Вот и все… и что теперь?»
– Они уже успели выгрузиться? – быстро спросил Энгард.
– Час назад мне сообщили, что большая черная шхуна стоит на входе в бухту, – ответил Ланни. – Может быть, они кого-то ждут?
– Вероятно, они послали скорохода, – скривился Дериц. – Ну что ж, мы можем попытаться успеть!
Собственно, «Бринлееф» уже двигался. Ночной ветер был хорош, и мой барк, прекрасный ходок, помчался вслед за низкой луной, теряющейся в бегущих облаках.
– Ланни, предоставьте в распоряжение нашего штурмана самую лучшую карту из вашей коллекции, – произнес Бэрд, невозмутимо раскуривая трубку. – Славный ветерок! Поглядим, куда он нас принесет!
Мы с Энгардом поднялись на корму, и я распорядился вынести наверх главный артиллерийский дальномер. Энни едва не грыз ногти, напряженно вглядываясь в темноту. Вечерняя луна, клонящаяся к горизонту, помаргивала в разрывах туч, то и дело подсвечивая их своим мертвым серебряным сиянием, и в ответ ей вспыхивала океанская волна. В другое время я восхитился бы этим, не раз уже виденным зрелищем, но сейчас мне было не до красот ночного моря. Мой план стремительно летел в пропасть. Если мы потопим эту проклятую шхуну возле самого берега, нам неминуемо придется объясняться с властями. Ничего страшного в этом не было, но я категорически не желал демонстрировать в этом деле свой флаг… и главное – Такео уже исчезал, растворялся в глубине людской массы, затопившей остров.
Найти его среди толпы молельщиков было совершенно невозможно, даже вездесущие филины не взялись бы за такое дело. Десятки кораблей каждый день приходят и уходят – уже завтра утром он будет качаться на палубе какой-нибудь лохани, идущей прямиком в столицу. Он и его люди, вновь прибывшие в Пеллию со своими загадочными делами!
Энгард шумно выколотил о планшир трубку и приник к окуляру дальномера.
– Стаален справа по борту, – выдохнул он. – Осталось совсем немного. Никогда бы не подумал, что твой корабль способен идти с такой скоростью.
Я очнулся от мрачных дум и достал хронометр.
– Медленно, – сказал я, прикинув время. – Медленно, будь я проклят!
– Убавить парусов! – донеслась до меня команда Иллари.
– Что такое? – закричал я, свесившись вниз. – Почему убавить?
Мне никто не ответил, но, обернувшись, я и сам понял, в чем дело: мимо нас плыли редкие ночные огоньки Магиры. Я резко вывернул дальномер на нос. Через паутину рангоута просвечивала тающая в море луна, и в ее последних лучах я отчетливо разглядел мыс, закрывавший бухту с востока. Ту самую бухту, где должно было находиться судно Такео.
Энгард стиснул планшир так, что мне показалось, будто я слышу хруст его пальцев.
– Если они еще там… – прошептал он, напряженно всматриваясь в темные контуры берега.
На мачтах появились фигурки матросов, спешащие зарифить паруса. Ярко вспыхнули фонари на бушприте. Я поморщился, удивляясь, зачем Иллари приказал устроить такую иллюминацию, и тотчас же услышал, как скрежещут заслонки и кто-то звякает стеклом, разжигая еще и кормовые огни. Рядом со мной возник Перт, неслышно поднявшийся из люка:
– У нас есть прекрасный флаг рода Лоттвиц-Лоер, – кривя в усмешке губы, заговорил он, – да только он – рваный и обожженный в бою… надеюсь, Иллари верно понял ваши мысли?
– А? – не сообразил я. – Флаг?
– Ну да, – терпеливо повторил рулевой. – Если нам придется драться здесь, в пеллийских водах, ваш флаг просто необходим. Вот только вряд ли кто-то сможет рассмотреть на нем ваш герб…
Я хмыкнул. Да уж, Иллари, как всегда, все понимает без слов. Если придется драться… конечно, прежде чем открыть огонь, я должен продемонстрировать врагу свое право королевского корсара. Да только флаг мой выглядит так, что разобрать на нем, кто я таков, никому не удастся. А случись появиться сторожевику – что ж, разве флаг, только что порванный вражеской шрапнелью, убавит мою славу?
Сторожевик, сказал я себе, это уже крайний случай, избавь от него небо…
– Судно! – вдруг заорал кто-то. – В бухте судно!
Крик показался мне писклявым, будто комариное пение, и я не сразу сообразил, что это вопит далекий от меня впередсмотрящий. Я бросился к дальномеру, успев краем уха услышать команду: «Право руля пять румбов!», успел даже почувствовать, как поворачивается огромный руль корабля и бушприт начинает катиться вправо, но дотянуться до оптики все же не успел. Я полетел вперед, впечатываясь головой в массивный дубовый планшир, ограждавший наблюдательную площадку кормовой надстройки. Это был крепкий планшир, обработанный специальным составом, замедляющим горение, но голова моя оказалась ничуть не хуже, потому что сознания я не потерял.
