул Стас. – Ох, Димка, если бы ты знал, что со мной было…
И он рассказал, что уже пару недель подряд ему снилась невероятно красивая белокурая женщина с голубыми, прозрачными, как лед, глазами и удивительно правильными чертами лица. Именно так Стас представлял себе валькирию. Только эта женщина был одета не как воительница – на ней был черный балахон до пят. Два раза он видел ее и днем, когда принимал дозу наркотика.
Она неслышно подходила совсем близко, но оставалась на таком расстоянии, чтобы Стас не мог до нее дотянуться. Женщина улыбалась, и ее ноздри трепетали подобно собачьим, словно она к чему-то принюхивалась, к чему-то очень неприятному. При этом она протягивала ему длинную веревку и уговаривала повеситься, чтобы избавиться от зависимости.
– Все очень просто, – говорила она при этом, – привяжи веревку за крюк в потолке, сунь голову в петлю, и все проблемы закончатся…
В конце концов Стас не выдержал этого давления на психику…
– Но самое странное знаешь что? – Он неуверенно посмотрел на Диму, сомневаясь, стоит ли об этом говорить.
– Вали как есть…
– Перед тем как повеситься, я вместе с этой женщиной видел… ты не поверишь! Нового препода, ну этого, Нугзара Виссарионовича!
– Отчего же не поверить, очень даже поверю, – вздохнул Дима. – А теперь не задавай лишних вопросов и делай как я!
Дима помог подопечному подняться на ноги, взял его за руку, и они спрыгнули по его команде в одну из раскопанных могил…
Дима и Стас очутились на площади возле входа в общежитие МГУ, возникнув прямо из воздуха, но никто не обратил на них ни малейшего внимания, хотя вокруг толпилось множество полуодетых студентов: дело близилось к утру, на востоке уже забрезжили первые лучи восходящего солнца. Внимание толпы было приковано к белому фургону «скорой помощи».
Как раз в этот момент из здания вышли двое дюжих санитаров в белых халатах с носилками, на которых лежал бледный, как покойник, Шпилевский. Сходство это усиливалось тем обстоятельством, что до половины он был накрыт белой, похожей на саван простыней. Глаза у него были закрыты, а одна рука безвольно свешивалась вниз. Рядом семенила с озабоченным видом толстая докторица в голубом халате, вооруженная чемоданчиком с медицинскими боеприпасами. Дима бросился к носилкам.
– Гарик! Гарик, кто тебя так? – Он вернул руку Шпиля на носилки и потряс его на ходу за плечо: тот с видимым трудом разлепил тяжелые веки.
– Лена, Лена… – прошептал едва слышно Шпиль, и глаза у него, как и полагается в таких случаях, закатились под лоб.
– Отойдите, молодой человек, не мешайте! – строго сказала Диме утомленная своей гуманной миссией докторица.
Санитары ловко погрузили носилки в машину. Дима тут же попытался напроситься в провожатые, но встретил суровый отпор со стороны практической медицины.
– Вы родственник? – спросила врач. – Ах не родственник… Вот и не суйтесь куда не просят!
– Скажите хотя бы, в какую больницу его повезете? – Дима схватил докторшу за рукав халата.
– В Склиф, – ответила она, стряхнув Димину ладонь. – В реанимацию…
Дверца захлопнулась, завыла сирена, машина отъехала от здания, быстро набирая скорость. Бледный от пережитого Стасик присел на ступеньки входа и махнул рукой: мол, иди, я посижу тут. Дима решил, что его миссия в отношении Стаса завершена, оставил его на паперти университета и бросился своим ходом на седьмой этаж – в комнату Шпиля с Шухратом.
Дверь была не заперта, Дима вошел без стука и сразу наткнулся взглядом на Шухрата, творившего намаз на брошенном на пол красном коврике. На кровати лежал раскрытый Коран. Кум не обратил на Диму ни малейшего внимания, ткнулся в очередной раз лбом в коврик и замер в этой позе. Было очень неудобно отвлекать друга от молитвы, но прежде Дима не замечал за Шухратом такого рвения, тем более что добродушный узбек любил пофилософствовать на тему братства религий и взаимозаменяемости конфессий. И даже утверждал, правда не на трезвую голову, что Бог един и ему все равно, как его называют – Аллахом или Элохимом. И на каком языке молиться – тоже все равно, Бог, дескать, читает правду в душах человеков. Дима с ним никогда не спорил, потому что и сам придерживался тех же мыслей.
