— До аптеки, может, или что?
— Не надо. Спасибо.
Пролетка больше стояла, чем ехала. Откуда-то подкатывали телеги с дровами, платформы с мукой и огромные фургоны, в которых перевозят мебель. Битюги высекали могучими копытами искры из булыжника. На одной из улиц упала лошадь. В третий раз за сегодняшний день Яша проезжал мимо банка на Рымарской. Сейчас он даже не взглянул на него. У Яши пропал всякий интерес к банкам и деньгам. Он чувствовал к себе и к своим воровским планам непреодолимое отвращение. Оно было столь явно, что Яшу начало мутитъ. «Может быть, с Эстер что-то случилось?» — вдруг пришло ему в голову. Он вспомнил какой-то сон, но, едва всплыв в сознании, воспоминание сразу растаяло, не оставив по себе никакого следа. Что это было? Животное? Стих Писания? Покойник? Сны иногда мучили его каждую ночь. Ему снились похороны, призраки, ведьмы, напасти. Он просыпался в холодном поту. В последние же недели, наоборот, — они снились редко. От усталости Яша просто валился на постель. Случалось, что он просыпался в положении, в каком заснул, однако при этом все-таки помнил, что ночью ему что-то снилось. Во сне он проживал другую жизнь, отъединенную от бодрствования непроницаемыми преградами. Иногда ему вспоминался сон о полетах или трюках, какие ни один человек не смог бы осуществить и какие были словно бы дополнением к детским шуткам, построенным на недоразумении, на игре слов или грамматической ошибке. Все бывало настолько безумно и дико, что сознание не могло ничего удержать — он сновидение как бы помнил и в то же время как бы не помнил…
Выйдя из пролетки, Яша несколько успокоился. Потихоньку поднялся по лестнице. Спохватился, что на этот раз с ним нет не только ключа, но и отмычки. Если Магда ушла, придется ждать на лестнице. Впрочем, у дворника Антония ключ на всякий случай хранится. Подойдя к двери, Яша прислушался. Животные не подавали голосов. Он хотел постучаться, но, едва коснулся дверной ручки, как дверь отворилась сама. Яша вошел в первую комнату и глазам его предстало жуткое зрелище. Магда свисала с потолка, а под ногами ее лежал опрокинутый стул. Яша сразу понял, что она мертва. Он не крикнул, не бросился к ней, а стоял и глядел. Она была босая и в нижнем белье. Ноги Магды посинели. Лица Яша не видел — только шею и спадавший на нее узел волос. Магда напоминала огромную куклу. Он понимал, что следует позвать на помощь, но ему было почему-то совестно перед соседями, он знал, что надо подбежать и перерезать веревку, но продолжал беспомощно стоять. «Где тут нож?..» И все же он распахнул дверь и крикнул:
— Помогите, люди добрые!
Никто не явился помогать, потому что кричал Яша тихо. Он хотел крикнуть громче, но не смог. У него возникло совершенно детское желание удрать, однако он понимал, что делать этого не следует. Яша толкнул дверь в соседнюю квартиру и глухо сказал:
— Помогите! Несчастье!..
В жилье было полно босых, полуголых детей. Хозяйка стряпала, поворотясь к плите. Это была толстая баба с копной льняных волос. Она как раз чистила лук и повернула вспотевшее лицо. Увидев Яшу, она спросила:
— Что такое?
— Пойдемте! Помогите! Магда… — Больше ничего он не мог сказать.
Баба двинулась за ним и сразу заголосила. Схватив Яшу за плечи, она принялась вопить:
— Отрежьте ее! Отрежьте ее!..
Он хотел что-нибудь сделать, но женщина, вцепившись и все еще держа нож и луковицу, верещала ему прямо в ухо, которое чуть при этом не отрезала. Сбежались и другие жильцы. Яша видел, что кто-то занялся веревкой, приподнял Магду и, ослабив петлю, стаскивает ее через Магдину голову. Сам Яша продолжал стоять как вкопанный. Магду пытались откачать, разводили и сводили ей руки, тянули за волосы, обливали водой. С каждой минутой народу прибывало. Появились дворник с дворничихой. Кто-то побежал за полицией. Яша видел, как Магдино тело податливо позволяет проделывать с собой все, что проделывают с теми, кто покончил с жизнью. Соседка щипала себя за щеку, крестилась. Две бабы, бросившись друг дружке в объятия, раскачивались. Яша вдруг обратил внимание, что из каморки не слышно никаких звуков. Он вошел туда и увидел, что все его питомцы мертвы. Их, как видно, придушила Магда. Обезьянка лежала с открытыми глазами. Ворона в своей клетке смахивала на чучело. Попугай лежал на боку, и на клюве его блестела капелька крови. Зачем она это сделала? Наверно, чтобы не поднимали крика… Яша потянул кого-то за рукав, показать, что увидел в каморке. В комнате появился полицейский и тут же вытащил книжку протоколов. Он вышел с Яшей на кухню, чтобы записать Яшины объяснения.
