Я поднялся и мрачно посмотрел на нее.
— Не ведите себя, как ребенок, Глория.
— Как ребенок? — вскричала она. — Вы имеете наглость называть меня ребенком? Вы… вы…
Она схватила настольную лампу и запустила ее в меня. Это произошло так быстро, что я успел только нагнуться. В следующую секунду лампа ударилась о стену, разбилась и осколки ее свалились на кушетку. А Глория, закрыв глаза, бросилась на меня и забарабанила кулаками в мою грудь. Я подумал, что теперь уж не до любезностей, схватил ее за плечи и тряхнул так сильно, что у нее застучали зубы.
Внезапно раздался треск, материя порвалась и неглиже упало возле нее на пол. Нагая Глория отступила и спряталась в кресле, в то время как я продолжал стоять, держа в руке обрывок ткани. Это было похоже на немую сцену.
Но Глория недолго пряталась в кресле. Испустив воинственный клич, она вновь вскочила на ноги, дав мне возможность полюбоваться ее округлостями в другом ракурсе. Пошарив позади себя, она вытащила щетку для волос.
И ее она тоже бросила в меня.
— Убирайтесь вон! — выкрикнула она, — убирайтесь, или я вас убью!
Я улыбнулся в ответ.
— Если вы хотите, чтобы я вас немножко помассировал, то…
Она посмотрела на меня так свирепо, что я счел за лучшее отступить к двери.
— Я ведь только предложил…
Не прошло и минуты, как я снова очутился в своем домике. Не успел я закрыть за собой дверь, как понял, что у меня в комнате горит свет. Значит, кто-то ждет.
— Где это вы пропадали? — спросила Эприл Мауэр. — Я жду вас целую вечность.
На ней было шелковое платье без рукавов с глубоким вырезом в форме буквы У. Вместо ее прежней прически, поддерживаемой заколками, были густые локоны, которые опускались на плечи густыми волнами. Большие бронзовые серьги очень шли к ее смуглой загорелой коже. На левой руке красовался браслет из того же материала. Картину дополняли белые кожаные сандалии, явно приобретенные в салоне мод и произведшие на меня большое впечатление.
Я прислонился спиной к двери и, не торопясь, разглядывал детали ее экипировки, а также ее высокую грудь, горделиво натягивавшую ткань платья.
— Если не ошибаюсь, то во второй половине дня искал вас я, но вы словно сквозь землю провалились, — сказал я с упреком.
— Я не хотела и дальше подвергаться оскорблениям этого дефективного Свайна, хотя вы при этом присутствовали и ничего не делали, дабы прекратить это, — холодно сказала она.
— Он намного сильнее меня. — попытался я оправдаться. — Но вам нужно было все-таки остаться. Луи Барон натравил на него двух своих горилл, и те чуть не забили его насмерть.
Она пожала плечами. По всей вероятности, это ее мало интересовало.
— Послушайте… вернее, прислушайтесь, — сказала она.
Я прислушался и вскоре услышал тихие звуки трубы, которая наигрывала медленный блюз.
— Он находится где-то на улице, — мягко сказал я, — но у меня нет никакого желания составить ему компанию. На улице слишком холодно!
— Разве вы не хотели что-то у него выяснить? — нетерпеливо спросила она. — У вас же была такая идея, или нет?
— Была, — ответил я. — Мы хотели заняться Мускатом.
— Если это не его дух играет на трубе, то, следовательно, это делает он сам, — поддразнила она меня. — Так почему бы вам не отправиться к нему?
— Великолепно! — сказал я, и мы вышли из домика. А Мускат тем временем уже успел скрыться в своем домике и продолжал играть там. Когда я постучал, труба замолкла, и мгновение спустя он открыл дверь.
— Приветствую гостей! — мрачно сказал Мускат.
— Мы хотели бы поговорить с вами, — сказал я ему.
— О’кей! — ответил он и распахнул дверь пошире.
Его гостиная была такого же размера, как и другие, но зато лучше обставлена: на столе, чинно выстроившись в ряд, стояли пустые бутылки. Там же находились и полные.
— Как вы смотрите на то, чтобы выпить? — спросил он.
— Нет, спасибо, — ответила Эприл и решительно покачала головой.
— Не портите игру, куколка! — попросил он. — Я неохотно пью в одиночестве, это грех.
Он до краев наполнил рюмки и предложил нам.
— Мы подумали… — начал я и откашлялся. — Мы хотели бы…
— О, Бог ты мой! — сердито перебила меня Эприл и потом с улыбкой повернулась к Мускату. — Дело в том, мистер Муллинс, — сказала она, — что мы хотели бы просить вашей помощи, и больше ничего.