Вдруг Шухрат с шумом вздохнул и тут же издал, выпрямляясь, такой горестный стон, будто озвучивал фильм ужаса на киностудии «Парамаунт-пикчерз».
– Что случилось, Кум? – Дима подошел ближе и наклонился над ним. – Почему Шпиля «скорая» увезла?
Шухрат полностью игнорировал вопрос и, скользнув по Диминому лицу невидящим взглядом, быстро-быстро забормотал слова молитвы. Это состояние невменяемости несказанно напугало Диму, потому что Кум выглядел, как сумасшедший: глаза безумные, зрачки расширены, а по щекам текут ручьями слезы. Дима схватил друга за плечо:
– Ну не молчи! У тебя что, крыша поехала? Шухрат, очнись!
– О-о-о! – только и выдавил из себя Кум, схватившись за голову.
– Гарик что-то говорил о Лене! С ней все в порядке? – Дима вцепился в Шухрата и начал его трясти, потому что сам так разнервничался, что уже не мог держать себя в руках.
– Лена на самом деле не Лена, а Умм аль-Лейл! – сказал Шухра, и зубы у него застучали от страха.
Это имя ровным счетом ничего не сказало Диме, и он принялся уговаривать Шухрата сосредоточиться и объяснить, что случилось. Кум, изредка всхлипывая и вытирая кулаком слезы, рассказал, что проснулся среди ночи и увидел на соседней кровати Гарика, белого, словно снятое молоко.
А верхом на нем сидело чудовище. Было похоже, что оно состоит из глины – кожа неровная, вся в наростах, и к тому же терракотового цвета. Позвоночник вздыбился отвратительными шипами, кисти рук, обнимавших Шпиля, были непомерной длины, а пальцы заканчивались острыми когтями, как у хищной птицы. Уродливые груди, словно тряпки, мотались прямо перед лицом Гарика, но тот смотрел на них с нескрываемым восторгом. И вообще на лице у него было написано бесконечное обожание. Шухрат успел разглядеть, что лицо существа соединяет в себе женские черты и признаки рептилии, а круглые, полыхавшие желтым пламенем глаза могут принадлежать только жителю ада.
Когда истекающий потом Шпиль совсем обессилел и в изнеможении откинулся на подушку, глаза у него закатились под лоб, и он отключился. Демоница потрепала его по щекам, подняла за волосы, потом отпустила с видимой досадой: Гарик был без сознания. Лилит слезла с него, подошла к окну и превратилась в Лену. Она легко, как будто ничего не весила, вскочила на подоконник, тряхнула своими длинными черными волосами, раскинула руки и выбросилась из окна, как парашютистка, только без парашюта. Мелькнул на фоне полной луны ее черный силуэт и растаял в темном небе.
А Шухрат бросился к Шпилю, начал его тормошить, но тот не реагировал ни на слова, ни на пощечины, поэтому пришлось вызвать «скорую». Разумеется, Шухрат никому не сказал, что именно он видел этой ночью, потому что в психушку ему попасть совсем не хотелось.
Сидоркин выслушал рассказ Шухрата с мрачным видом.
– Умм аль-Лейл – это кто? – спросил он.
– Это по-арабски, а еще ее называют Лилит…
– Лилит, первая жена Адама? – Диме все еще не верилось, что этот мифический персонаж реально существует. – Я читал, что она мать демонов и к тому же суккуб, страшная адова тварь, овладевает мужчинами против их воли и убивает младенцев в утробе матери. Тот, кто коснется ее волос, навсегда теряет память…
– Это страшный джинн. – Шухрата всего передернуло. – Врагу не пожелаю увидеть такое, сохрани Аллах мои дни на Земле!