Пришел еще полицейский, затем — доктор и цивильный чиновник. Яша полагал, что его сейчас арестуют. Ему даже хотелось, чтоб его увели в тюрьму, но «начальство»[20] покинуло квартиру, приказав не трогать труп. Мужчины вернулись к своим занятиям (один был сапожник, другой — каретник). Остались две женщины: соседка, которая чистила лук, и другая — седоволосая старуха с лицом, усаженным бородавками. Магда сейчас лежала в спальне на кровати. Соседка обратилась к Яше:
— Ее нужно обрядить… Она католичка…
— Сделайте что положено…
— Надо известить парафию… Кацапы непременно устроят вскрытие.
Потом все ушли, и Яша остался один. Он хотел зайти в спальню, но испугался, испытывая давний мальчишеский страх перед покойниками. Яша открыл окна, словно желая оставаться в общении хотя бы со двором, и приотворил дверь на лестницу. Он снова собрался поглядеть на своих животных, но его удерживало их молчание. Глухая тишина стояла в квартире, напряженная тишина, полная неслышных воплей. В коридоре разговаривали и шушукались. Яша стоял посреди комнаты и глядел в окно на пролетавшую в белесо-голубом небе птичку. Вдруг заиграла музыка. Во двор пришел уличный певец с шарманкой. Он играл старинную польскую песенку о девушке, покинутой возлюбленным. К нему сбежались дети. Яша почувствовал благодарность к шарманщику, чья музыка прервала безмолвие смерти. Пока она звучала, Яша отважился войти к Магде.
Он не сразу подошел к кровати, а постоял сперва на пороге, готовый бежать в любую минуту. Лицо покойной было накрыто шалью. Яша мгновение колебался, потом подошел и приподнял шаль. Он увидел не Магду, а фигуру из какой-то неживой субстанции — воска или парафина, с чужим носом, ртом, чертами лица. Только в высоких скулах оставалось сходство. Торчали белые, костяные уши. Были сморщены, как если бы под ними не было глаз, веки. На шее проступала коричнево-синяя полоса от веревки. Магда молчала, хотя при этом как будто кричала криком, невыносимым для смертных. Вспухшие и запекшиеся губы взывали: «Глядите, что он со мной сделал! Глядите! Глядите!» Яша хотел поскорей закрыть ее лицо, но у него словно отнялись руки. Это была та самая Магда, которая сегодня утром вышла из себя, а потом принесла в миске воды из крана. Но с той можно было помириться, ее можно было к себе расположить. Эта же, которая на постели, обратила мгновение в вечность, освободилась ото всего доброго и злого, перешагнула пропасть, через которую не существует моста. Яша коснулся ее лба. Он был ни холодным, ни теплым, а словно бы существовал вне температуры. Потом Яша приподнял Магдино веко. Зрачок был как у живых, но никуда не глядел; даже — в себя.
3
Приехала карета, и Магду унесли. Могучий субъект в голубом фартуке и в мятой шапке, из-под которой вылезал светлый чуб, подхватил ее, словно собачонку, одной рукой, уложил на носилки и накрыл мешком. Он крикнул на Яшу и оставил какую-то квитанцию. Второй, малорослый с подкрученными усами, тоже был чем-то недоволен. От него разило водкой, и, едва Яша почуял спиртной запах, ему стало ясно, как поступить, — взять и напиться…. Он не мог больше выносить ни боли, ни страха. Яша стоял и вслушивался, как оба субъекта спускаются с носилками по лестнице. Еще он слышал, как за дверью шепчутся и что-то обсуждают. Обычно труп скрывали от служащих из прозекторской. Яша только сейчас сообразил, что ему следовало связаться с каким-нибудь пройдохой или с тем, кто опекает покойников-католиков. Но все произошло слишком быстро. Яша оказался беспомощен. Он понимал, что соседи, ужасаясь его поступку, злословят. Он даже не проводил Магду до кареты. Его охватила странная, почти детская нерешительность. Он не решался спуститься по лестнице, боясь кого-нибудь встретить, и ждал, когда все затихнет. В комнате было уже почти темно. Он стоял и глядел на дверь, уставившись на дверную ручку, и ему казалось, что со всех сторон его обступает нечистая сила. Тишина за спиной шуршала и словно бы сопела. Яша боялся повернуть голову. Рядом затаился какой-то темный облик, готовый сцапать, вонзить зубы, когти, рога… Кто-то неотчетливый и безымянный… Яша знал его с малых лет. Он являлся ему во сне. Яша понимал, что это всего лишь плод воображения, но, затаив дыхание, оставался насторожен и напряжен. Он знал, что еще нескольких секунд этого ужаса уже не выдержит…