И едва грохот, до краев заполнивший мой череп, стих, я понял: «Брин» налетел на мель. Да не просто налетел – какие-то секунды нас еще волокло по инерции – клянусь, я собственной кожей ощущал, как скрежещет по каменистому дну брюхо моего корабля! – барк встал, застыл, замер, слегка накренясь на правый борт.
Свирепый гигант, построенный для преодоления тысяч миль океанских просторов, сел на мель в сотне локтей от берега – слишком велика была его осадка, слишком коварны были для него эти воды с их часто меняющимся донным рельефом.
– Проверить трюм на течь! – услышал я крик Иллари. – Лот за борт! Приготовить насосы!
Кто-то отчаянно вопил за бортом – то были матросы, полетевшие с мачт в воду. Едва встав на ноги – меня шатало, – я отвязал оба аварийных трапа, закрепленных с кормы, и вывалил их за борт. Не успел я нагнуться, чтобы посмотреть, что происходит с несчастными людьми, как меня схватил за рукав Энгард.
– Вот они! – зарычал он, указывая рукой куда-то направо.
Я машинально повернул голову и увидел, как из-за мыса, сильно принимая к западу, стремительно выдвигается вытянутая, остроносая черная тень с двумя мачтами, увенчанными треугольниками косых парусов. Шхуна шла, резво забирая ветер, догнать ее не было никакой возможности. Стрелять тоже – даже если бы мы могли открепить корабль за считанные секунды, у нас никак не хватало времени на то, чтобы подготовить к стрельбе хотя бы одно из тяжелых орудий – а бортовые, расположенные на батарейной палубе, не смогли бы достать цель из-за песчаного мыса, перекрывающего нам линию огня.
Я заскрежетал зубами и повернулся к Энгарду, который рвал на куски роскошный воротник своей шелковой сорочки.
– Мы успеваем! Успеваем! Они только что разгрузились, и значит, Такео сейчас там!.. – Дериц приложил ткань к рассеченной брови и сморщился от боли. – В баркас, скорее! До берега сотня локтей!..
– Где – там?! – заорал я, безумно вращая головой: я не понимал, о чем он говорит.
– На мельнице! – в тон мне проорал Энгард, не отнимая шелка от окровавленного лица. – На мельнице, святые и грешники!
– Ты спятил?
– Говорю тебе, они там и только там! Зови людей, у нас мало времени, но мы еще можем успеть!
В это время корабль вздрогнул. Я понял, что Тило приказал разводить пары – значит, он надеялся, что при помощи машины «Брин» сможет соскользнуть с мели самостоятельно. Для дела это уже не играло решительно никакой роли – шхуна ханонгеров ушла, а я прекрасно знал, что для того, чтобы развести пары, механикам потребуется несколько часов. За это время она навсегда растворится в океанских просторах, и любые поиски будут пустой тратой времени и угля.
Проклиная все на свете, я бросился вниз, искать Иллари.
Сборы были недолгими. Даже не слушая объяснений Энгарда, Иллари вооружил двух дюжих матросов, облачился в толстую куртку, обшитую на груди патронташами, повесил на плечо короткий карабин и, махнув рукой, соскользнул по фалу в баркас, болтавшийся на волне у нас за кормой. Вслед за ним последовали Бэрд, Энгард, матросы и, наконец, я. Ланни немного замешкался: кто-то – кажется, Перт – вручил ему громоздкую абордажную саблю, и он никак не мог подогнать по своему росту кожаную перевязь. В конце концов он неловко плюхнулся в наше суденышко, и две пары весел ударили по воде. Я тем временем наскоро перевязывал Энгарда.
Едва я закрепил на его затылке свою поспешную повязку, как форштевень баркаса с шипением ударился в песок, и граф Дериц пулей вылетел на берег.
– Туда! – завопил он, неистово размахивая пистолетом. – Я знаю, они еще там! Ну же, что вы там все спите?
– Момент, момент, – заворчал Иллари, помогая матросам затащить тяжелый баркас подальше от волны. – Успеем…
– К демонам мы успеем! Бегом, за мной!
Давно известно, что на суше моряки не отличаются особым проворством, но Энгард был человеком, весьма далеким от моря, его пятки так и сверкали у меня перед глазами. Кажется, я никогда еще не бегал так быстро, как в ту проклятую ночь. Размахивая оружием и сдавленно ругаясь, мы одолели косогор и выбрались на дорогу, ведущую к монастырю. Сперва у меня мелькнула мысль, что Энни немного спятил от удара башкой о твердое дерево моего судна, но потом я вспомнил его уверенность в том, что Такео должен находиться на мельнице, – размышлять, на чем эта уверенность основана, было совершенно некогда, и я припустил следом за ним. За мной тяжело топали все остальные…
