его позеленела. Капли крови стекали по пальцам, словно алый пот.
— Остановите его! — взвыла Кветка. — Это уже слишком! Оно убивает его!
Продолжая удерживать женщину, Махьяр рявкнул на Гаевика:
— Ты слышишь их! Теперь заставь их услышать себя!
И в третий раз изо рта Гаевика вырвался вопль выносимого страдания. Нефритовый свет покинул его глаза, пляшущие спирали померкли. Даже свечи погасли, как будто какая-то невидимая рука потушила их.
— Они исчезли! — выкрикнул Ратимир. Махьяр повернул голову в сторону солдат. И правда. Нефритовых глаз не стало. И странных силуэтов, теснящихся в тенях, — тоже.
Он отвлекся — и Кветка, вырвавшись, бросилась к Гаевику. Упав на колени рядом с чародеем, она приподняла его голову — и бросила на Махьяра ядовитый взгляд:
— Он еще жив — только не благодаря тебе.
Махьяр подошел к ним.
— Он знал, что рискует. — Жрец повел рукой, указывая на опустевший лес. — Но что бы там ни было, оно ушло.
— Надолго ли? — спросил подошедший Венцеслав.
Остальные остались караулить — на случай возвращения угрозы.
— Они ушли, — прошептал еле слышно Гаевик. — Я говорил с ними. С оставшимися. Уцелевшими после наших пожаров. — Он открыл глаза, и Кветка ахнула. Махьяр мрачно молчал. Зрачки чародея стали тускло-зелеными.
— Они вернутся? — снова спросил Венцеслав.
Гаевик улыбнулся ему. Жуткая это была улыбка. Ухмылка идиота.
— Семена здесь больше не сеют, — произнес он и безумно захихикал.
— Спятил, — охнул Венцеслав, попятившись.
Кветка яростно уставилась на Махьяра:
— Это все из-за тебя.
Но у Махьяра не было времени разбираться ни с обвинениями Кветки, ни со страхами Венцеслава:
— Гаевик, подумай. Попробуй вспомнить. Что ты им сказал? Что сказал, чтобы они ушли?
— Все, — ответил чародей. — Я был частью песни. Все, что я знаю, весь я — все было песней. Я слышал их, они слышали меня.
— Оставь его! — рявкнула Кветка, отобрала у Гаевика кинжал и отбросила его.
— Нет, пока мы все не узнаем. Иначе все это, все, через что он прошел, бессмысленно. — Он наклонился к Гаевику: — Они выпустят нас из леса? Мы сможем уйти?
Чародей не смотрел на него, но Махьяр отметил сознательное усилие со стороны чародея, тот явно понимал, насколько важны сейчас его слова.
— Теперь они отпустят нас, — выдавил заклинатель. — Теперь, когда они знают о нашей цели, они позволят нам уйти.
Глава восьмая
После ритуала Гаевика Зорграш без труда вывел группу из Жутколесья. Никакой нужды проводить еще одну ночь среди чахлых сухих стволов, меж которыми бродят призраки былого Страстоцвета, не было.
Теперь они шли по сырой, болотистой местности по колено в воде. Немногочисленные деревья, растущие в этой стоячей жиже, были старше и толще, чем в Жутколесье, но выглядели еще болезненнее. Стволы их были чешуйчатыми, и деревья больше напоминали змей, чем растения. С ветвей спутанными клочьями свисал мох. Самые крупные комья наводили на мысли об отрубленных головах, подвешенных за волосы.
— Это косматый зверобой, — сообщил Зорграш ученой, заметив, что она рассматривает неопрятные грозди. — Из него делают хорошую мазь для отпугивания пиявок. — Проводник неприятно ухмыльнулся. — Хотя не советую ей пользоваться, поскольку она также привлекает летучих мышей-кровопийц. Уж лучше пиявки, они возьмут немного, а мыши — все.
Он посмеялся своей отвратительной шутке и отправился с докладом к Венцеславу.
— Мы еще пожалеем, что доверились этому шакалу, — пробормотал Махьяр.
Воин-жрец шагал перед Кветкой. Через плечи его были перекинуты веревки, привязанные к носилкам, которые они соорудили для Гаевика. Идти самостоятельно чародей не мог. А Махьяр, единственный из всех, обладал силой и выносливостью, чтобы тащить его на себе. Задачу эту он, кажется, взял на себя из чувства долга. Что ж, после того как жрец заставил Гаевика продолжать опасное колдовство, Кветка считала, что все правильно и не кто иной, как Махьяр, должен заботиться о чародее. И чувства к нему она теперь испытывала смешанные — антипатия чередовалась с благодарностью.
— Он знает Болотные Курганы, — сказала Кветка, но тут же решила, что это, пожалуй, чересчур. — Ну, по крайней мере, он бывал тут раньше. Никто из нас этим похвастаться не может. А в старых текстах они даже не упоминаются.
Махьяр резко остановился — и долго выдирал увязшую в грязи ногу. Переместившись вправо, он предостерегающе покачал пальцем:
— Держись-ка оттуда подальше. Мне показалось, что какая-то беззубая пасть засасывает мою ногу. Хвала Зигмару, тянуло не слишком сильно.
Кветка окинула взглядом протоку, по которой они шли. Заболоченный канал был одним из многих, змеящихся между поросшими сорной травой участками более твердой земли.
— Нужно было идти поверху. Ни пиявок, ни воронок. — Она еще раз с недоверием покосилась на стоячую воду. — И не надо гадать, что таится там, под поверхностью.
— Зорграш беспокоится о запахах, — напомнила Сорайя, догоняя ученую. — И он, пожалуй, прав. В воде не остается следов. А наверху мы можем привлечь хищников. Склепорожденного тревожат болотные волки и трепослизни.
— Ну, мы, по крайней мере, могли бы сразиться с ними на твердой земле, — заметил Махьяр. — Зорграш же сказал, что, чтобы обратить в бегство волков, достаточно прикончить их вожака.
— А как насчет трепослизней? — поинтересовалась Кветка. — Это чудовищное отродье Хаоса не прогонишь мечом. Их влечет только разрушение и смерть.
Махьяр покачал головой:
— Зигмар дает. Если веришь в Бога-Царя, всегда найдешь способ одержать победу. Нам просто часто недостает мудрости и смирения, чтобы подчиниться его воле.
Кветка ощетинилась — благочестивые речи раздражали ее:
— Так это по воле Зигмара Гаевик сошел с ума?
— Возможно, то было милосердие, — ответил Махьяр. — Чародей призвал магию, которую сам считал нечестивой. Так что милосердие, возможно, в том, что он пообщался с остатками духов леса, а не привлек внимание других, еще более темных сил.
— Мне этого не принять, — заявила Кветка.
— Это твой выбор. — Махьяр оглянулся на нее через плечо. — Ты думаешь, что много знаешь, но все, что ты знаешь, взято из книг. Ты ничего не испытала сама. Не видела собственными глазами действительность, о которой читала.
— А ты видел?
— Кое-что. О некоторых вещах я мог бы рассказать тебе больше, чем твои книги. Мог бы рассказать о силе Зигмара и силе веры, потому что видел их. А еще видел зло, которое способна привлечь определенная магия. Есть поучение, гласящее, что магия — злой слуга и страшный хозяин. Даже самое безобидное колдовство надо проводить с осторожностью, а некоторые заклинания оправданы лишь в момент крайней нужды. Опасность слишком велика.
— Какого рода опасность? — вклинилась Сорайя.
— Я видел, что бывает, когда ведьмы пытаются передать живым послания мертвых, — мрачно произнес Махьяр. — Пускай они