— Материальной? — спросил он. — Я бы с радостью, если бы у меня что-нибудь было, но у меня ничего нет. Дело в том, что я ужасный мот…
Эприл энергично запротестовала.
— Не поймите нас превратно, — сказала она, — но Глория должна во вторник быть уже в студии, потому что там начинаются съемки с ее участием. С другой стороны, лейтенант задерживает нас всех до тех пор, пока он не отыщет убийцу Эллен Фицрой. А Глория, если она вовремя не вернется, лишится работы, Бойд не получит своего гонорара, и в итоге я тоже окажусь без средств.
— Все это вполне понятно, — заметил Мускат, отпил большой глоток и снова взялся за свою трубу. Он извлек из нее очень диссонирующий диссонанс. Казалось, будто кто-то наступил кошке на хвост.
Но Эприл не сдавалась.
— Поэтому мы должны найти убийцу до вторника, — продолжала она, тяжело дыша. — И мы думали, что вы сможете нам в этом помочь.
Мускат удивленно посмотрел на нас и опустил трубу.
— Я! — спросил он. — Каким образом?
— Ну, вы же были здесь, когда это случилось, не правда ли?
— Думаю, что да, куколка, — заметил он осторожно. — Но я был наполнен до краев и витал в облаках. Полиция придерживается мнения, что выстрел был произведен откуда-то из-за моей спины. Но я даже не слышал выстрела, не говоря уже о том, что не видел человека, который стрелял. Понятия не имею, кто это был — мужчина или женщина.
— Но хотя бы что-то вы должны все-таки вспомнить, — продолжала она допытываться.
— Даже не помню, в какое время дня это случилось?
— Вечером, — холодно сказала Эприл.
Мускат с сожалением покачал головой.
— Раз вы говорите вечером, значит, так оно и есть, — заметил он.
Эприл беспомощно посмотрела на меня и пожала плечами. Я внимательно взглянул на ее плечи, надеясь, что они откроют мне то, что обычно спрятано по соображениям благопристойности, но на этот раз я глубоко ошибся.
А Мускат снова взялся за трубу и начал играть «Муд Индиго». В этот момент в моей голове родилась новая мысль — простая, но удачная. Эприл, смотревшая на меня с надеждой, спросила:
— Что с вами? Вам нехорошо?
— Нашел! — воскликнул я и прищелкнул пальцами. — Нашел выход! Знаю, как с ним надо обращаться, чтобы он вспомнил.
Мускат опустил трубу и посмотрел на меня.
— Давайте выпьем еще по одной, — предложил он.
— Вот именно, — сказал я. — Еще по одной, потом еще по одной и еще по одной. — И чтобы придать побольше любезности своим словам, я одним глотком осушил рюмку.
— Что это значит? — спросила Эприл.
— Все, что нам нужно, это немного поиграть, — объяснил я.
— Не понимаю, — сказала она. — Это что, шутка?
— Вот, что мы сделаем: мы просто-напросто реконструируем преступление.
Мускат и Эприл непонимающе посмотрели друг на друга.
— Ему нужно еще выпить, — наконец сказал Мускат.
— А я думаю, что он что-то не то съел, — ответила она.
— Я еще никогда не встречал таких непонятливых людей, — начал я защищаться.
— О’кей, мистер Всезнайка, — заметила Эприл. — Только выражайтесь яснее.
— Что ж, повторю еще раз. Нам нужно реконструировать преступление.
— И тем не менее я опять ничего не понял, — бросил Мускат, наполняя рюмки.
Когда это произошло, вы были пьяны, — объяснил я. — А сейчас вы трезвы, правильно?
— Почти трезв, — уточнил он. — Но, надеюсь, недолго.
— Вот и прекрасно, — сказал я. — Напивайтесь, и как можно скорее. Напивайтесь и дуйте в свою трубу, как вчера вечером. А потом мы разыграем сцену, которая, должно быть, произошла вчера вечером в рубке. Эприл будет исполнять роль Эллен Фицрой…
— Что, что? — сразу переспросила она.
— Вы слышали, что я сказал, — ответил я. — А я сам буду играть роль убийцы. Когда Мускат трезв, он, естественно, не может ни о чем вспомнить, потому что был пьян, когда это случилось. Но если он напьется и мы разыграем сцену, которая произошла вчера, то он, возможно, все вспомнит.
Эприл и Мускат какое-то время смотрели друг на друга. Наконец-то до них дошло.
— О’кей! — наконец сказала она. — На первый взгляд это кажется глупым, но это лучше, чем ничего.
— А что вы скажете? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Пока мы будем пить, меня ничто не будет беспокоить, — ответил он.
— Вот и хорошо, — сказал я. — Сперва Мускат должен влить в себя с десяток порций спиртного, а потом мы…
