— Малышка? — зову я, осторожно приближаясь к ней.
Она поворачивает голову в мою сторону и несколько раз моргает.
— Я теряю её, Колтон.
Я встаю коленями на настил рядом с ней и беру её лицо в свои руки.
— Теряешь что, милая?
— Все. Звук её голоса. Как она пахла. Каково это было, когда мы были вместе...
Я сижу на месте, молчу, обхватив её щеки, и гляжу на то, как её глаза наполняются слезами. Чёрт возьми, Колтон, думай.
Сейчас она полностью разбита, и я страшусь того, что единственный, кто знает, как собрать её воедино снова, — Бекка, сестра, с которой она делила одну утробу девять месяцев, лучшая подруга, которую она любила без вопросов. Я боюсь, что меня недостаточно, что моей любви никогда не хватит.
— Мне нужно пописать, — говорит она спустя несколько секунд, после чего, пошатываясь, встаёт на ноги.
Я веду её в ванную комнату, помогая ей удержаться на ногах.
— Как много ты выпила? — это дерьмо было сильным. Достаточно сильным, чтобы дать мне пинка под зад после одного небольшого стаканчика.
— Недостаточно, — отвечает она, её ноги заплетаются под ней. Я обвиваю Софи рукой за талию, удерживая её лицо от удара об пол. Чёрт побери.
Когда мы доходим до ванной, я завожу её в комнату, стягиваю с неё шорты и трусики вниз до лодыжек, а потом усаживаю на унитаз.
— Я буду прямо за дверью.
Она кивает, и я закрываю за собой дверь.
Я слышу, как она писает и что-то бормочет себе под нос. Что-то о розовых Взрывающихся Звёздах. Что ещё за чертовщина?
Стоя в коридоре, я вытаскиваю из кармана телефон и набираю Пэйса.
— Мне нужна твоя помощь.
— Софи? — спрашивает он.
— Да. Она пьяна в стельку. Выпила целую кучу столетней выпивки. Мне не по себе, и я не знаю, что делать.
— Это же сильное дерьмо. Она ела? — интересуется он.
— Нет, в этом я сомневаюсь. Она бормотала что-то про розовые Взрывающиеся Звёзды.
— Я что-нибудь придумаю, братишка. Ты только дыши. Я скоро буду.
К тому времени, как Пэйс появляется в доме, небо становится тёмным, а вдалеке раздаются громкие раскаты грома. Скоро нагрянет дождь.
— Где она? — спрашивает он.
— В спальне, — я уложил её вместе с фотоальбомом моей последней поездки в Африку. Казалось, она могла бы смотреть на фотографии маленьких деревень, людей и детей часами.
— Чего ты хочешь от меня?
— Нам нужны макароны с сыром.
— Тебе следовало сказать мне, я мог бы прихватить что-нибудь по дороге, — он поднимает пластиковый пакет, который полон, по меньшей мере, десятью упаковками Взрывающихся Звёзд.
— Нет, нам нужны домашние.
— И как мы это сделаем?
— Не знаю. Загуглим, думаю.
Он кивает и направляется на кухню.
— Принеси их наверх, когда всё будет готово, — говорю ему, после чего поворачиваюсь к лестнице.
Софи тихонько посапывает, но, когда я пересекаю спальню, она поднимает голову и несколько раз моргает, её глаза расфокусированы. Я рад, что она отдохнула, хоть и немного.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, присаживаясь на кровать рядом с ней.
— Слабой, — отвечает она, убирая с лица запутавшиеся волосы.
— Я думал, может, мне наполнить тебе горячую ванну? Это помогло бы тебе расслабиться.
Она кивает.
— Ладно.
По крайней мере, она позволяет мне заботиться о ней. Не спорит со мной из-за этого. Если бы она так делала, я бы на самом деле чувствовал себя немощным и беспомощным. К тому же, я знаю, что мои деликатные жесты мало чем помогают, но я хотя бы могу что-нибудь делать.
Я врубаю горячую воду и наблюдаю за тем, как наполняется ванна. Затем, сбросив небольшое количество содержимого баночки «Stress Fix», иду за Софи.
Она позволяет мне отнести её в ванную и раздеть, а потом опустить в воду.
— Как тебе? — вопрошаю я, как только она садится.
— Хорошо, — отвечает она и балует меня своей редкой улыбкой.
Моё сердце подпрыгивает, Боже, как же мне не хватает её радостного вида.
— С тобой всё будет нормально? Я принесу тебе одежду.
Она кивает.
— Ты же вернёшься, да?
— Да, — подтверждаю я.
Приготовив для неё сменную одежду, я повторно захожу в ванную, убираю её на прилавок, вытаскиваю табуретку из-под туалетного столика и сажусь.
— Спасибо за то, что остаёшься, — она снова ухмыляется мне.
— Понятное дело, что остаюсь. Хочешь, чтобы я помыл тебе голову?
Она качает головой.
— Я её уже мыла. Знаешь, я всё ещё принимаю душ.
— Я знаю, что ты его принимаешь, — на самом деле, вовсе не знаю.
— Я не сломлена, ты же знаешь.
— Знаю.
Я дожидаюсь на табуретке: проверяю работу по электронной почте на телефоне, пока Софи отдыхает в ванне. Она спускается ещё ниже в воде и укладывает голову на бортик, глаза закрыты, а черты её лица рассекает пустое выражение. Когда она стягивает волосы в небрежный узелок на макушке, по её нескоординированным движениям я могу сказать, что она по-прежнему пьяна.
Желудок сводит от волнения. Я пытаюсь не зависать, пытаюсь не пялиться, а вместо этого сосредоточить внимание на ответах для десятка непрочитанных сообщений, но это трудно. Мысли о ней поглощают всё моё существо.
Я поднимаю взгляд, когда слышу звук движения в воде. Софи поднялась и стоит в центре ванны со сбегающими по её телу потоками мыльной воды. Мои глаза лениво скользят от вершинок её полных грудей вниз, к обнажённой киске, и я чувствую, что моё тело заметило её. Мой член пульсирует, наливаясь тяжестью на моём бедре. Несвоевременный чёртов ублюдок. Но голая Софи — не то, что я смог бы проигнорировать, какой бы мрачной ни была ситуация.
Я хватаюсь за полотенце, когда она выходит из ванны на коврик. Она позволяет мне вытереть её с головы до пальцев ног, казалось бы, не обращая внимания на моё возбуждающееся состояние.
Софи стоит на месте, наблюдая за мной огромными голубыми глазами. Когда я беру с прилавка пижаму, её полные губы пересекает небольшая надутость.
Игнорируя желание стереть эту хмурость поцелуем, я придерживаю штаны, и Софи, покорно поднимая одну ногу за другой, ступает в них.
— Как ты себя чувствуешь? — интересуюсь я. Мой голос слишком хриплый от желания. Я прочищаю горло.
— Лучше, — говорит она, её собственный голос — тихий шепот.
— Хорошо, — я рад, что ванна помогла, и надеюсь, что еда, приготовленная Пэйсом, улучшит её состояние. — Я не хочу, чтобы ты так пила, когда меня нет дома.
Я приподнимаю её подбородок, заглядывая ей в глаза.
— Знаю, — она сглатывает. — Просто это был тяжёлый день.
Дерьмо. Теперь я чувствую себя мудаком.
Я поглаживаю её щеку и прижимаюсь к её губам нежным поцелуем.
— У тебя могут быть тяжёлые дни. Только я не хочу беспокоиться о тебе, ладно?
